Алексей Саморядов - Праздник саранчи Страница 17

— Не знаю. Просить кого-нибудь. Кого? Ей сейчас девятнадцать, а выйдет старухой.

— Был бы царь жив, упал бы в ноги, рассказал все, отдали бы тебе ее в жены, а отечеству и царю отслужил бы честно!

— Царь… Кто из них теперь царь? Понимаешь, если честно, я бы написал товарищу… ну, кому-нибудь из товарищей, что женюсь и на поруки возьму, — он засмеялся. — А ведь я могу им службу сослужить. Мы с тобой можем придумать что угодно, какой угодно сценарий. Сделаем фильм про честного молодого коммуниста?

Витя засмеялся:

— Знаешь, я придумал, надо достать тротила, пудов восемь, и сложить под лестницей в гостинице «Космос».

— А почему там?

— Потом пишешь на радио, неважно куда, можно в «Мурзилку»: освободить в течение трех дней. Они смеются, а ты рвешь «Космос».

— Почему именно «Космос»?

— Там одни иностранцы и армяне. С них шуму больше, а с наших шуму не будет. А ты снова даешь три дня. Я обещаю, выпустят.

— Найдут.

— Не найдут. Это только у нас в кино находят. Когда ее освободят, ты снова пишешь: «Теперь относительно ваших музыкальных передач по радио, или верните землю, у кого в революцию взяли…»

Андрей снова закурил. Пальто его сбилось комом. Витя тоже сидел на полу, обхватив голые колени.

— А чего бояться? — тихо сказал он. — Было бы что терять. А тротил я достану.

Они смотрели друг на друга.

— Парни уже, наверное, Москву проскочили, — сказал Андрей.

— Какие?

— Те, что обоз передали, — он кивнул на свертки. — Даже завидно, гони и гони, никаких сценариев, а под сиденьем «шмайсер».

— «Шмайсер» штука шикарная. — Витя встал, выстрелил из автомата. — А я, пока ты старух притеснял, сцену придумал! Работать будем?

— А куда мы денемся? — Андрей все сидел у стены.

Он шел по проспекту, был уже промозглый, сырой вечер. Его толкали, он останавливался у светлых витрин, оглядывал прохожих. На углу бойкий чернявый мужик быстро торговал цветами, собирая деньги в большую лохматую пачку.

У Манежной площади он спустился в сырой от испарений тоннель, постоял, прикрыв глаза. Шарканье шагов и голоса, слившиеся в один, не человеческий уже шорох… Он вздрогнул, вбежал наверх, закурил, глядя через площадь на тускло светивший в тумане Кремль…

Андрей прошел подворотней, встал в грязном, заснеженном колодце двора, оглядел окна.

В подъезде он долго возился с дверным кодом. Плюнув, прислушался, осмотрел замок. Взявшись за ручку обеими руками, вдруг уперся ногой, рванул, что было сил… Замок выскочил, Андрей упал на пол…

Прислушиваясь, поднялся по узкой, треугольником идущей лестнице, прошел запутанным коридором, постучал в дверь без номера.

Долго не открывали, затем тихий голос сказал:

— Кто?

— Я это, он же Плетнев.

Дверь открылась бесшумно, его за рукав втянули в темную прихожую.

В маленькой кухне хозяин включил свет. Это был худой, русоволосый, с такой же бородой парень. Он обнял Андрея, поцеловал.

— Что случилось? — тут же достал бутылку, налил рюмку водки, протянул Андрею.

— Ты, извини… — Андрей покачал головой.

— Да пошел ты. Хоть бы позвонил раз, подлец.

Андрей выпил. Парень тут же налил вторую.

— Володя, мне нужен адвокат. — Андрей не раздевался. — Срочно нужен.

— Ты, слава Богу, зарезал кого-то? — Володя протянул ему рюмку.

— Нет. Мне нужно посоветоваться… Мы сценарий пишем. — Андрей снова выпил.

— Да пошел ты! Скажи, что случилось?

— Ничего.

— Ну не хочешь, не говори. Пойдем, посидим, я познакомлю тебя с потрясающими женщинами.

— Володя…

— Вот подлец! — Володя поставил бутылку, взял телефон. — Есть у меня товарищ, изумительный мужик, защищал капитана с «Нахимова»…

Андрей зашел в ванную, ополоснул лицо, поглядел на себя в зеркало…

— Вот адрес, он сейчас дома. — Володя снова протянул рюмку. — Про что сценарий?

— Потом расскажу.

— Андрей, ты скотина, я последнее время очень плохо к тебе отношусь.

— Дай мне денег.

— Сколько?

— Рублей сто. Я отдам…

— Да пошел ты! — Володя взял бумажник — вытянул два полусотенные. — Но смотри, одна фальшивая.

Они засмеялись.

— Спасибо тебе…

— Да пошел ты! Знать тебя больше не хочу! — Володя вышел за ним на лестницу. — Андрей, позвони, слышишь! Скотина, позвони мне!

