Эрленд Лу - Грузовики «Вольво» Страница 17

Du är den bästa vuxna jag känner.

Теперь в жизни Допплера начинается период напряженных скаутских тренировок, и если бы «Volvo Trucks» был фильмом (чем он, безусловно, не является, но давайте на минутку сделаем такое предположение), то как только вы дошли бы до этой страницы, заиграла бы музыка, причем с уверенностью можно сказать, что это была бы приятная запоминающаяся мелодия, способная стать хитом. Сюжет продолжался бы пару минут, на протяжении которых стареющий мастер (фон Борринг) воспитывал бы своего последнего ученика (Допплера), делая из никчемного умника мужчину, который может все. Нам показали бы долгие занятия, когда у Допплера ничего не получается, а фон Борринг мрачнеет и незаметно качает головой, минуты слабости и отчаяния героев, когда они готовы уже сдаться и бросить все, а потом, как будто бы внезапно, но на самом деле благодаря наставническому гению фон Борринга и врожденному, но не проявлявшемуся до поры таланту Допплера, помноженным на неустанные тренировки, ученик вдруг преображается, его слабости оборачиваются его достоинствами, и он становится безупречным скаутом, уже ни в чем не уступающим своему учителю, которого ему в будущем, намекают нам, предстоит даже обойти. Затем судьба преподнесет им испытание, и Допплер в схватке с их главным врагом спасет фон Боррингу жизнь, после чего они временно отступят, чтобы перегруппировать силы к следующей схватке, в которой Допплер вновь превзойдет сам себя в мужестве и смекалке, что приведет к решающему сражению, в пылу которого теперь уже фон Борринг, возвращая долг, спасет жизнь Допплеру ценой, сами понимаете, собственной гибели. Победа завоевана, но дорогой ценой.

Так все это выглядело бы в кино. Но у нас книга. В чем, разумеется, есть свои плюсы и минусы. Вас это избавляет от хлопот и маеты со сборами, вам не надо вставать, одеваться, тащиться в кино, и, самое главное, вам не грозит это испытание — выйти после просмотра с друзьями, которые хотят немедленно разобрать фильм по косточкам, препарировать его, тогда как вы еще находитесь под живым впечатлением от увиденного. Книгу ты можешь взять и тихо читать, веря в то, что автор (я то есть) наилучшим образом продумал все до конца, и поглощать текст в удобном для себя темпе, с паузами на еду, питье и так далее.

Но главное различие все-таки в построении истории. В фильме о Допплере и фон Борринге было бы действие, одни события сменялись другими, часто драматическими, а в книге нет динамичного сюжета, и я совсем не уверен, увы, что она станет захватывающей, потому что в книге важно не то, о чем рассказывают, а как, каким языком. И поэтому я (сочиняющий все это) вынужден подробно описать все скаутские тренировки Допплера. Нет, я мог бы, естественно, ограничиться таким примерно пассажем: «Затем наступает период, когда Допплер много и старательно тренируется, чтобы превратиться в настоящего скаута, и сперва кажется, что у него ничего не получится, но в конце концов он, к счастью, добивается успеха и, уже став настоящим скаутом, сталкивается с тем, что…», но это иного рода книга, да и автор (я то есть) тоже попался нерасторопный, поэтому нет смысла подглядывать в конец, чем все кончилось, ибо, к стыду моему, концовка не играет никакой роли. Это не тот случай, когда все сюжетные линии элегантно и импозантно сводятся вместе на последней странице, наоборот, тут уж скорее занимательна сама по себе каждая из романных линий, они все важны так же, как и само это движение от пролога к эпилогу, как раз не имеющему особого значения. Но что поделаешь, это не фильм, а ждать, когда книга им станет, тоже не стоит, потому что этого не произойдет никогда*.

* насчет того, что эта книга никогда не станет фильмом.

На мой (автора то есть) взгляд, эта книга могла бы быть экранизирована исключительно при таких условиях: если бы мне вдруг посулили неприлично высокий гонорар, но чтобы я не имел ко всему этому процессу никакого отношения и чтобы в титрах перед фильмом так прямо и было написано: если фильм плох, то автор книги не несет за это ответственности, зато успех фильма (если он получится хорошим) объясняется исключительно неоспоримыми достоинствами литературного первоисточника.

Прежде чем приступать к скаутингу, Допплер должен очистить организм от наркотиков, настаивает фон Борринг. Нельзя стать скаутом, если по твоим жилам течет раствор из галлюциногенов и прочих изменяющих сознание веществ. «Сознание — единственное, что у нас есть, — объясняет фон Борринг. — Ну хорошо, не единственное, — вынужденно признает он под нажимом Допплера, — но самое существенное. Скаут с затуманенным разумом — это нонсенс. Если ты хочешь, чтобы я сделал из тебя скаута, ты должен прийти ко мне безгрешным и нагим, как новорожденное дитя, как птица».

