Марина Соколова - Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного Страница 20

Однако Ринама не осознавала степень опасности. Она не представляла, что её единственно любимая страна может её подвести. Как всегда, Лимония расправлялась со своими лучшими, самыми преданными гражданами. Но пока это было похоже на игру впавших в детство взрослых людей. Ринама постепенно входила в роль и втягивалась в двойную жизнь. Каждое утро она появлялась в «почтовом ящике» за четверть часа до мелодичного звонка, чтобы успеть произнести монолог, предназначенный для подслушивающего устройства.

«Здравия желаю, товарищи балбесы, — говорила Ринама своему зеркальному отражению, разъединяя слипшиеся ресницы или выщипывая заросшие брови. — Вы, конечно, опять подслушиваете. Это очень плохо с вашей стороны. Вам, вероятно, интересно знать, что я делала вчера вечером. Так вот, я летала в Акимеру, потому что я работаю на РЦУ и являюсь двойным агентом. Отчёт о своей поездке я отправила в БКГ. Соблюдайте конспирацию, товарищи балбесы. Жду ваших шпионов, чтобы убедиться, что вы по-прежнему подслушиваете».

«Шпионы» не заставляли себя долго ждать. Дубовые офицеры усаживались за свои дубовые столы и, многозначительно поглядывая на Ринаму, как по нотам, разыгрывали «шпионский» диалог.

— Ты считаешь меня балбесом? — наивно спрашивал майор.

— Нет, я считаю тебя агентом РЦУ, — театрально отвечал подполковник.

— Ты ошибаешься, я двойной агент, — зловещим шёпотом признавался майор.

После «шпионской» разминки довольные собой переводчики приступали к своим прямым обязанностям.

Этот дурдом продолжался две недели, после чего наступило затишье, потому что Ринама охладела к двойной жизни и увлеклась Переделкой. Впрочем, не она одна. Переделка притягивала к себе всё больше и больше народу. Но Борвёгач считал, что недостаточно, и призвал на помощь известных людей. Писатели, артисты, художники и другие знаменитости были призваны расшевелить дремавший народ, который стал потихоньку просыпаться. Проснувшись, Ринама и Жрес пошли послушать уважаемых людей. От них супруги узнали, что Борвёгач решил покончить с шизофренической засекреченностью и провозгласил гласность. Это было началом конца тоталитаризма. Ринама решила внести свой вклад в установление демократии. Она написала письмо в газету «Лимонная правда», но из скромности или из осторожности подписалась чужим именем. Ринама решилась разоблачить подслушивание, однако, судя по реакции, газету эта тема не заинтересовала. Зато её письмом и её личностью заинтересовались спецслужбы, которые взяли Ринаму «под колпак». О нездоровом интересе к своей персоне младшая переводчица получила информацию, опосредствованную шефами. Очевидно, офицеры соскучились по разминке и решили выступить в духе времени.

Военное большинство «почтового ящика» громогласно поддержало гласность на всех собраниях и совещаниях; опережая время, оно от имени народа заранее одобрило все инновации передовой ксегенской власти. Вернувшись с очередного совещания, ринамины шефы развернули дискуссию на злободневную тему.

— Как ты относишься к гласности? — солидно поинтересовался майор.

— Одобряю и поддерживаю, — уважительно ответил подполковник.

— А ты не хочешь сообщить своё мнение в газету? Сейчас пишут все сознательные граждане, — членораздельно произнёс майор.

— Есть государственные тайны, которые хранятся за семью печатями, — назидательно проговорил подполковник.

«Это предназначено для моих ушей, — зашевелила мозгами Ринама. — Откуда они про меня узнали? Господи! Они что — следят за мной?! Они же подслушивают — в „почтовом ящике“. А где ещё? И как? Неужели…»

С трудом дождавшись мелодичного звонка, Ринама с облегчением вырвалась из душного «почтового ящика». Всю дорогу она искоса поглядывала на свою куртку, подозревая её в доносительстве. Проходя мимо мусорных ящиков, подозрительная женщина подарила модную «стукачку» обалдевшей побирушке. Жрес не одобрил её альтруизм.

— Ты бы лучше нашёл мне другую работу, — огрызнулась Ринама.

— Ищу. Ты же знаешь, — виновато ответил Жрес. Он поцеловал жену в любимые пухлые губы и нежно прошелестел на розовое ушко: «Так дальше не может продолжаться. Давай прощаться с почтовыми голубками».

— А как же работа? — не поняла Ринама.

— Работа — не волк. Она от нас никуда не денется, — серьёзно пошутил супруг.

— Постой-ка! — игривая женщина вырвалась из крепких объятий и встала в позу памятника.

Напряжённый Жрес без улыбки следил за действиями жены. Ринама вытянула правую руку в направлении доисторического шкафа и торжественно произнесла свою коронную фразу:

— Здравия желаю, товарищи балбесы.

