Пол Остер - Музыка случая Страница 20

Однако, несмотря на тройку, Стоун поднял ставку до предела, до пятисот долларов. Нэш задумался, но потом решил, что Стоун просто блефует. Он всего лишь давит на психику, и с таким перевесом это можно себе позволить. Флауэр — возможно, со стритом — ставку принял, Поцци посмотрел на него и удвоил, но и Стоун, и Флауэр оба согласились продолжить.

В шестой сдаче Флауэр получил бубнового валета и не смог скрыть разочарования, когда Стоун перевернул карту. Нэш догадался, что стрит не вышел. К Поцци пришла тройка червей — пришла будто бы по заказу. Но когда Стоун сдал себе девятку пик, Нэш заволновался. Стоун опять поднял ставку, Флауэр спасовал, но шансы у них были и даже выросли, потому что, кажется, получался стрит флэш.

Стоун и Поцци продолжали торг. Под конец у Поцци осталось всего полторы тысячи. Нэш-то думал, что, заложив машину, он купил по крайней мере час или два, но они торговались до того горячо, что деньги испарились за один круг. Если им сейчас повезет, Поцци начнет выигрывать, и теперь, как казалось Нэшу, его будет не остановить. Им должно повезти. Если не повезет, это будет конец.

Нэш понимал, что глупо надеяться на четвертого короля. Вероятность была слишком мала. Однако Стоун уже наверняка догадался про флэш. Четыре открытые червы у Поцци говорили сами за себя, а так как поднимал он ставки почти без фишек, то о блефе не могло быть и речи. Но даже если за последнюю сдачу не придет ничего путного, три короля тоже не шутка. У него хорошие карты, думал про себя Нэш, хорошие, крепкие карты, и, если судить по тому, что он видит на столе, шансов у Стоуна почти нет.

К Поцци пришла четверка треф. Как ни уговаривал себя Нэш, что этого следовало ожидать, он все же немного сник. Пусть бы это был не король, но хоть еще одно симпатичное красненькое сердечко. Что-то сердце подвело, сказал он себе, не уверенный, что сказал это в шутку, и тут Стоун сдал себе последнюю карту, и они приготовились открывать.

Остальное закончилось быстро. Стоун, с двумя восьмерками, поднял ставку еще на пятьсот. Поцци, глядя на Стоуна, принял и тоже поднял на пятьсот. Стоун, глядя на Поцци, поколебался секунду-другую, держа в руке фишку, и, щелкнув ею о стол, объявил еще пятьсот. Поцци, у которого осталось всего пятьсот, сгреб свои фишки на середину стола и сказал:

— Ладно, Вилли. Давай-ка посмотрим, что там у тебя.

Лицо у Стоуна было непроницаемо. Одну за одной он перевернул три закрытые карты, но сразу, глядя на них, было не понять, выиграл он или нет.

— Сначала пришли две восьмерки, — сказал он. — Потом вот эта десятка, — он открыл четвертую карту, — потом еще одна десятка, — он открыл пятую, — а потом третья восьмерка, — сказал он и открыл последнюю, седьмую карту.

— «Полный дом!» — взревел Флауэр, грохнув кулаком по столу. — Чем отвечаешь, Джек?

— Ничем, — сказал Поцци, даже не потрудившись показать карты. — Ваша взяла. — Он сидел, тупо уставившись в стол, переваривая, что случилось. Через пару минут, собравшись с духом, он повернулся к Нэшу: — Ну что, старший братец, — сказал он ему, — похоже, пора нам сваливать.

На лице у него при этом отразилось такое смятение, что Нэшу его стало жалко. Как ни странно, он больше жалел своего незадачливого партнера, чем себя. Сам он потерял все, что у него было, но ничего не чувствовал, кроме этой жалости к Поцци.

Нэш дружелюбно похлопал его по плечу, и тут Флауэр расхохотался.

— Надеюсь, парни, у вас удобные башмаки, — сказал он. — До Нью-Йорка отсюда миль восемьдесят — девяносто.

— Заткнись, толстый, — сказал Поцци, наконец не обязанный соблюдать правила вежливости. — Договоримся, что мы должны тебе пять кусков. Дадим тебе расписку, ты нам дашь машину и получишь свои деньги через неделю.

Нисколько не обидевшись, Флауэр снова расхохотался.

— Ну нет, — сказал он. — Мы с мистером Нэшем договаривались иначе. Машина теперь моя. Если другой у вас нет, придется топать пешком. У нас принято соблюдать договор.

— Какого хрена ты выпендриваешься? — сказал Поцци. — Бери расписку. В покере так принято у всех, рожа ты жирная.

— Я говорил это раньше, — сказал Флауэр, — и повторю еще раз. Никаких кредитов. Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить парочке вроде вас. Как только вы сядете за руль, про денежки можно будет забыть.

— Хорошо, хорошо, — сказал Нэш, лихорадочно пытаясь найти выход. — Может быть, разыграем по карте? Если я выиграю, машина наша. Всего один раз. Сдадим по одной, и все.

