Мариуш Вильк - Путем дикого гуся Страница 17

Когда зажегся свет, я увидел на стенах большие фотографии. Это оказалась выставка работ нашей экскурсоводши. Особенно одна меня поразила… Я не мог отвести глаз: лесное озерцо в зеленой чаще — словно осколок зеркала — отражало бледную голубизну неба и верхушки черных елей. Чем дольше я вглядывался в блестящую гладь воды, тем яснее проступало из нее небо.

— Если перевернуть эту фотографию вверх ногами, — засмеялась Дениз, — покажется, что озеро — это небо, отбрасывающее слабый отсвет на лесную чащу. Наши старики, когда пришли на открытие выставки, обратили внимание на березу справа. Видишь наверху пятно на коре — в виде головы индейца? А теперь посмотри — в левом нижнем углу у подножия пня есть такое же пятно в виде профиля старой индианки. Это тени предков следят за нами — так сказала старейшина племени.

Разглядывая фотографии, мы разговариваем о существовании на стыке культур. Потому что и Дениз, и Уайт — больше индейцы, чем родовитые жители резервации. Дениз родилась в Спрингфилде, штат Вермонт. Выросла в Братлборо. Там познакомилась с будущим мужем, инну. Они поселились в Виргинии, где Дениз родила двух сыновей. В Маштейяташ, родную деревню мужа, семья приехала в 1978 году. Родственники и соплеменники мужа окружили Дениз сердечной заботой. Никогда она не встречала столь доброжелательных людей. Особенно когда в 1995 году во время бури на озере Пекуагами утонул их старший сын. Вскоре после этого умер муж. Дениз живет фотографией и поэзией. А прежде всего — тишиной, что стоит у истоков любого творчества. Поэтому Дениз фотографирует только природу. Ибо в природе, если снимать ее вдумчиво, видишь то же равновесие материи и духа, что и в практике шаманизма. Можно даже сказать, что шаманизм, в сущности, исповедует творение Создателя. Только в природе мы видим Его присутствие. К сожалению, в миссионерских школах индейских детей учили совсем другому. «Христианизм», как и прочие религиозные «измы», можно сравнить со школами в живописи: все они декларируют примат своего понимания Красоты. А ведь Красота неподвластна канонам и стилям, подобно тому как творение Создателя неподвластно догматам и ритуалам. Поэтому, помимо музея, Дениз работает в местной школе, чтобы помочь молодым индейцам вернуться к собственным корням после долгих лет белой индоктринации. Впрочем, эта идея во многих сообществах получила статус почти политической программы. Индейцы защищают свою самобытность. В первую очередь это идет на благо семье. Дениз сама недавно снова вышла замуж за индейца с шестью детьми. Благодаря им снова почувствовала себя нужной. Они вместе охотятся, рыбачат.

Во время этого разговора у меня было ощущение, что мы с Дениз Робертсон понимаем друг друга с полуслова. На прощание она подарила мне фотографию неба в воде с посвящением. «Маг, thank you for your visit to Canada. It was nice to share with you our unique culture. Your Guide, Denise»[89].

Что может быть более жизнеутверждающим, чем вид округлых холмов в форме женских грудей (так можно перевести «тадуссак» с языка инну), которые лижет бледными лучами восходящее солнце? Мои спутники еще спят. Я обладаю преимуществом восточного времени! Ведь в обычной жизни я живу со сдвигом на несколько часов, поэтому давно на ногах, а они еще с зубной щеткой в руках ищут водопроводный кран.

Пользуясь утренним одиночеством, просматриваю вчерашние записи. Судя по ним, резервацию мы так и не увидели. Кемпинг, музей и магазин с сувенирами, да по дороге Лукаш щелкнул какой-то тотем. В своем «форде» мы проскользнули через Маштейяташ, словно призраки. Туристы, мать твою. Из обратного пути через Роберваль в Шикутими в блокноте остался лишь набросок пейзажа, нашпигованный крестами, точно придорожное кладбище, люди на скамейках у домиков сидели, словно у собственных могил. Потом удивительная красота долины заставила меня забыть о написанном.

Уайт от этих впечатлений тоже потерял дар речи. Дорогу из Шикутими в Сет-Иль он проехал на автобусе, глотая милю за милей в синих отблесках октябрьского дня. Он записывал только названия мест, мимо которых проезжал. Словно произносил географическую литанию. В автобусе было еще несколько пассажиров. В Тадуссаке Кен записал, что Уолта Уитмена заинтриговало ономастическое эхо в слове «тай-у-сак»… Тем временем автобус опустел, и дальше они ехали вдвоем — Кеннет и трапер в рубашке из шерстяного тартана, с рюкзаком и ружьем. Вот и все.

В сборнике «Атлантика» он оставил более отчетливый след — стихотворение под названием «Тадуссак». Интересно, писалось оно в автобусе, на остановке, в ожидании, пока выйдут немногочисленные пассажиры, или позже, по дороге?

