Николай Переяслов - Он где-то рядом Страница 2

Ну, а может — иногда полезно и остановиться, и посмотреть на тех, кто не успевает уползти от наших колёс?..

…Я опустился на корточки рядом со своим новым другом и рассеяно посмотрел на дорожку.

Суетливый черный муравей, бестолково цепляясь за каждый выступ и роняя наземь свою ношу, упорно волочил куда-то кривую рыбную кость раз в десять больше себя величиной. Мелькнула пролетевшая мимо бабочка, юркнул, прячась между камнями, какой-то жучок. Еще один муравей, стремительно ворвавшись в поле моего зрения, кинулся на помощь своему товарищу, выбив при этом у него из лап злополучную кость и сбив ею его самого…

— Ну и что? — спросил я, вертя головой. — Кого тут объезжать? Муравьёв?

Он очень удивленно поднял голову и посмотрел на меня.

— Да-а… Муравьёв… И всех остальных — тоже.

— Но тут больше и нет никого! — пожал я плечами и сконфуженно огляделся.

— Но ведь муравьи — тоже живые! — тихо произнес он, продолжая глядеть на меня своими широко открытыми ясными глазами. — А вот он, — наклонился вдруг он над дорожкой, — разве не живой?..

Я придвинулся к разглядываемому им месту и, приглядевшись, увидел тяжело переваливающегося при ходьбе большого черного жука.

— Носорог, — почти шепотом сказал мой друг и указал пальцем на массивный, грозно изогнутый рог на голове жука. — Совсем как настоящий…

Наклонившись пониже, я с интересом принялся рассматривать ползущее насекомое и незаметно для себя словно бы сделался вдруг в сто раз меньше, чем был на самом деле. Мне даже показалось, что я слышу, как подрагивает под его ногами почва, и инстинктивно втянул голову в плечи. Хозяином планеты был явно он, а не я, и мне оставалось только спрятаться за глыбой еще теплого гранита и осторожно наблюдать, как мимо тяжелой поступью шествует гигантское, сверкающее могучим панцирем, животное, словно единственную правду жизни несущее по девственной планете свой устрашающий и всегда готовый к аргументированию собственной правоты рог.

Исполненный первозданной избыточной силы, носорог легко катнул попавшийся на его пути валун и, упершись после этого во много раз превышающую его размерами ветку, решительно потолкал её вперед.

— Здоровый бугай! — восхищенно прошептал я.

— По наблюдениям ученых-энтомологов, он способен тащить ношу в сто раз больше своего собственного веса! — так же шепотом сообщил мой приятель и предложил последовать за уходящим в траву носорогом.

Но тот, тяжело раздвинув заросли гигантских стреловидных растений, сделал вдруг какой-то незамеченный нами поворот и скрылся из виду.

— Ничего, — успокоил меня мой проводник, — идем дальше…

Бросив тень на неподвижно лежащую перед нами сельву, над головами с легким шумом пронеслось пестрокрылое чудище и село на возвышающийся невдалеке зонт какого-то высокого растения.

— Махаон, — услышал я рядом с собой. — Видишь эти хвостики на задних крыльях? Это отличительная черта парусников и кавалеров, одних из самых красивых и крупных бабочек в мире.

— А это кто? — указал я на красивое золотисто-зеленое существо, сидящее на крупном ярком цветке.

— Это золотистая бронзовка… Можно подойти ближе, она не пугливая.

— Не боится?

— Просто в любую секунду может улететь. Для этого ей не надо, как другим жукам, поднимать верхние жесткие крылья, а достаточно выпустить в имеющиеся по бокам прорези внутренние… Видел, может, по телевизору такие самолеты с выдвижными крыльями? Вот и у нее такие же. Удобно, быстро… И очень красиво в полёте — можешь спугнуть ее, посмотреть.

Я щелкнул пальцем по стеблю, на котором сидела бронзовка, и, мгновенно взмыв в воздух, та вспыхнула в солнечных лучах, как драгоценный камень, искрясь и переливаясь всеми цветами радуги.

— Ух, ты-ы! — заворожено проводил я её взглядом. — Красота-а!..

Неожиданно раздавшаяся слева от меня резкая переливчатая трель заставила оторваться от исчезающей бронзовки и, оглянувшись на этот звук, я увидел серо-зеленого длинноусого скакуна на длинных напружиненных ногах, легко скакнувшего при моем приближении далеко в сторону.

— Это бурый кузнечик, представитель отряда прямокрылых… Удивительное существо! Разговаривает крыльями, слушает передними ногами, а в случае опасности может отдать врагу одну из своих задних ног…

— Как это? — не понял я. — Как выкуп, что ли?

