Хэнк Муди - Бог ненавидит нас всех Страница 17

— Ни фига себе! — говорю. — Думаешь сейчас самое время для этого?

— Его зовут Питер.

— Питер?..

— Питер Робишо. Ты же сам сказал, что если мне что-нибудь понадобится…

— Я имел в виду что-нибудь, что я действительно могу сделать. А тут… Разыскивать чувака, который свалил черт знает куда лет десять назад, — это не совсем по моей части.

— Ладно, забей, — говорит она с уже знакомой вымученной улыбкой. — Это я так, подкалываю тебя. Я же псих, сам знаешь.

— Посмотрим, может быть, что-то у меня и получится. Есть еще какая-нибудь информация? Ну, телефон какой-нибудь, адрес — для зацепки?

— Все, что мне известно, я тебе уже сказала, — шепчет она.

От корпуса, где держат Дафну, до парковки пять минут ходу. Тана ждет меня в машине. Она выразительно смотрит на часы, а затем на меня.

— Да неужели? — говорит.

Я молча сажусь на пассажирское сиденье и хлопаю дверцей. Занятный эффект: стоит провести час в психушке, и вот уже нормальный внешний мир кажется каким-то странным. Тана, слава богу, «унюхивает», в каком я настроении, и обратно в Левиттаун мы едем молча.

Глава 9

Рождество уже на носу, судя по толкучке возле универмага «Мейсиз» на Геральд-Сквер. Для меня это значит только одно: бесконечные пешие прогулки, из которых, в общем-то, и состоит мой рабочий день, становятся все труднее и требуют все больших усилий. Резкие порывы ветра набрасываются на прохожих, как верный Като инспектора Клузо [17]. Главное — не дать застать себя врасплох, а то того и гляди такой ветрила и с ног свалит. На любом перекрестке можно наблюдать зарождение мини-цунами: волны мусора, грязно-серого снега и песка одна за другой накатывают с проезжей части на и без того обледенелые тротуары. В общем, чтобы добраться из точки А в точку Б, требуется все больше решительности, целеустремленности и настойчивости. Пока что этих качеств мне, судя по всему, хватает. Худо-бедно я держусь на плаву и делаю свою работу.

— Знаешь, я как сходил к Дафне, как поговорил с нею, так сам не заметил, как изменился. Я многое понял и теперь уверен, что поступил правильно. Вроде как нашел место в рядах сил добра.

Вот такой чушью я совершенно искренне начинаю грузить Тану, когда очередная серия «Джамп-стрит, 21» перебивается на рекламу. Тана широко улыбается, явно сомневаясь в том, насколько серьезно следует воспринимать мои откровения.

— Эй ты, благодетель, так и решил весь косяк один выкурить? — говорит она мне, меняя тему разговора.

Я спохватываюсь и передаю ей самокрутку.

— Надеюсь, ты в Корпус мира записываться не собираешься? — на всякий случай уточняет Тана, делая глубокую затяжку.

— Нет, — отвечаю я и забираю косяк. — Хотя на самом деле я не знаю толком, что делать. Не все еще продумал, не все понял. Но такое ощущение, будто всю жизнь шел именно к этому моменту.

— Ты, между прочим, немало времени проработал в общепите, — напоминает мне Тана. — Не говоря уж о том, что, доставляя страждущим траву, помогаешь многим.

Я мрачно киваю ей, тупо разглядывая тлеющий косяк, зажатый в пальцах.

— Пища для души.

— Ага, — поддакивает мне Тана и снова протягивает руку. — Давай делись. Моя мал-мала голодный.

В тот же вечер, чуть раньше, я поговорил с Ларри Киршенбаумом насчет отца Дафны. Он дал мне телефон одного частного детектива, который, по его мнению, скорее всего, смог бы мне помочь. Это какой-то бывший полицейский, звать Генри Хэд. Загвоздка только в том, что берет он за подобную работу долларов пятьсот в неделю, не меньше.

— Не вопрос, — с излишней, наверное, готовностью заявил я.

И Ларри, похоже, стал присматриваться ко мне по-новому. Не то чтобы с особым уважением, нет, скорее я вызвал у него некоторый небескорыстный интерес. Много лет защищая преступников в судах, Ларри выработал чутье на тех, кому рано или поздно (скорее, рано, чем поздно) потребуются его профессиональные услуги.

