Хэнк Муди - Бог ненавидит нас всех Страница 18

— По-моему, эту задницу я уже где-то видела, — говорит она.

— Эй, полегче, — делано возмущаюсь я. — Я тебе не просто объект сексуального влечения, на который можно беспардонно пялиться.

— Жалко. А то… По-моему, неплохо было тогда в «Вестерне».

— Ну да, мне тоже понравилось. Долго пытался до тебя дозвониться, но потом вдруг сообразил, что у меня и номера-то твоего нет.

— Да и я, надо признать, очень занята была в эти дни, — говорит Кей.

— Что поделаешь, большой город.

Мы вместе смотрим на огни вечерней Седьмой авеню.

— Ну и потом… Понимаешь… — Кей замолкает, оборвав себя на полуслове.

— Можешь не продолжать, я уже понял: у тебя герпес.

— Юморист, блин. Нет, дело в другом: у меня ведь есть парень, и, наверное, не следовало бы приличной девушке гулять одной по барам да еще и целоваться с незнакомыми мужчинами.

— Если бы мы познакомились с тобой получше, — говорю я, — ты бы поняла, что я вовсе не такой уж незнакомый. Ну а кроме того, не следует забывать и про великое правило тысячемильной разлуки.

— И то верно, — со вздохом говорит Кей. — Я и забыла правило тысячи миль. Уверена, напомни я о нем Нейту — и он бы все понял и не обиделся.

— Он вообще, похоже, очень понимающий молодой человек.

— Вот только сегодня я и разрешения у него спросить не смогу, — добавляет она. — Они с ребятами сегодня в Кливленде играют. Да, кстати, а Кливленд далеко отсюда?

— Кливленд — тот, который в Испании?

Вот так, буквально в дверях отеля я договариваюсь о том, чтобы сходить на баскетбол в самой приятной компании, о которой только можно было бы мечтать. Мы с Кей решаем, что переоденемся и вновь встретимся в холле на первом этаже через четверть часа.

— Человек Травы! — кричит мне мой компаньон с другого конца ряда. — Ты — наша единственная надежда!

— Давай, Нейт, еще погромче! — огрызаюсь я. — Кажется, еще не вся команда нас слышала.

В этот момент один из запасных игроков «Соникс» оборачивается и подмигивает мне, давая понять, что все в порядке, — то, что нужно, они уже слышали.

Я пытаюсь успокоить себя тем, что Нейт, скорее всего, не столько хочет достать меня, сколько жаждет привлечь к себе внимание. У меня, конечно, до сих пор не было возможности оценить его музыкальные таланты, но, судя по всему, жажда внимания и славы играет в нем, как у уже состоявшейся рок-звезды. Чего стоит только его прикид, на весь стадион он такой один. Я имею в виду его головной убор — сооружение из бордового бархата, достойное Безумного Шляпника и к тому же утыканное со всех сторон павлиньими перьями.

— Ой, у меня такое ощущение, что я покинул отчий дом без портмоне, — слащавым голоском произносит Нейт, явно желая постебаться над сидящими вокруг нас миллионерами. — Не окажешь ли любезность, запиши на мой счет двадцатку. Тут темное наливают — по пять баксов за порцайку.

Интересно, насколько хулигански мы должны себя вести, чтобы Дэнни Карр остался без своего абонемента. По-моему, мы уже достаточно близки к этой цели.

Простояв полчаса в холле, рассматривая при этом шедевры современной живописи и всячески избегая вопросов Германа по поводу стихов, писать которые у меня нет ни малейшего желания, я поступил как последний дурак: взял да и поднялся к номеру Кей.

Дверь в комнату была приоткрыта. Я постучал и, не дождавшись ответа, аккуратно приоткрыл дверь пошире. В этот момент из ванной навстречу мне вышел Нейт. При этом он покачивал в ладони, как в люльке, свое мужское достоинство.

— Бородавка или язва? — спрашивает он меня, не выпуская из рук свое сокровище.

Член у Нейта длинный, тонкий и в данный момент абсолютно голый, как, впрочем, и сам Нейт. Даже на расстоянии нескольких шагов я отчетливо вижу какое-то красное пятнышко на нем у самой головки. Вдруг я перехватываю взгляд Нейта. Смотрит он вовсе не на свой член, а на билеты, которые я по редкому идиотизму так и держу в руке выставленными на всеобщее обозрение.

— Это куда — на «Никсов»? Отлично! — Нейт поворачивается в сторону спальни и, пародируя Рикки Рикардо, блеет: — Ой, Люси… у нас тут гости… [18]

Кей появляется из спальни в халате. В ее глазах мольба: она просит у меня прощения и умоляет не подставлять ее. В остальном она просто идеально вписывается в образ свежеоттраханной бабы.