Адвокат жил один, в старой коммунальной квартире, в маленькой, очень узкой комнатке, где умещались лишь холостяцкий диван, шкаф, полный разных бутылок, и несколько стульев. Не было даже стола, но в углу стоял японский видеомагнитофон, на стенах висели рога, ружья, патронташи, а среди початых бутылок небрежно валялся золотой портсигар.

— Егор, — представился адвокат. — Если вы не спешите, то мы закончим, а тогда поговорим. Это мой друг, Андрей, — представил его тут же троим мужчинам, сидевшим в ряд на диване. Перед ними на стульях стояли бутылки водки, коньяка, богатые закуски.

Андрей сел, стал смотреть на экран. Шел какой-то документальный фильм об Америке. Ему тотчас налили водки, он выпил, прислушался к разговору.

Говорили о каком-то деле. Старший из троих, с гладким пробором, с блеснувшим во рту золотом, по виду цыган, спрашивал. Адвокат, полный, лысеющий мужчина, с добрым обрюзгшим лицом, отвечал, остальные двое, тоже видимо цыгане, но помоложе, молчали, не пили и не ели. Один из них, рослый, чернявый ромал, раскрыв рот, глядел на экран, где как раз показывали каких-то голых смеющихся красавиц. Другой, худой, сутулый, недобро косился на Андрея.

— С врачом вам ясно… — говорил Егор. — Далее, пусть он сделает, как я говорил, признание. Будет доследствие, ему пересмотрят статью, может, набавят несколько месяцев, но по этой статье, со справкой, он попадет под амнистию, и там другая категория на поселение. Я потом объясню, как сделать нужный район…

Андрей снова выпил, и Егор, не глядя, снова налил ему рюмку.

Проводив цыган, Егор вернулся:

— Итак, я к вашим услугам.

— А что у них за дело, если не секрет?

— Чепуха, младший сын с товарищами магазин взяли и там же за удачу выпили. И так, сердечные, выпили, что уйти уже не смогли. Просто я с отцом дружу, защищал его когда-то.

— Нелепое дело.

— Послушаем ваше. — Егор налил еще рюмки.

Андрей, посидел, собираясь. Что-то не нравилось ему:

— Девушка, восемнадцати лет, связана с бандой, медсестра, доставала морфий, банда промышляла наркотиками и грабежом. Убили человека.

— И как убили? — живо откликнулся Егор.

— Зарубили. То есть милиционера разрубили и за Уралом зарыли. — Андрей волновался все больше и от этого раздражался на себя. — Девушка в убийстве не участвовала. Получила семь лет, надо ей помочь.

— Простите, мне Володя сказал, что вы сценарист?

— Да, конечно, — Андрей улыбнулся. — Мне по сюжету нужно точно знать, как в этом случае можно эту девушку освободить.

Адвокат откинулся, с удовольствием закурил:

— Андрей, вы извините, не по профессии, а как зритель. Я только и слышу наркотики, рэкет, убийства В Америке, в Италии, теперь у нас целая волна фильмов. Проституция… А знаете, хочется посмотреть что-нибудь светлое, про любовь, например…

Андрей сидел, тихо раскачиваясь.

— Извините, — адвокат выпрямился, — наркотики, во-первых, соучастие, во-вторых, я понимаю, понимаю, но формально идут эти статьи, и если вы хотите сделать историю реальной, там наберутся еще статьи. Хранение краденого, и т. д., и т. п. Банда. Суд в таких случаях — акт справедливости, статьи в газетах, пересмотра не будет. Невозможное дело.

— Егор, — адвокат раздражал Андрея, — какие-то ходатайства, не знаю, самые любые невероятные варианты.

— Невозможно, — адвокат улыбнулся. — Время не то, все непостоянно, зыбко. Лет пять назад, будь у вас пятикаратный алмаз, я бы свел вас с одним коллекционером, и через месяц эта девушка и подружки ее гуляли бы на набережной. Но теперь другое время. Неизвестно, что зреет. Может быть, пробивается новая мысль, но ненависть и злоба в народе большие. Я бы разделил это время на три этапа, как это принято, — адвокат выпил еще водки, подлил Андрею. — В первом все должны наконец понять, что боги коммунизма умерли… Черт. Вы извините, я расфилософствовался, — он достал несколько нераспечатанных бутылок. — Коньяк? Виски? Понимаете, одни цыгане или армяне, надоело уже, поговорить не с кем.

— Спасибо, я уж лучше водку, — Андрей выпил. — Слушай, — он придвинулся к адвокату, — извини, конечно, Егор. Не может быть, чтоб ничего нельзя было устроить. Понимаешь? Все можно устроить. Придумать и устроить.

— Хорошо, — адвокат смотрел внимательно. — Ее выпустят. Если она забеременеет в тюрьме. И родит ребенка. Но это будет невероятно трудно устроить… Есть еще вариант. Побег. Но это практически невозможно, очень опасно и требует денег. Реальных денег.