— Нет проблем, — сказал Флауэр. — Но что, если вы проиграете?

— Останусь вам должен десять тысяч, — сказал Нэш.

— Хорошенько подумайте, друг мой, — сказал Флауэр. — Эта ночь явно не ваша. Зачем нарываться?

— Затем, что, чтобы отсюда выбраться, нам нужна машина, козел, — сказал Поцци.

— Нет проблем, — повторил Флауэр. — Только помните, я вас предупредил.

— Давай, Джек, сдавай, — сказал Нэш. — Сначала для мистера Флауэра. Уступим ему дорогу.

Поцци распечатал колоду, вынул джокеров, перемешал и сдал, как сказал Нэш. Картинно согнувшись и щелкнув картами, положил их перед Флауэром. Толстяк оставался спокойным, но он ничего не терял. Флауэр потянулся и двумя пальцами, большим и средним, решительно снял верхнюю. В руке у него оказалась семерка червей. Увидев ее, Стоун только пожал плечами, а Поцци хлопнул в ладоши — один раз, от души, приветствуя этот жребий.

Нэш снял карту рубашкой вверх. Внутри была пустота, и только мелькнула мысль о нелепости этой мелкой драмы. Мелькнула в ту самую секунду, когда он собрался перевернуть карту. «Самый нелепый момент в моей жизни», — подумал он про себя. Тут он подмигнул Поцци, перевернул, и это оказалась четверка треф.

— Четверка! — взревел Флауэр и, не веря глазам, хлопнул себя по лбу. — Четверка! Ты даже семерку не смог побить!

Больше никто там не проронил ни звука. Все они долго молчали, и Стоун наконец сказал — не хвастливо, скорее устало:

— Десять тысяч долларов. Кажется, мы выиграли еще десять тысяч. Загадочное число.

Откинувшись в кресле, Флауэр пыхнул несколько раз сигарой, изучая Нэша и Поцци так, будто видел их в первый раз. Нэш подумал, что он сейчас похож на директора старшей школы, к которому привели двух правонарушителей. В его лице читался не столько гнев, сколько недоумение, словно они задали ему нелегкую философскую задачу, у которой нет однозначного решения. Он им найдет наказание, найдет безусловно, однако сейчас он понятия, кажется, не имел какое. Ему не хотелось быть ни жестоким, ни чересчур снисходительным. Мера должна была быть адекватной, справедливой и при этом иметь воспитательное значение — не наказание ради наказания, а правильная, конструктивная мера, чтобы детишки извлекли урок из содеянного.

— Кажется, мы столкнулись с дилеммой, — наконец сказал он.

— Да, с настоящей, — сказал Стоун. — С настоящей дилеммой. Положение сложное.

— Эти двое нам должны. — Флауэр продолжил свои рассуждения так, словно Нэша и Поцци здесь не было. — Но, если мы их отпустим, они сбегут. Если не отпустим, у них не будет возможности расплатиться.

— Кажется, вам остается только поверить нам на слово, — сказал Поцци. — Разве не так, мистер Гамбургер?

Проигнорировав оскорбление, Флауэр повернулся к Стоуну.

— Что ты думаешь, Вилли? — сказал он. — Кажется, мы допустили просчет.

Слушая их, Нэш вдруг вспомнил о деньгах на имя Джульетты. Может быть, вынуть из них десять тысяч было бы не так и трудно. Звонок в банк все решил бы, и к вечеру деньги были бы переведены на счет Флауэра и Стоуна. Идея была разумная, однако, прокрутив ее в уме, Нэш передумал, ужаснувшись даже тому, что она пришла в голову. Слишком отвратительным ему показалось оплачивать карточный долг за счет будущего дочери. Что бы там с ним ни случилось, об этом не может быть речи. Он сам создал себе проблемы, сам и найдет выход. Как мужчина, подумал он. Он должен поступить как мужчина.

— Да, — сказал Стоун. — Ситуация действительно не простая. Но это не означает, что тут ничего не придумать. — Он замолчал, подумал секунд десять — двадцать, и лицо его прояснилось. — Ну конечно, — сказал он. — А стена!

— Стена? — повторил за ним следом Флауэр. — Не понял, при чем тут стена.

— Стена — это такая штука, — сказал Стоун, — которую нужно строить.

— A-а… — до Флауэра наконец дошло. — Стена! Гениальная идея, Вилли! Ей-богу, ты на этот раз превзошел самого себя.

— Честно поработаешь, честно заработаешь, — сказал Стоун.

— Вот именно, — сказал Флауэр. — Рано или поздно они отработают долг.

Поцци не верил своим ушам. Когда он понял, о чем идет речь, челюсть у него буквально отвисла.

— Вы, наверное, шутите, — сказал он с изумлением. — Если вы думаете, будто я на это подпишусь, вы, значит, оба спятили. Даже не о чем говорить. Да пошли вы все на хрен. — Собираясь встать и уйти, он повернулся к Нэшу: — Джим, пошли отсюда. Хватит с меня этих придурков.