Карл Хайасен - Дрянь погода Страница 20

– Это его сестра Мария, – выпалила Эди, чувствуя, что игра подходит к концу.

– Она в свадебном платье, – отметил Фред без тени сарказма. – А мистер Торрес в смокинге.

– Он был шафером.

– Да? Его рука у нее на ягодицах.

– Они необычно близки, – выдавила Эди, предчувствуя свое поражение. – Для брата и сестры.

Фред Дав напрягся, в голосе появились ледяные нотки:

– Нет ли у вас какого-нибудь удостоверения личности? Водительские права подойдут. Что-нибудь со свежей фотографией.

Эди промолчала, боясь сделать хуже, – и так уже наворочала дел.

– Позвольте, я угадаю, – сказал оценщик. – Все документы погибли в урагане?

Эди понурилась и подумала: неужели опять? Ну должно же хоть когда-нибудь повезти.

– Черт! – выговорила она.

– Простите?

– Я говорю – черт! В смысле – сдаюсь.

Кто бы мог подумать – это чертово свадебное фото! Тони со своей ведьмой-потаскухой, которую собрался нагреть. Щелкунчик зря свалил, тут кино в десять раз интереснее Салли Джесси.

– Кто вы такая? – Тон Фреда был жестким и официальным.

– Послушайте, что теперь будет?

– Могу абсолютно точно сказать…

В этот момент у генератора кончился бензин, и он издал несколько предсмертных всхлипов. Лампочка увяла, экран телевизора погас. В доме вдруг стало тихо, как в часовне.

Лишь с заднего двора доносилось позвякивание – таксы пытались освободиться от привязи.

Фред Дав хотел достать фонарик, но Эди перехватила его руку. Попытка не пытка, решила она, терять нечего.

– Что вы делаете? – спросил оценщик.

Эди закрыла ему рот рукой.

– Во что это обойдется? – Фред окаменел, как статуя. – Ну, во что? – Язычок Эди пробежал по костяшкам его пальцев.

– Что – во что обойдется? – прерывисто прошептал Фред. – Не вызывать полицию? Вы про это?

Эди улыбнулась – Фред это почувствовал по движению ее губ и зубов на своей руке.

– На сколько застрахован дом? – спросила она.

– А что?

– Сто двадцать тысяч? Сто тридцать?

– Сто сорок одна, – ответил Фред и подумал: у нее невероятно мягкое дыхание.

Эди подпустила в голос мурлыкающей чувственности, которой не удалось раскочегарить молодого Кеннеди в Палм-Биче.

– Сто сорок одна тысяча? Вы уверены, мистер Дав?

– Строение… да… потому что бассейн…

– Разумеется. – Эди прижалась к агенту, пожалев, что на ней лифчик, но сознавая, что сейчас это уже не важно. Тормоза несчастного Фредди уже горели. Она пощекотала ему ресницами шею, и агент зарылся лицом в ее волосы.

– Чего вы хотите? – еле выговорил он.

– Компаньона, – ответила Эди Марш, скрепляя соглашение неотрывным поцелуем.

К службе по выходным в Национальной гвардии сержант Кейн Дарби относился столь же ответственно, как и к своей основной работе надзирателя в тюрьме строгого режима.

Разумеется, он бы предпочел остаться в Старке с вооруженными грабителями и серийными убийцами, но долг призвал его в южную Флориду на следующий день после урагана. Командир их подразделения – ночной портье отеля «Дэйз Инн» – строго-настрого приказал не применять оружие первыми. Судя по тому, что Кейн Дарби слышал о Майами, их запросто могли обстрелять. Он также понимал, что главная задача гвардейца – поддерживать порядок на улицах, помогать попавшим в беду гражданам и предотвращать мародерство.

Первый день их подразделение провело за установкой палаток для лишившихся крова и разгрузкой тяжелых бочек с питьевой водой из фуры Красного Креста. После ужина Кейн Дарби заступил на пост комендантского патруля на Куэйл-Руст-драйв, неподалеку от Флоридской автострады. По очереди с другим гвардейцем, мастером с бумажной фабрики, они останавливали и проверяли легковые машины и грузовики. У большинства водителей имелись веские причины находиться на дороге после комендантского часа – одни искали родственников, другие ехали в больницу, третьи просто заблудились в изменившейся до неузнаваемости округе. В сомнительных случаях бригадир оставлял решение за сержантом Дарби, имевшим правоохранительный опыт. Чаще всего комендантский час нарушали телевизионщики, любопытные зеваки и подростки, хотевшие что-нибудь украсть. Такие машины Кейн Дарби не пропускал и заворачивал на автостраду.