— Не надо, — ласково предупредил Жрес.

— Надо. Пусть не подслушивают, — заупрямилась настырная женщина, обращаясь к дряхлому антиквариату. — Подслушивать стыдно и недостойно нашей страны. Переделка покончит с этим огрызком линтасского режима. Всего доброго, товарищи балбесы.

— Понятно, — резюмировал супруг. — Зайчишка, ты должна дать мне слово, что немедленно покинешь эту чёртову контору.

— Даю, — весело и послушно согласилась Ринама и не замедлила исполнить своё обещание.

Бывшая младшая переводчица без сожаления распрощалась с осиротевшими шефами. «Всего доброго, многоуважаемый шкаф», — по очереди попрощались майор и подполковник.

Около своего подъезда Ринама столкнулась с лысым стариком, натянутым, как струна на хорошо настроенной гитаре. Старик пристально посмотрел на возбуждённую Ринаму и сквозь зубы пожелал ей «всего доброго», предварительно сплюнув в сторону модных ринаминых туфелек. Легкомысленная женщина смерила стукача высокомерным взглядом и непринуждённо зацокала по свежевымытым ступенькам. Дома за чашкой чая её ждал супруг с ворохом новостей. Ринама рассказала мужу про лысого старика, а Жрес поделился с ней самой свежей информацией. Во-первых, они съезжают с «нехорошей квартиры» и селятся в очень хорошей квартире с улучшенной планировкой — аж на противоположном конце Вескдода; во-вторых, однокашник Жреса Кичнел предлагает основать совместную фирму на кровные деньги, полученные от строительства чужих дач; в-третьих, родители Жреса дарят сыну и невестке тысячу «деревянных» на приобретение самого лучшего мебельного гарнитура.

«Деревянными» в Лимонии назывались деньги, потому что они изготавливались не из золота, не из серебра, не из меди, как в других лунных странах, а из карельской берёзы, славной своей волнистой древесиной. Деревянные деньги были крайне неудобны в обращении: они быстро стирались, гнили, горели и давали повод к нескончаемым насмешкам. Высшее ксегенское руководство, очнувшись от комы, неоднократно указывало на финансовые недоработки нижестоящим товарищам; те спускали проблему ещё ниже; постепенно она доходила до народа, который никому не указывал, зато сочинял про «деревянные» бесчисленные анекдоты. Героями неистощимого фольклора непременно были ксегенские власти, которые, в отличие от нормальных людей, не ели, не пили, не спали, а деревянными головами думу думали о коммунистическом счастье для всего вселенского народа. Борвёгач, спустившийся к лимонцам с ксегенских высот, свято обещал в грядущей пятилетке поменять «деревянные» на «серебряные». Ксегенский народ, которому мешали спать подмазанные властью знаменитости, продрал глаза и окончательно проснулся в надежде не во сне, а наяву увидеть светлое будущее — в предстоящей пятилетке.

Скептически настроенный Жрес предложил Ринаме потратить незамедлительно тысячу «деревянных», пока их не отобрало государство под предлогом обмена на «серебряные» или «золотые». Поскольку самого лучшего, то есть импортного, гарнитура в продаже не было, он планировал грохнуть всю сумму на разнообразный досуг. Жена не разделяла скепсис мужа, но ей очень хотелось развлечься на полную катушку, поэтому она моментально приняла предложение Жреса посетить Большой театр, ресторан, дискотеку, бассейн, симфонический концерт, Ниленскую библиотеку, кинотеатр «Лимония», Сочи и Гагру. Правда, до Гагры очередь не дошла, потому что в кинотеатре Ринама вспомнила, что все здоровые мужние жёны рано или поздно беременеют. Было ещё не поздно, но уже не рано, то есть самое время выяснить, почему мужняя жена Ринама до сих пор не забеременела. Заодно любознательная женщина выясняла, много ли в Лимонии натыкано подслушивающих устройств. Таким образом Ринама работала на два фронта: в авангарде она брала штурмом гинекологическое кресло, составляла температурную карту, допрашивала скрытных специалистов; в арьергарде она вела разведку хитростью, терроризировала противника, добывала важные сведения. Информация, собранная на обоих фронтах, была мало утешительной: во-первых, у Ринамы оказалось бесплодие; во-вторых, в Лимонии оказалось полно подслушивающих устройств. И то, и другое, по мнению радикальной женщины, можно было устранить: бесплодие — посредством курса лечения, а подслушивающие устройства — посредством борвёгачной Переделки. Рационалистичный Жрес заметно расстроился: в курс лечения и в Переделку он верил так же мало, как в Иисуса Христа. Взяв себя в руки, старший лейтенант запаса приказал рядовой жене переменить фронт и с песней зашагал в аптеку закупать медикаменты от бесплодия. Совместное с Кичнелом предприятие давало хороший доход, и денег на лекарства было более чем достаточно.