Так что сперва Допплера на четыре дня запирают в комнате с обоями в стиле барокко. Нужду Допплер справляет в ведро, которое фон Борринг регулярно опорожняет, он же приносит ему дважды в день попить и поесть, весьма немного. Балконная дверь все время стоит нараспашку. Допплер мерзнет. Его мучают кошмары, он зовет Бонго. Иногда выползает на балкон, воет и блюет на луну и в конце концов сигает с балкона вниз, но приземляется в огромный куст, где наутро его, мокрого и жалкого как воробышка, находит фон Борринг.

— Теперь ты готов принести Обещание скаута, — говорит фон Борринг.

— Ну, не знаю, — отвечает Допплер. — Для начала неплохо бы услышать, о чем речь.

— Честным словом обещаю, сколько хватит сил: служить Богу; помогать людям; выполнять законы скаутов, — говорит фон Борринг.

— Насчет служения Богу, тут у меня большие сомнения, но в остальном я попробовал бы, пожалуй, — говорит Допплер.

— Жить по законам скаутов может каждый, — отвечает фон Борринг.

— Ты продолжай, — просит Допплер.

Фон Борринг вздыхает. Он привык общаться с детьми, а они не прекословят и не задают лишних вопросов. Но Боррингу даже нравится строптивость его питомца. Сопротивление и трудности полезны, они закаляют. Он выпрямляется и проникновенно, почти нараспев декламирует:

Вся наша жизнь проходит на глазах у Бога, и

1. Скаут верен Богу и внемлет слову Божьему.

Ты ставишь палатку, надежное пристанище от невзгод, потому что

2. Скаут отвечает за себя и за других.

Узел на твоем галстуке, символ общности, означает:

3. Скаут помогает ближним.

Сердце, олицетворение дружбы, означает:

4. Скаут друг всем и брат другому скауту.

Щит, пришедший от рыцарей чести, подтверждает:

5. Скаут честен и правдив.

Дерево, нуждающееся в твоей защите, напоминает:

6. Скаут друг природы.

Дорога, которую ты выбрал, свидетельство того, что

7. Скаут говорит и думает самостоятельно и старается всех понять.

Вешки, поставленные в горах у покоренных вершин, напоминают:

8. Скаут трудолюбив и настойчив.

Костер, горящий не ярко, но неугасимо, это знак того, что

9. Скаут весел и никогда не падает духом.

Мы связаны в дружеский круг, ибо

10. Скаут трудится на благо мира и взаимопонимания между людьми.

Фон Боррингу не раз доводилось произносить слова торжественного обещания, но собственная декламация вкупе со строгим смыслом вечных слов вновь глубоко потрясали его. А вот Допплер настроен довольно скептично. И ему не нравятся параллели с Библией. Ему равно претят и запреты, и заветы, он не любит деления на пункты, тем более когда их почему-то ровно десять, точно как в декалоге, и в первом же, что очень настораживает Допплера, речь идет о Боге и слове Божьем, хотя ни то ни другое, на взгляд Допплера, воочию в мире не наблюдаются, пусть даже многие верят в это и живут так, словно Бог и все описанное в Библии есть реальность, но лично Допплер считает всю эту историю с Богом неким построением, в котором люди, не способные мыслить самостоятельно и в общем обычно жалкие, находят защиту от невыносимой жизни. Хотя некоторые параграфы Обещания просто отличны. Клятва быть верным другом, беречь природу и трудиться ради взаимного понимания людей безусловно прекрасна. Тут не к чему придраться. Но все же от Обещания скаута попахивает чем-то нехорошим, нет у меня на этот скаутинг сил, думает Допплер и чувствует невероятно сильное желание вернуться к Май Бритт и курить травку, пока не придет по его душу старая с косой.

— Я вижу, о чем ты думаешь, — говорит фон Борринг.

— Не верю, — возражает Допплер.

— Верь не верь, а я вижу, — отвечает Борринг. — И за это полагаются мокрые штаны.

— Спасибо, я уже и мокрый, и холодный, — говорит Допплер.

— Это не считается. Тебя нужно наказать. Проучить. У меня нет выбора. В отличие от тебя — ты можешь повернуться и уйти. Я не стану тебя удерживать. Но если ты решишь остаться, то мне — к глубокому моему сожалению, потому что больше всего это неприятно и огорчительно для меня самого — придется навалять тебе полные штаны холодной воды. Таковы скаутские порядки. Скаутская дружба нерушима, и веселого в нашей жизни куда больше редких неприятных моментов, но если человек оступился, коллектив должен указать ему на это, и таким напоминанием о неправильном поведении у нас, скаутов, служат мокрые штаны — мы выливаем проштрафившемуся на брюки, от пояса и ниже, ведро холодной воды. Процедура унизительная, отвратительная, зато просто чудодейственная в смысле доходчивости и, как правило, безвредная и неопасная.