— Что, не с кем идти? — спрашивает Нейт, кивая на билеты. — Возьми меня. Ты только представь, как я сегодня обломался. Прилетаю, значит, домой пораньше, чтобы порадовать свою девочку, и обнаруживаю, что она вознамерилась свалить от меня к чертовой матери. Хочешь, скажу куда? На остров Лесбос. По-другому я ее девичники прилично назвать не могу.

— Мог бы и предупредить, что прилетишь пораньше, — говорит Кей Нейту, не сводя с меня глаз. — Я бы не стала договариваться с девчонками.

— Вот так всегда, — сокрушается Нейт. — Постоянно твердят тебе, что любят сюрпризы и неожиданности, а как доходит до дела — говорят, что все это не вовремя и некстати.

— Потому что взять и вдруг в жопу засадить — вот и все твои сюрпризы, — возмущается Кей.

Нейт довольно ухмыляется — ни дать ни взять хорошо поевший жирный кот.

— Помнится, жаловалась ты недолго.

— Ну вот, а говорят, что романтики в наше время уже не осталось, — бесстрастно произношу я, внутренне пытаясь успокоить бушующий во мне пожар. Впрочем, нет, даже не пожар, а ядерный взрыв, готовый разнести в клочья мой мозг.

— Слушай, нравится мне этот парень, — говорит ей Нейт, положив лапу-щупальце мне на плечи. — Ну, что скажешь, Человек Травы? Устроим сегодня мальчишник?

Я бросаю взгляд на пейджер и успеваю подивиться тому, с какой скоростью состоялось мое превращение из наставляющего рога любовника в самого обыкновенного рогоносца. С одной стороны, я прекрасно понимаю, что сердиться на Кей у меня нет никакого права. Но меня все равно зло берет от того, что произошло.

— А что? Почему бы и нет? — отвечаю я Нейту.

Каким же мудаком надо быть, чтобы ввалиться в чужую комнату, выставив перед собой билеты.

Дэнни не обманул: наши места расположены так близко к площадке, что мы можем в буквальном смысле «почуять» дух игры. Впрочем, возможность вдоволь нанюхаться, чем пахнут потные здоровенные мужики, вряд ли можно назвать достойным утешительным призом. Когда же Нейт предлагает мне купить пива за мои же деньги, я демонстративно сминаю двадцатку в комок и метко швыряю деньги в его сторону.

— Отлично! — говорит он, подбирая мятую купюру.

Я пытаюсь забыться и хотя бы последить за игрой с того ракурса, который всегда был для меня недоступен. Интересно, что с этого места игра идет, как мне кажется, одновременно и быстрее, и медленнее, чем когда смотришь матч по телевизору. С одной стороны, вблизи кажется и вовсе невероятным, как эти громилы могут бегать, прыгать и подрезать друг друга с такой быстротой и таким проворством, учитывая их немалые, если не сказать пугающие, габариты. С другой — сегодняшний стиль игры «Никсов» никак не способствует тому, чтобы матч превратился в по-настоящему яркое зрелище. Они жестко пресекают все атаки противника, не стесняясь фолить как по любому поводу, так и без него. Такая жесткая и при этом однообразная стратегия делает игру достаточно предсказуемой и не слишком интересной. Добавляет очарования матчу и главный тренер «Никсов», требующий предоставить его команде тайм-аут всякий раз, как только ребятам из «Соникс» удается загнать в их корзину пару мячей кряду.

— Видела бы ты, какой козел обычно сидит здесь, — слышу я за спиной чей-то голос и понимаю, что речь идет именно о наших местах.

Это что, сомнительный комплимент? Издевательский прикол под видом похвалы? Да какая мне, на хрен, разница. Я сейчас в таком настроении, что любой скандал, ссора, а еще лучше драка только помогут немного развеяться.

Я резко оборачиваюсь и совершенно неожиданно для себя вижу Лиз, мою любимую клиентку из Верхнего Ист-Сайда. Ее приковывающая взгляд грудь на этот раз обеспечивает поддержку чему-то мохнатому и угольно-черному, пожалуй слишком длинному для того, чтобы называться свитером, и коротковатому для того, чтобы быть юбкой. Как бы то ни было, из-под этой хламиды выставлены на всеобщее обозрение длинные спортивные ноги в обтягивающих черных лосинах с искоркой и в сапогах на высоком каблуке. Волосы Лиз густо намазаны гелем и эффектно взъерошены. Она в меру и со вкусом подкрашена, так что ее глаза блестят ярче сверкающих в ушах бриллиантиков. Дополняет образ нитка переливающегося жемчуга на ее шее. В общем, выглядит эта женщина так, словно только что сошла с обложки «Вэнити фэйр».

— Привет! — говорю я.

— Вы знакомы? — спрашивает мужчина, сидящий рядом с Лиз, тот самый, кого я наметил себе не то жертвой, не то спарринг-партнером.