Даниэль Глаттауэр - Навеки твой Страница 17

Прошел еще день. В то утро Юдит была слишком легкомысленной и, просматривая деловую почту, вскрыла неподписанный конверт. Поняв, от кого он, она пережила шок и сделала вторую ошибку: прочитала письмо, строку за строкой, до последней точки.

Текст был написан в протокольном стиле и звучал обманчиво по-деловому: двенадцатого августа, в семь часов прозвенит ее радиобудильник. Однако его стрелки будут показывать без шести минут семь. Часы продолжат идти, но правильное время знает только он. Она принимает душ — приятно чувствовать, как прохладная вода сбегает по нежному мягкому телу. Она не может не думать о нем. А он о ней, всегда.

Семь часов сорок три минуты. Юдит выходит из дома. В нежно-зеленом обтягивающем летнем платье. Золотистые волосы имитируют искусственный беспорядок на голове. На вид ей лет двадцать. Самая красивая женщина на свете. Однако лицо слишком серьезное и опечаленное. Ей не хватает его. Она по нему скучает.

Семь часов пятьдесят семь минут. Юдит открывает магазин светильников, сумка соскальзывает с ее тонких плеч. Она рассеяна, сумбурные действия приводят ее в волнение. Она не может сосредоточиться на работе. Думает о нем. Он — о ней, все время.

Двенадцать часов четырнадцать минут. Она выходит из магазина, смотрит налево, потом направо. Нет ли его поблизости? А он так близко. Она может ухватить его за руку. Он любит ее больше всего на свете. Она его тоже, определенно. Определенно. Определенно. Определенно.

Двенадцать часов двадцать минут. Юдит заходит в сберкассу. Чтобы снять деньги? Он мог бы дать ей свои. Ему не нужны деньги, ему нужна только любовь.

Двенадцать часов двадцать семь минут. Она выходит из сберкассы. Он посылает ей воздушный поцелуй. Она чувствует его близость, ощущает его дыхание, ищет его. Она сбита с толку.

Двенадцать часов тридцать пять минут. Юдит снова исчезает в своем магазине. Он делает ей знаки. Она его не видит, но знает, что он неподалеку. Он ее охраняет. Он не позволяет никакому злу приблизиться к ней.

Семнадцать часов десять минут. Она выходит из магазина. Терпеливое ожидание вознаграждено. Терпение всегда вознаграждается. Терпение и верность — эссенция бытия, ими удобряется любовь. Интересно, на сей раз она пошла другим путем — по Гольдшлагштрассе, Танненгассе, Хюттельдорферштрассе. Она оборачивается и смотрит, не идет ли он за ней. Он чувствует ее запах. Она думает о нем. Он — о ней, постоянно.

Семнадцать часов двадцать три минуты. Юдит входит в бюро путешествий. Она хочет его удивить? Еще одна Венеция? Она любит его, это точно. Он ее — больше всего на свете.

Семнадцать часов сорок две минуты. Она выходит из бюро путешествий. Улыбается, радуется. Она думает о нем. Она его любит. Досадно. Досадно. Досадно. Сейчас он должен отвлечься на пару минут. И она отправится домой без него. Теперь и он заходит в то же самое бюро путешествий…

Восемнадцать часов. На этом дневные записи заканчиваются. Любовь связывает их друг с другом. Вечность спаяет их еще крепче. Она его свет, а он ее тень. Оба они не смогут больше существовать поодиночке. Когда она дышит, то дышит и он. Он будет караулить. Он будет вдыхать ее близость. Он рад. Он рад. Он рад, что они поедут в Амстердам вдвоем.

5

Бьянка: вам плохо, госпожа начальница? Юдит: нет, только кровообращение. Бьянка: не хотите глотнуть «Ред булл»? Я всегда пью его, когда меня крутит. Юдит сидела, глубоко погрузившись в офисное кресло, и тупо смотрела на комок белой бумаги в мусорной корзине. Письма, которое она только что прочла, там не было. Человека, который его написал, тоже не было. Вычеркнуто, стерто. Забыто. Сожжено. А пепел развеян по ветру.

— А может, все это из-за вашего бывшего дружка? — спросила Бьянка.

Юдит выпрямилась и удивленно посмотрела на ученицу. Бьянка: он все еще докучает вам, так ведь? Юдит: да, так. Бьянка: до некоторых туго доходит. Юдит: он за мной следит. Знает все, что я делаю. Бьянка: да ну? Вот ведь суперзлыдень. Как призрак.

Юдит: Бьянка? Бьянка: да, госпожа начальница? Юдит: если вам не трудно, не могли бы вы проводить меня домой? Бьянка: конечно, мне это совсем не трудно. А если мы его встретим, то скажем, чтобы отвалил. Некоторые понимаю только такой язык. Она показала Юдит поднятый средний палец.

— Я поднимусь с вами на лифте. Для уверенности. Однажды смотрела фильм, там тип поджидал жертву в лифте, поднялся с ней на верхний этаж и придушил красным галстуком, — сказала Бьянка.

