Ник Хорнби - Смешная девчонка Страница 2

Мэр не сразу перешел к делу – это было не в его привычках. Вначале он поблагодарил всех гостей конкурса, потом – вовсе не к месту – пнул футбольную команду «Престон», проигравшую финал кубка, и отпустил бестактную шуточку в адрес своей жены, которая в этом году якобы не участвовала в конкурсе из-за мозолей. Он заявил, что выпорхнувшая на сцену стайка красоток – выражение «стайка красоток» было вполне в его духе – прибавляла ему гордости за родной город. Все знали, что участницы в большинстве своем приехали сюда в отпуск или на каникулы из Лидса, Манчестера и Олдхема, но такое заявление все равно встретили овацией. Разглагольствовал он так долго, что Барбара от нечего делать принялась считать зрителей по головам, чтобы затем перемножить головы в одном ряду шезлонгов на количество рядов, но до этого дело не дошло, поскольку все ее внимание сосредоточилось на старушке в дождевом колпаке, которая беззубыми челюстями неустанно перемалывала кусок бутерброда. Среди массы заветных желаний Барбара лелеяла надежду сохранить свои зубы, в отличие от почти всей родни, как минимум до шестого десятка. Очнулась она весьма кстати: в тот самый миг, когда объявили ее имя, а соперницы расцвели притворными улыбками.

Она ничего не почувствовала. Вернее, отметила у себя полное отсутствие эмоций, а затем легкую тошноту. Пусть бы это оказалось ошибкой, пусть бы ей не пришлось бросать отца и покидать родной город, пусть бы это стало просто сбывшейся мечтой, в которую можно погрузиться на всю оставшуюся жизнь. Она не решалась копаться в истоках своей бесчувственности, чтобы не счесть себя жестокой, неблагодарной стервой. Когда на сцену поднялась жена мэра с наградной лентой в руках, Барбара просияла и даже сподобилась ответить улыбкой самому мэру, поцеловавшему ее в губы, но, когда к ней подошел отец и крепко обнял, она вдруг расплакалась и тем самым признала, что это – прощание, что титул «мисс Блэкпул» ни в коей мере не способен унять тот зуд, который терзает ее хуже ветрянки.

Никогда прежде (во всяком случае, в сознательном возрасте) ей не доводилось лить слезы в купальнике. Разве для того придуманы купальники, если вокруг тебя залитый солнцем пляж, радостные крики, мальчишки с глазами на ниточках? Но сейчас шею и ложбинку груди холодили на ветру – незнакомое ощущение – ручейки слез. Жена мэра заключила победительницу в объятия.

– Я в порядке, – заверила Барбара. – Честное слово. Глупость какая-то накатила.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но мне понятны твои чувства, – сказала жена мэра. – Я и сама испытала подобное – мы с ним познакомились точно так же. Еще до войны. Он тогда всего лишь заседал в городском совете.

– Вы тоже были «мисс Блэкпул»?

Барбара постаралась скрыть свое изумление, но не знала, насколько это удалось. И мэр, и его жена отличались тучностью, но если полнота мэра подразумевала вес в обществе и потому казалась естественной, то у его супруги ожирение выглядело кошмарной ошибкой. А быть может, он, в отличие от жены, просто на этом не зацикливался.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но это так.

Они смотрели друг на дружку. Чего только не бывает. Слов больше не требовалось, однако мэр, подойдя к ним, все же высказался:

– А глянешь на нее – и не поверишь. – У него не было привычки держать свои мысли при себе.

Жена укоризненно закатила глаза.

– Я дважды сказала «хочешь – верь, хочешь – нет». Я сама признала, что уже давно не «мисс Блэкпул». А тебе лишь бы подкусить.

– Почему-то я не расслышал, чтобы ты сказала «хочешь – верь, хочешь нет».

– И тем не менее. Дважды. Правда, милая?

Барбара кивнула. Лезть в их склоку ей не хотелось, но она решила хотя бы так поддержать несчастную женщину.

– Детки да булочки, детки да булочки, – приговаривал мэр.

– Ты и сам – не картина маслом, – отбрила жена.

– Верно. Так ведь ты и не выходила замуж за картину маслом.

Жена, поразмыслив, сочла за лучшее промолчать.

– А сама-то чем взяла? – не унимался мэр. – Вот ты как раз и была – картина маслом. Ладно, – обратился он к Барбаре. – Известно ли тебе, что здесь у нас – самый большой открытый бассейн во всем мире? А сегодня – одно из самых больших событий, так что не грех и расчувствоваться.

Барбара покивала, хлюпнула носом и улыбнулась. У нее нипочем не хватило бы духу намекнуть, что мучит ее нечто прямо противоположное: это событие оказалось даже ничтожнее, чем ей думалось.