Правда состояла в том, что я действительно мог позволить себе нанять Генри Хэда благодаря отлаженному сотрудничеству с Дэнни Карром. Нет, конечно, поначалу я рассчитывал пустить этот дополнительный заработок на финансовое обеспечение мероприятий по уводу Кей от Нейта. Впрочем, на данный момент эта задача перестала быть актуальной: с Кей мы не виделись вот уже две недели — с того самого вечера, который был ознаменован поцелуями в баре. Получив новости от Таны, я спешно попрощался с Кей и, как дурак, даже забыл взять у нее телефон. У Рэя ее номер вроде бы где-то был записан, но куда-то подевался. Не склонный видеть проблему там, где ее нет, он посоветовал мне по-простому заглянуть к ней как-нибудь прямо в номер. Несколько раз я пытался последовать этой рекомендации, всякий раз чувствуя себя так, словно подглядываю в замочную скважину чужой спальни. Впрочем, все попытки застать ее дома оказались безрезультатными.

В пятницу, под конец рабочего дня, я вываливаюсь из лифта на этаже, где находится офис Дэнни Карра. В приемной я застаю его помощника Рика, тот выжидательно склонился над факсовым аппаратом.

— А вот и он, наш постоянный таинственный гость, — приветствует он меня.

— Здорово, Рик. Босс на месте?

— Вроде бы только что договорил по телефону. Что, ребята, опять собираетесь?.. — Рик зажимает большим и указательным пальцем воображаемый косяк и притворно затягивается.

— Не понимаю, о чем ты.

Рик улыбается (по крайней мере пытается изобразить улыбку, которая у него получается больше похожей на оскал).

— Вот оно как, — бормочет он и погружается в изучение каких-то бумажек, лежащих в его лотке для почты.

Примерно через минуту из двери кабинета высовывается голова Дэнни.

— Мой новый лучший друг, — говорит он и жестом приглашает меня войти. — Рик — свободен, можешь идти.

— А факс?

— Получу я твой факс, — раздраженно говорит Дэнни. — Я тебе сказал — свободен, проваливай!

Рик демонстративно медленно собирает вещи. Он похож на человека, который хочет о чем-то спросить собеседника, но предпочел бы, чтобы тот сам заговорил на интересующую его тему. Наконец, не выдержав долгого ожидания и набравшись храбрости, он спрашивает:

— А как насчет билетов, вы решили?

— А, ты про билеты, — демонстративно бесстрастно переспрашивает Дэнни. — Знаешь, давай как-нибудь в другой раз.

— Облом, значит, — невесело говорит Рик и прощается с Дэнни. — Ладно, шеф, до понедельника. Желаю не переусердствовать в веселье. Ну а так — чтоб все, что должно стоять, само вставало, а все, что хочется в койку уложить, само укладывалось.

Дэнни, недослушав, уходит в кабинет. Повинуясь его властному жесту, я прохожу вслед за ним и закрываю за собой дверь.

— Нет, ну что за мудак! — говорит Дэнни, доставая испаритель из заветного шкафчика. — Выпрашивает у меня эти чертовы билеты на матч наших «Никсов» против «Соникс». Ему, видите ли, хочется удивить какую-то сучку со Стейтен-Айленда. Не мужик, а позорище и сбоку бантик.

Дэнни дает мне деньги — те самые пятьсот долларов, которые я уже обещал в качестве гонорара Генри Хэду. Говорили мы с ним по телефону минут пять, не больше, и за это время он успел обнадежить меня тем, что на быстрые результаты рассчитывать не приходится, но заверил, что если где-то кому-то нужен хороший частный детектив, старина Хэд не подведет. С желанием послать старину Хэда куда подальше я боролся, повторяя про себя, как мантру, те слова, которыми Ларри Киршенбаум так положительно отрекомендовал его.

— Хочешь? — спрашивает меня Дэнни. — Я про билеты. Мне лететь нужно на Сент-Бартс. Самолет через… — Он смотрит на часы, что-то прикидывает в уме и продолжает: — В общем, пора уже валить в аэропорт что есть духу. Держи. Места — прямо за скамейкой «Соникс». Захочешь — можешь сыграть, как на барабане, на лысом черепе их главного тренера. Впрочем… Ты только мои слова буквально не воспринимай. Если устроишь что-нибудь подобное, я ведь могу и места потерять. Отберут абонемент — и что я тогда делать буду?

Нет, это потрясающе, мысленно говорю я сам себе, выходя из кабинета с билетами на баскетбольный матч в кармане. Невероятно, чего порой можно добиться одним тем, что ты просто-напросто не откровенный мудак. Дальше все идет еще лучше: лифт, оказывается, ждет меня прямо на том самом этаже, где я нажимаю кнопку. Поезд метро, идущий по Второй линии, подходит к платформе ровно в тот момент, когда я появляюсь на станции. В вагоне я с удовольствием плюхаюсь на словно специально дожидавшееся меня свободное место. Ну а когда наконец подхожу к отелю, чтобы переодеться, — я строго придерживаюсь того, что, пожалуй, уже можно назвать моим фирменным стилем: интеллигентный наркодилер, прикинутый бизнес-кэжуал, — я вдруг слышу, как знакомый голос произносит мое имя. Мгновенно обернувшись, вижу Кей.