Юрий Буйда - Про электричество Страница 2

Увидев в кухне настоящего лилипута, Лиза оторопела. Жорж тотчас вскочил, застегнул пиджак и вытянулся по-военному, заложив одну руку за спину, а другую прижав к сердцу.

— Позвольте представиться… — начал было он, но старик его перебил.

— Это Жорж, — сказал Сунбулов. — Имя такое — Жорж. Древний человек! С Христом в одном гробу ночевал! Мы тут с ним коньяки распиваем… Чего стоишь? Садись, выпьем!

Лиза молчала, глядя на розы.

— Это тебе, — сказал старик. — Ты только понюхай — настоящие. Да понюхай, не стесняйся! Это ж не говно, а розы!

— Это вам, — подтвердил Жорж с полупоклоном.

— Спасибо… о, господи! Что ж вы стоите? Садитесь…

— Извините, — внушительно возразил Жорж. — Какой же мужчина сядет, когда женщина стоит на ногах? Я, например, не сяду.

— А вот я еще как сяду! — Старик Сунбулов захохотал. — Посмотри на меня — я же сижу! Мужчина, а сижу! Или я кто, по-твоему, — пидорас, что ли?

Лиза от страха вспотела и торопливо втиснулась между холодильником и столом, где стояла табуретка. Когда она двигалась, ее толстые бедра, обтянутые черными чулками, громко шуршали.

Жорж тоже сел, не сводя с нее взгляда.

— Видала, какого жильца привел? — Старик поднял стакан. — Ну, за знакомство!

Лиза выпила коньяку и еще сильнее вспотела.

— Значит, вы у нас жить будете? — пролепетала она. — А где вы работаете?

— Он понедельниками торгует! — закричал старик. — Слышь, понедельниками! Воскресеньями не хочет торговать — понедельники ему подавай!

— Я служил в цирке, — сказал Жорж. — Жрец искусства. У нас был номер… я ходил по канату с девушкой на руках…

— Надо же! — сказала Лиза, осторожно откусывая от ломтя вареной колбасы, который она держала длинными ногтями. — Я тоже люблю цирк…

— Жрец! — обрадовался старик. — Это ж надо! А жрецам хорошо платят или как?

— По-разному, — сказал Жорж, глядя на Лизины коленки, обтянутые черными чулками с блестками. — Но я, знаете, ушел из цирка… душа болит… — Он приложил руку к груди. — Врачи сказали, что мне это вредно, вот я и ушел…

— Надо же… — Лиза прикрыла большой ладонью рот, чтобы поскорее и понезаметнее прожевать колбасу.

— Эти розы вам, — сказал карлик, глядя ей в глаза. — Вы так похожи на мою сестру, Лиза. Очень похожи.

— А она тоже в цирке работала?

— Работала. Но однажды она сорвалась с трапеции и разбилась. — Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшую фотографию и протянул Лизе. — Ее звали Изольдой.

— Изольдой… Какая красивая! — с восхищением сказала Лиза. — Неужели насмерть?

Карлик вздохнул и закрыл глаза.

— Такая красивая — и умерла… И как же вы теперь?

— Жить-то надо, — сказал Жорж.

— Да, никуда не денешься, надо…

В прихожей зазвонил телефон. Лиза вжала живот и вылезла из-за стола.

— Вы тут угощайтесь, а у меня дела…

Жорж встал. Лиза смутилась и выбежала из кухни на цыпочках, и только тогда карлик опустился на стул.

— Видал, какая она у меня… — Старик поковырял пальцем в зубах. — Девка она ничего, только вот детей нету.

— Усыновить можно, — сказал карлик. — Или удочерить.

— Это еще зачем? — удивился старик. — Тут живая баба ходит, пусть рожает. Свой ребенок — он свой и есть, а чужой — он все равно чужой, а не свой. — Он нахмурился. — С виду она, конечно, говна пирога. И жопа отросла… говорит, природа такая…

— А что жопа? — Карлик поковырял в зубах пальцем. — Женщина без нее не женщина, а коза турецкая. У комара и то жопа, а женщине без жопы совсем стыдно… срам, а не женщина…

— Без жопы-то?

— Ну да. Это разве плохо, если такая природа? Природа умнее нас, Михаил. Да и куда ты без жопы? Никуда.

— Никуда, — согласился Сунбулов. — Без жопы мы б тут с тобой не сидели, а лежали. А лежа разве выпьешь? Лежа не выпьешь, а только разольешь.

— Ну да. — Жорж закурил. — У меня в Угличе тоже женщина была, настоящая, билетершей у нас работала…

— И чего?

— Ничего.

— А.

— Хорошая была женщина…

— А потом что?

— Потом ничего.

— Тогда давай выпьем. — Старик был сильно пьян и уже начал ронять голову. — Выпьем, телевизора посмотрим… любишь телевизора, жрец?

— Ты пей, а мне хватит. — Карлик посмотрел на часы. — Мне еще работать надо.