– Негодяйка Люси, – сказал отец. – Во всем она виновата.

Мэр с супругой пришли в недоумение, но Барбара сразу смекнула, о чем речь. И увидела, что отец это понял; тут ей стало совсем невмоготу.

Барбара отдала свое сердце Люсиль Болл, впервые посмотрев «Я люблю Люси»{3}: теперь этот сериал определял ее чувства и действия. По воскресеньям весь мир застывал на полчаса, и отец привык в это время с ней не заговаривать и даже не шуршать бумагами, чтобы дочь могла уловить каждую мелочь. У нее было много любимцев: Тони Хэнкок{4}, Сержант Билко{5}, Моркемб и Уайз{6}. Но уподобиться им она при всем желании не могла. Это ведь мужчины. Тони, Эрни, Эрик, Эрни… А рядом с ними – ни Люси, ни Барбары. Ни одной смешной девчонки.

– Это всего лишь сериал, – повторял ей отец до или после, но никогда не во время передачи. – И притом американский. Британским юмором здесь и не пахнет.

– А британский юмор… Это у тебя особый термин для обозначения юмора из Британии?

– Прежде всего – от Би‑би‑си.

– Да уж, вот тут совершенно с тобой согласна.

Она лишь тогда прекращала над ним подтрунивать, когда ей самой это надоедало: отец никогда не включался в игру, что притупило бы остроту ее насмешки. Если уж Барбаре суждено было остаться в Блэкпуле, то она намеревалась до конца отцовских дней поддерживать с ним такой стиль общения.

– Прежде всего, она даже не смешная, – настаивал отец.

– Она – самая смешная актриса, другой такой на телевидении не было, – возражала Барбара.

– Не больно-то ты смеешься, – замечал отец.

И правда, смеялась она редко, потому что смотрела этот сериал уже не по одному разу. В последнее время Барбара старалась кое-что отфильтровывать, чтобы из остального усвоить как можно больше. Если бы «Люси» показывали семь дней в неделю, то и запоминалось бы лучше, но увы: приходилось максимально сосредоточиваться, чтобы хоть какие-то подробности отложились в голове.

– Послушай, ты сам на меня шикаешь, когда по радио зачитывают результаты футбольных матчей, – говорила она.

– А как же – я ведь делаю ставки, – объяснял он. – Один такой результат может изменить нашу с тобой жизнь.

Ну как было ему втолковать, не показавшись при этом чокнутой, что «Я люблю Люси» ничем не отличается от тотализатора? Настанет день – и одна из реприз Люси тоже сможет изменить жизнь Барбары, а возможно, и ее отца. Люси уже изменила жизнь Барбары, хотя и не в лучшую сторону: из-за сериала от нее отвернулись все – родные, знакомые, подруги по работе. Увлечение Барбары, как она сама чувствовала, было сродни религиозному экстазу. Она с такой серьезностью относилась к ситкомам, что окружающим виделся в этом некий фанатизм, а потому Барбара ни с кем больше не делилась.

Фотограф из «Ивнинг газетт» представился и повел Барбару к трамплину для прыжков в воду.

– Вы – Лен Филлипс? – поразился ее отец. – Кроме шуток?

Имя Лена Филлипса мелькало в газете; при виде такой знаменитости у Джорджа отвисла челюсть. «Вот радости-то, – пронеслось в голове у Барбары. – А он еще удивляется, почему я хочу унести отсюда ноги».

– Подумать только, Барбара! Мистер Филлипс – у нашей купальни, собственной персоной!

– Зовите меня Лен.

– А можно? Ну спасибо. – Тут Джордж немного смутился, как будто еще не заслужил такой чести.

– А что такого – у него же не десять тысяч мальчиков в подчинении, – заметила Барбара.

– Да нет, я сам по себе, только иногда один пацан помогает, – сказал Лен. – А сегодня в Блэкпуле такое событие. Я же не идиот – вместо себя пацана присылать.

Он жестом попросил Барбару сделать шаг назад.

– Улыбочка! – распорядился ее отец. – Или так говорят только дилетанты?

– Да нет, мы тоже. Хотя иногда я вместо этого кричу «Трусики!» – для разнообразия.

Джордж, удивленно качая головой, рассмеялся. Барбара видела, что он отводит душу.

– А кавалера нет? – спросил Лен.

– Его с работы не отпустили, Лен, – ответил за дочку Джордж и немного помолчал, размышляя, не слишком ли фамильярничает. – У них в выходные и праздники каждый человек на счету. А ее тетя Мари тоже сегодня не пришла, потому как на две недели уехала отдыхать на остров Мэн. Семь лет без отпуска. Просто в трейлере поехали, но и на том спасибо. Смена обстановки – все равно что отдых.