— Потрясающий фильм, — поддержала ее Юдит.

Только она до некоторой степени отдохнула от слежки, и вот опять ужасный пластиковый пакет на дверной ручке. Юдит в страхе отпрянула и вцепилась в руку Бьянки.

— Думаю, мне надо побыть с вами какое-то время, пока не успокоитесь, госпожа начальница, — решила Бьянка. — Мы могли бы заказать суши.

Она: да. Бьянка: хотите, я посмотрю, что в пакете? Она: нет, не хочу даже знать. Бьянка: может, это просто реклама, а вы разволновались без причины. Она: мне не интересно, что там. Бьянка: но вам же не безразлично. У вас вид, будто вы на взводе, честно.

Бьянка пробыла с Юдит несколько часов. Ее присутствие пошло Юдит на пользу. Она перепробовала все тени для век, тушь для ресниц и лаки для ногтей, устроила небольшой показ мод из гардероба Юдит и получила в подарок три майки с короткими рукавами и платье, швы которого в верхней части туловища девушки едва ли выдержат больше трех ближайших обедов.

— Он не серийный убийца, нет, — утешала Бьянка свою начальницу, наблюдавшую, как она поглощает суши. — Когда с ним говорят по-хорошему, он супермилый. И мухи не обидит. Просто по уши втрескался в вас, и у него поехала крыша. Рано или поздно он испарится.

Юдит: ты думаешь? Бьянка: вы с ним спали? Она: да, ясное дело. Бьянка: вот этого не надо было делать. Теперь он точно только об этом и думает. Она: Бьянка, я бы хотела, чтобы ты, чтобы вы… Бьянка: говорите со мной на «ты», госпожа начальница, мои друзья все говорят мне «ты». Она: спасибо, Бьянка. Ты не могла бы взглянуть, что там в пакете, который висит на двери?

Бьянка извлекла из пакета письмо и маленькую коробочку.

— Тут нарисовано сердце. Мне прочесть?

Юдит сжала зубы и кивнула. Бьянка начала читать: «Любимая, почему ты не прослушиваешь сообщения на автоответчик? Как там наши розы? Они еще не завяли? Ты, наверное, давно разгадала загадку. Она была несложной. Я послал тебе недостающую часть. Пусть лучше она будет у тебя. Теперь я окончательно исчезну. Честное слово! Да, ты свободна, любимая! Твой Ханнес».

Бьянка потрясла коробочку. Камушки или нечто подобное, решила она. На крышке было написано: «Вопрос: что общего у этих роз? Ответ: у них нет…» Бьянка открыла коробочку и прокричала:

— Шипов!

— Шипов, — выдохнула Юдит.

— Вам плохо, госпожа начальница? — спросила Бьянка.

Юдит начала учащенно всхлипывать. «Шипов» — перед ее глазами сразу всплыла картина его расцарапанных рук.

— Я могу остаться с вами на ночь, если хотите, госпожа начальница.

7 фаза

1

Прошло три недели. Пятьсот часов. За это время Юдит восемнадцать раз дошла пешком до магазина. Двадцать четыре раза открывала ворота во двор, дверь квартиры, столько же раз входила в квартиру, закрывала дверь на защелку, тщательно осматривала террасу, заглядывала под кровать и не забывала каждый раз заглянуть в платяной шкаф.

Три недели. Для Юдит — тысяча преодолений, потребовавших удвоенных усилий. Тысячу раз ситуация требовала прыгнуть выше головы и более того — выше его невидимой головы. Двадцать с лишним раз опускать жалюзи, раздеваться, заходить в кабину душа, выходить из душа, еще раз заглядывать под кровать, под покрывало, прощупывать подголовник. Ложиться. Закрывать глаза. Машина для варки кофе! Приходилось вскакивать и бежать в кухню. Как там машина для варки кофе? На том ли месте? Не стояла ли она раньше чуть левее?

Три недели. Двадцать восемь сверхурочных часов для соглядатайши Бьянки. Аннулирование путевки в Амстердам. Отказ от присутствия на крещении новорожденной племянницы (назвали Вероникой, четыре кило двадцать граммов, родилась здоровой. Хеди чувствует себя нормально, Али счастлив. По крайней мере, Али). Визит в полицейский участок: он вас бил? — Нет. Он вам угрожал? — Тоже нет. Он вас преследует? Да? Ясно, типичный сталкинг.[5] У нас строгие законы. Что вы можете о нем сообщить? Какие обвинения у вас против него? Шипы? Вот как. Письмо — очень хорошо. Где оно? — Выбросила. — Это плохо. Очень плохо. Следующее письмо, пожалуйста, поднимите и принесите нам.

Три недели. Ни звонка, ни эсэмэски, ни письма по электронной почте, ни обычного письма. Ни роз, ни шипов. Бьянка: он прекратил все попытки, спорим? Юдит: но где-то же он должен быть. Бьянка: где-то наверняка. Главное, что не здесь, начальница. Или я чего-то не понимаю?