С этого мысаТы можешь увидеть гейзеры китов

Огромных гренландских китовВплывающих в реку Святого Лаврентия

Ты уже не в Канаде другНо высоко в белых просторахРазума Мелвилла[90]

Канувшего в пустоту.

На завтрак — яичница с лисичками. Которые едва не перечеркнули все дальнейшее путешествие. Я в очередной раз убедился, что мы есть результат стечений обстоятельств. Дорога, по которой странствует случай.

Лисички углядел Лукаш — в сосняке рядом с нашей палаткой, не успели мы разбить ее в кемпинге в Тадуссаке. Я и не знал, что Лукаш такой заядлый грибник! Ни одной лисички не пропустил, даже самой крошечной. Потом мы отправились в центр за покупками. Хотели почтить святого Лаврентия бутылкой французского вина и грилем. Припарковались на углу улиц Борже-лё и де Пионер, напротив собора с красной крышей. Шух с Каспшиком отправились искать вино, мясо и интернет, а я остался в машине слушать последний диск Роберта Планта[91]. За окнами «форда» (словно в аквариуме) проплывали тени человекообразных китов. Ну и эта красная крыша. В жизни не видел ничего подобного! Даже бизон разозлился бы.

Мои спутники задерживались. Так что я заглянул в материалы, которые собрала для меня Анка Лабенец, — немного сориентироваться. Оказалось, что собор с красной крышей — знаменитая «индейская часовня», построенная в 1747 году иезуитом Годфруа Кокаром и вписанная в реестр ЮНЕСКО как самая древняя из сохранившихся сакральных построек в Америке! Этих «самых» здесь вообще немерено! Куда ни посмотришь — «крупнейший», «старейший», «красивейший». Так вот, я узнал, что Тадуссак — старейший (то есть старейший из населенных европейцами) городок в Канаде. Четырехсотлетие отпраздновал в 2000 году, на восемь лет раньше Квебек-Сити. Отцом-основателем Тадуссака был капитан Пьер де Шовен, который у впадения реки Святого Лаврентия во фьорд Сагеней поставил первую меховую факторию, однако настоящим автором (то есть человеком, который нанес факторию на карту в 1603 году) стал Самюэль де Шамплен. Судя по информации Анки Лабенец, в 1998 году залив Тадуссак был признан одним из красивейших на свете! Неизвестно только, по каким критериям и кто это решал. Больше я ничего не успел вычитать, потому что из-за угла показались мои спутники.

Вернувшись в кемпинг, мы разожгли огонь для гриля, и Шух принялся колдовать над ужином. И вдруг — вопль:

— Где мои очки?!!

Истерика — без очков Лукаш не может вести машину. По мере перетряхивания карманов и машины паника нарастала. Каспшик, правда, имеет права, но сто лет не водил, а я последний раз за рулем сидел лет двадцать назад, да и прав у меня с собой нет. Наше дальнейшее путешествие повисло на волоске — месяцы приготовлений псу под хвост. В панике никто не мог припомнить, были ли очки, когда мы ехали в магазин? На маленькие расстояния Лукаш иногда ездит без очков. Может, оставил в каком-нибудь магазине? Уже не помню, кто посоветовал заглянуть в соснячок, где он копался в поисках лисичек. Лукаш пошел — и вернулся с очками. Они лежали в кармане рубашки! Лукаш задел ту же самую ветку, которая утром смахнула очки с его носа, и в каком-то озарении — словно внезапно проснулся! — увидел со стороны, как машинально прячет очки в карман.

После сытного завтрака и сборов мы пошли смотреть на китов. Тадуссак расположен при впадении пресной реки Сагеней в соленый Лаврентий, а это любимый коктейль криля — пищи китов. Ничего удивительного, что Тадуссак привлекает толпы туристов, жаждущих увидеть и сфотографировать морских гигантов. Чаще всего им удается полюбоваться белухой, малым полосатиком и горбатым китом, реже — голубым китом, самым большим созданием на земном шаре! Чтобы понаблюдать за китами, можно сесть на специальное судно, но это стоит денег. Так что мы припарковали «форд» на одной из боковых улочек неподалеку от причала с яхтами и пешком отправились к Пуант-де-Истла на край мыса, разделяющего фьорд Сагеней и залив Тадуссак, откуда якобы можно увидеть фонтаны китов.

Тропа на Пуант-де-Истла отходит от асфальтовой дорожки у платной парковки и, петляя среди скал, карликовых елочек и инея мха, перерезает хребет полуострова, выбираясь на открытый берег залива. На узкой тропке масса народу — точно на Орлиной грани в Татрах. Мимо — туда и обратно — потоком следуют шумливые любители китов. Ни пописать, ни к тишине прислушаться. И вдруг — какая встреча! Старый знакомец с российского Севера — иван-чай. Глядит на меня лиловыми глазами из-под каменного навеса, словно желая утешить: туристы преходящи, а флора — вечна. И сразу настроение улучшилось. Хорошо, что растения умеют молчать.