— Почти что, — засмеялся он. — Как ящерица хвост, знаешь?

— А-а!..

— Вот и он так же. Но зато целое лето распевает от зари и до зари!..

Взмыв еще пару раз над поляной, кузнечик исчез в траве, а справа послышался некий едва различимый костистый стук и, повернув голову, я увидел двух странных — не могу понять: то ли красивых, то ли страшных — жуков, сцепившихся между собой массивными рогами-челюстями в каком-то не то ритуальном, не то боевом поединке.

— Жук-олень! — восхищенно воскликнул мой друг, толкая меня в бок локтем. — Смотри, смотри — это очень редкая и красивая разновидность. Его и просто увидеть-то не каждому повезет, а уж застигнуть в сражении — прямо редкостная удача!

Тем временем оба жука все сильней и сильней напирали один на другого и уже почти поднимались на дыбы, действительно напоминая собою оленей во время гона, которых я недавно видел по телевизору в передаче «Мир животных».

— А они не покалечат друг друга? — спросил я, уже испытывая симпатию и жалость к этим причудливым ветвисторогим красавцам.

— Да нет, чаще всего они расходятся мирно… Хотя иногда и бывает, что кто-нибудь из них уползает с увечьями, — и он поманил меня, приглашая подойти поближе к происходящей схватке…

Добрые два часа мы ползали по траве нашего маленького дворового скверика, рассматривая ярких «солнышек», порхающих капустниц, снующих муравьев и медленных толстых гусениц. Впервые за свою жизнь я услышал от него такие чарующие имена, как дозорщик-император, парусник-подаллирий, царственная цикада, суринамская фонарница, голиаф, гидропсихея, сирф и многие другие, под которыми, оказывается, жили в этом мире прекрасные стрекозы, бабочки, жуки и даже мухи!.. Я узнал, что в одной только нашей стране насчитывается двадцать тысяч различных видов жуков; что некоторые насекомые способны совершать перелеты на расстояния не меньше птичьих; что пчелы имеют свой язык, который у них передается посредством танца, а имеющие репутацию трудяг муравьи обладают пагубной склонностью к пьянству, используя в качестве «винного магазина» жучка-ламехузу, выделяющего опьяняющие их эфирные вещества.

Мой новый знакомый знал бесконечное множество всяких подробностей о жизни и повадках насекомых и рассказывал о них с таким увлечением, словно излагал сюжет приключенческого романа. Да иногда это и впрямь было похоже на роман или какую-то увлекательную историю, во всяком случае, для меня всё было настолько ново и интересно, что я даже забыл о своем брошенном на дорожке велосипеде, из-за чего денёк и в самом деле чуть было не закончился неким не совсем веселым приключением, так как его уже тягали по двору два незнакомых мне сорванца явно не из нашего дома.

Забрав у них свою провалявшуюся полдня без дела технику и отвесив на всякий случай малышам по легкой оплеухе, я вспомнил, наконец, о пропущенном мною обеде, и мы пошли по домам.

— Да-а! — словно только опомнившись, спросил я, поравнявшись со своим подъездом. — Тебя как хоть зовут-то, а то мы так и не познакомились?

На мгновение задержавшись, он взглянул на меня своим удивительным ясным взглядом и как-то по-особенному легко, как это только у него получалось, улыбнулся.

— Вовка… Вовка меня зовут, это очень легко запомнить. А по фамилии — Иванов! — и, продолжая улыбаться, дружески тронул меня на прощание за плечо и зашагал дальше.

А я, постояв еще немного и проводив его взглядом, повернулся к дому и, открыв тяжелую и разбухшую от вечной сырости скрипучую дверь парадного, шагнул в подъезд…

Глава третья

«ЩАС ЙИСТЫ БУДЭМ»

Подъезды — это глаза дома. Не окна, как пишут поэты, а именно подъезды. Что — окна?.. Что можно узнать о доме, глядя на тюлевую бижутерию их парадных занавесок, купленных во что бы то ни стало гардин, не знающих детских ручек плюшевых медведей на подоконниках да традиционных кактусов в двухлитровых жестяных банках? Ведь это всё — зеркальные очки, за которыми прячут от посторонних душу… Да и сам дом разве может узнать что-нибудь объективное о мире за своими окнами, когда здесь, с их внутренней стороны, всегда льются тепло и свет, когда на всю квартиру так аппетитно пахнет борщом, пельменями, геранью на подоконнике, теплой женщиной на диване, а с тумбочки бархатным голосом поет о любви радиола или проводит сеансы смехотерапии Райкин, да трётся об ноги пушистый и круглый, как идеальное счастье, зеленоглазый котище со съехавшим на правое ухо голубеньким бантиком?..