В полночь бригадир ушел в лагерь, и сержант Дарби остался у шлагбаума один. Часа два он клевал носом, но потом встрепенулся, услыхав громкое фырканье. На сосновой опушке ярдах в тридцати, не дальше, смутно виднелся силуэт огромного медведя. Возможно, конечно, это была лишь причудливая тень, но выглядела она в точности как мордастые черные медведи, которых Дарби регулярно промышлял в национальном заповеднике Окалы. Штуковина, которая то ли мерещилась, то ли нет, в плечах достигала семи футов.

Кейн Дарби крепко зажмурился, разгоняя сон. Потом очень медленно открыл глаза. Громадная тень неподвижным призраком оставалась на месте. Здравый смысл говорил, что этого не может быть, во Флориде не водятся тысячефунтовые медведи! Но выглядит точно как…

Дарби поднял винтовку.

И тут же краем глаза приметил свет фар, быстро приближавшийся по Куэйл-Руст-драйв. Дарби обернулся – кто-то на бешеной скорости несся прямо на блокпост. Судя по вою сирен, за ненормальным гналась половина всей городской полиции.

Кейн снова развернулся к медведю – или к тому, что казалось медведем, – но там уже ничего не было. Тогда он опустил винтовку и сосредоточил внимание на маньяке в грузовике. Дарби встал перед полосатым шлагбаумом в бойцовскую позу – несгибаемая спина, ноги врозь, оружие на изготовку.

В полумиле за грузовиком следовал поток сине-красных мигалок. Казалось, удиравший водитель ничего не боится. Фары приближались, и сержант Дарби торопливо взвешивал варианты. Абсолютно ясно, что придурок и не думает останавливаться. Но ведь он уже видит (если только не слепой, пьяный или и то и другое), что перед ним постовой.

Однако грузовик не тормозил. Как ни в чем не бывало, он прибавил ходу. Выругавшись, Кейн Дарби метнулся в сторону. Чего-чего, а неуважения к мундиру он не переносил, будь то мундир Управления исправительных учреждений или Национальной гвардии. Кипя негодованием, он несколько раз пальнул в идиота, снесшего шлагбаум.

И никто не удивился больше Кейна Дарби, когда грузовик перелетел въезд на автостраду и на полной скорости плюхнулся в дренажный канал; никто, кроме самого водителя, Гила Пека. Стрельба прикончила его издерганную нервную систему, и в частности – умение отыскивать педаль тормоза. Просто не верилось, что в него стрелял какой-то дятел-гвардеец.

А вот быстрота, с какой груженная ворованным кирпичом платформа ушла в теплую бурую воду, совсем не удивила. Гил Пек протиснулся в окно кабины и выплыл на берег, оплакивая свою злосчастную долю. Вся добыча погибла – кроме упаковки с гашишем, которая всплыла ровно к моменту прибытия первой полицейской машины.

Но не наркотик волновал Гила Пека в его конфликте с законом. Уже в наручниках он заявил:

– Я его не убивал!

– Кого? – поинтересовался офицер.

– Ну как же – того мужика. В трейлерном поселке. – Гил полагал, что копы гнались за ним, потому что обнаружили распятое тело.

Оказалось, что нет, и Гил сник окончательно. Надо было молчать в тряпочку, а теперь слишком поздно. С затонувшего грузовика вялыми медузами всплывали розовые и голубые трусики-бикини.

– Какой мужик, в каком поселке? – спрашивал офицер.

И Гил поведал о мертвеце, наколотом на спутниковую антенну. Подошел еще один полицейский, и Пек рассказал все заново, все так же пылко отрицая свою вину. Третий полицейский попросил показать, где тело, и Гил согласился.

Фельдшеры проверили мародера на предмет переломов, потом ему выдали полотенце и разместили в клетке патрульной машины. За руль сел крупный негр в «стетсоне». По пути в трейлерный поселок Гил разразился еще одним страстным монологом о своей невиновности.

– Если ты ни при чем, – оборвал его полицейский, – зачем удирал?

– Так ведь страшно, – содрогнулся Пек. – Видели бы сами!

– Не терпится взглянуть.

– Сэр, вы христианин?

Удивительно, подумал полицейский, как быстро наручники прививают набожность.

– Тебе зачитали права? – спросил он.

Гил Пек прижался лицом к сетке.

– Если вы христианин, то должны мне поверить. Это не я распял несчастного придурка!

Но Джим Тайл от всей своей христианской души надеялся, что это все же сделал Пек. Потому что иначе главным подозреваемым становился человек, которого он бы не хотел арестовывать ни за что на свете. Если бы у него был выбор.

9

Пока Макс делал два свои звонка, Сцинк досуже подслушивал. Телефонная будка стояла у парковки для грузовиков на Кроум-авеню, что на самом краю Эверглейдс. Разношерстные колонны прицепов с пиломатериалами, листовым стеклом и рубероидом потоком устремлялись на юг, в зону бедствия. Никто не задерживал взгляда на небритом субъекте в будке, хоть он и был в собачьем ошейнике.