— Лиза! — закричал старик. — Выпей с нами, Лиза! — Дочь не откликнулась. — В ванне, наверное. Любит она это дело. Купаться любит, как утка. Целыми днями в воде сидела бы… Куда ты на ночь-то глядя?

— Дела.

С рюкзаком за плечами Жорж вышел на улицу и сел в автобус.

Он сошел на кольцевой автодороге, дождался, когда задние огни автобуса исчезнут за поворотом, и двинулся в лес. Он хорошо ориентировался в темноте, да и дорога была ему знакома.

Через полчаса он достиг опушки, с которой открывался вид на дачный поселок, окруженный высоким кирпичным забором. Темная масса домов, редкие огоньки — где окна, где уличные фонари.

Жорж вытряхнул из рюкзака спортивный костюм, кроссовки, быстро переоделся, натянул лыжную шапочку до бровей, попрыгал, проверяя, не выдаст ли его амуниция каким-нибудь звуком, спрятал рюкзак под деревом и легкой трусцой побежал к поселку, погруженному в сон.

Он ловко вскарабкался на старое развесистое дерево, которое росло у забора, замер, прильнул к стволу, прислушиваясь и осматриваясь. В темноте едва различимо чернел большой трехэтажный дом, а справа, ближе к ограде, стоял деревянный флигель под черепичной крышей. Окна в первом этаже флигеля были слабо освещены.

Не обнаружив ничего подозрительного, Жорж спрыгнул на кирпичную ограду. Во дворе за забором стоял столб с фонарем, от него на четырехметровой высоте к флигелю тянулся временный кабель. От ограды до столба было метра полтора. Жорж прыгнул, обхватил столб, отдышался, ступил левой ногой на кабель, перекрестился, сжал губы в ниточку, раскинул руки и медленно двинулся скользящим шагом к флигелю, стоявшему метрах в тридцати от забора. Вниз он не смотрел. Он глубоко и размеренно дышал, слегка приседая при каждом шаге. Сердце его билось ровно и редко, как у лягушки во льду.

Достигнув флигеля, Жорж легко взобрался на крышу и нырнул в чердачное окно. Вытянув перед собой левую руку, а в правой сжимая нож, бесшумно спустился по лестнице и присел у входа в гостиную.

В комнате горел ночник. На широком диване мужчина и женщина занимались любовью — влажные напряженные тела звучно сталкивались, мужчина при каждом движении издавал звуки, похожие на хриплый собачий лай, женщина заходилась горячечным бессвязным шепотом.

Пахло крепкими духами, дезодорантами и мастикой — видимо, здесь недавно натирали пол, но сильнее всего пахло потом.

Жорж терпеливо ждал, по-прежнему сидя на корточках.

Наконец женщина громко застонала, и любовники замерли, переводя дух. Мужчина что-то сказал, направляясь к двери, женщина ответила задыхающимся голосом. Жорж подался назад и вжался в стену, пропуская голого пахучего мужчину, который скрылся в кухне. Похоже, он включил чайник или кофеварку. Через минуту мужчина хлопнул дверью душа, зашумела вода.

Жорж заглянул с гостиную. Женщина неподвижно лежала на спине с закрытыми глазами, и только приблизившись к ней, Жорж понял, что она плачет: по ее щекам текли слезы. Он ударил ее ножом в горло и навалился на вздыбившееся тело. Женщина вздрогнула, вытянулась и затихла. Весь дрожа, Жорж откинул простыню и склонился к ее красивому взволнованному животу, втянул носом пьянящие запахи, источаемые умирающим телом, выдохнул, обмяк, замер с застывшей на губах улыбкой, тупо глядя перед собой.

С минуту он сидел неподвижно. Пришел в себя, когда мужчина в душевой вдруг запел. Жорж со вздохом встал, накрыл неподвижное тело простыней и выскользнул в коридор. Прижавшись спиной к стене, он дождался, когда мужчина выйдет из душа, приподнялся на цыпочки и ударил его ножом в горло. Мужчина упал, засучил ногами, шипя и брызгая кровью, но это длилось недолго.

Затем Жорж вымыл в ванной руки и отправился в обратный путь — через чердак, по крыше, потом по кабелю, натянутому на четырехметровой высоте. Он скользил по кабелю, приседая при каждом шаге, и тренированное его сердце билось ровно и редко, как у лягушки во льду. С забора он перебрался на дерево, соскользнул на землю и вскоре оказался у дерева на опушке леса. Переоделся, глотнул из фляжки коньяку и не торопясь двинулся к дороге.

Ему потребовалось около часа, чтобы добраться до ближайшей автобусной остановки на кольцевой дороге. Здесь он сел на лавочку и, надвинув шляпу на нос, задремал.

Солнце уже поднялось над соснами, когда подошел первый автобус. В салоне была только одна пассажирка — рослая деваха в мини-юбке и рваных колготках, от которой на версту разило перегаром и несчастьем. Жорж опустился на сиденье, достал телефон и нажал кнопку.

— Слушаю, — раздался в трубке бодрый женский голос.