Пол Остер - Музыка случая Страница 21

Поцци не верил своим ушам. Когда он понял, о чем идет речь, челюсть у него буквально отвисла.

— Вы, наверное, шутите, — сказал он с изумлением. — Если вы думаете, будто я на это подпишусь, вы, значит, оба спятили. Даже не о чем говорить. Да пошли вы все на хрен. — Собираясь встать и уйти, он повернулся к Нэшу: — Джим, пошли отсюда. Хватит с меня этих придурков.

— Расслабься, малыш, — сказал Нэш. — Ничего не случится, если мы посидим, послушаем. В конце концов, нужно же прийти к какому-то решению.

— Ничего не случится? — заорал Поцци. — Да они же психи, ты что, сам не видишь? Стопроцентный дурдом.

Странным образом, глядя на перекошенное от злости лицо Поцци, Нэш успокоился, словно теперь ему нужно было соображать за двоих. Дело, конечно, приняло весьма необычный, мягко говоря, оборот, однако Нэш будто бы с самого начала ожидал чего-то подобного и теперь, когда все прояснилось, не поддался ни гневу, ни панике. Голова работала ясно, и он отлично владел собой.

— Не волнуйся ты так, — сказал он. — Нам всего-навсего сделали предложение, мы еще ни на что не согласились. Давай вести себя как приличные люди. Если нам хотят что-то сказать, мы обязаны выслушать.

— Делать нам больше нечего, — снова садясь, проворчал Поцци. — С психами не договоришься. С ними только начни, у самого крыша съедет.

— Рад, что ты захватил с собой брата, — презрительно фыркнув, сказал Флауэр. — По крайней мере, хоть один из вас разумный человек.

— Блин, — сказал Поцци. — Да никакой он мне не брат. Мы в субботу с ним только познакомились. Я его знать не знаю.

— Братья вы или нет, — сказал Флауэр, — но вам, молодой человек, крупно повезло, что он здесь. Поскольку вам грозят неприятности. Вы нам должны десять тысяч, и, если вы попытаетесь выйти отсюда, не заплатив, мы позвоним в полицию. Все просто.

— Я уже сказал, что мы готовы вас выслушать, — перебил его Нэш. — Незачем нам угрожать полицией.

— Я не угрожаю, — сказал Флауэр. — Я обрисовываю ситуацию. Либо вы идете навстречу и мы вместе находим приемлемый для всех выход, либо мы действуем жестко. Никакой другой альтернативы нет. Вилли предложил вам решение — на мой личный взгляд, гениальное, но, если у вас есть другое, пожалуйста, давайте обсудим.

— Условия такие, — сказал Стоун. — Почасовая оплата, жилье и питание. О деталях отдельно. Лучше бы оговорить их все сразу.

— Жить можно там же, на поле, — сказал Флауэр. — У нас есть там фургон, обустроенный прицеп. Им давно не пользовались, но в состоянии он идеальном. Раньше там жил Кельвин, пока мы ему строили дом. Так что у нас есть где вас разместить. Вселиться можно хоть сейчас.

— Там есть кухня, — сказал Стоун. — Со всем кухонным оборудованием. Холодильник, плита, мойка — все по последнему слову. Вода, электронагреватель, система отопления — все есть. Готовить можно, когда захочешь и что захочешь. Кельвин вам привезет, что скажете. Будете ему давать список, а он съездит в город и привезет.

— Одеждой, конечно, вы тоже будете обеспечены, — сказал Флауэр, — а если что-то еще понадобится, вам достаточно будет только сказать. Книги, газеты, журналы. Радио. Дополнительные одеяла, полотенца. Игры. Все, что ни захотите. В конце концов, мы не собираемся вас уморить. В конечном итоге вам там, может быть, даже понравится. Работа на воздухе, погода прекрасная, особого рвения от вас никто не ждет. Одним словом, обычные трудовые каникулы, небольшой психотерапевтический курс для возврата к нормальной жизни. Поживете, стена будет расти день ото дня. По-моему, это огромное удовольствие — увидеть плоды своего труда, отступить на шаг, полюбоваться, потрогать. Понемногу вы с нами расплатитесь, а когда придет время, то не просто уйдете свободными людьми, но оставите позади себя неизгладимый след.

— Как вы думаете, сколько это займет времени? — спросил Нэш.

— Зависит от вас, — сказал Стоун. — По сколько часов будете работать. Освободитесь тогда, когда отработаете десять тысяч.

— А если мы успеем закончить стену до того, как отработаем?

— В таком случае, — сказал Флауэр, — будем считать, что больше вы нам ничего не должны.

— А если не успеем, то как нам будут платить?

— По тарифу. По обыкновенному тарифу обыкновенного рабочего.

— Сколько?

— Пять-шесть долларов в час.

— Мало. Меньше, чем на двенадцать, мы не согласны.

— Мистер Нэш, вам никто не предлагает стать нейрохирургом. Платят за квалификацию. А там нужно только класть камень. Все просто.

— Тем не менее за шесть долларов в час мы работать не будем. Если хотите позвать полицию, зовите.

— Хорошо, восемь. Это мое последнее слово.

— Восемь тоже мало.

— А вы упрямы, не так ли? А что, если я вам предложу десять? Что скажете?

— Пока остановимся на этом, нужно подумать.

— Отлично. Думать здесь нечего. Десять долларов за час каждому. Значит, на двоих двадцать. Если в среднем работать в день по десять часов — это я примерно, для простоты подсчетов, — то тогда вы будете зарабатывать двести долларов в день. Делим десять тысяч на двести, получается пятьдесят. Что означает — для того чтобы отработать долг, вам понадобится пятьдесят дней. Сейчас конец августа, и, значит, работать вам до середины октября. Не так и долго. Все закончится раньше, чем листья облетят.

Слово за слово, Нэш втянулся в разговор, и постепенно стена начала казаться ему единственным выходом из положения. Возможно, отчасти причиной тому была усталость — голова после бессонной ночи ничего не соображала, — однако, как он сам подумал, дело было не только в этом. В конце концов, даже если бы он сейчас отсюда и ушел, то куда и зачем? Без машины, без денег, жить негде и не на что. За пятьдесят дней можно хотя бы привести в порядок мысли, спокойно сесть — первый раз за этот год — и подумать, что делать дальше. Едва ли не с облегчением Нэш готов был сдаться, только чтобы ничего не решать, никуда не бежать. Стена станет для него не наказанием, а исцелением, его билетом в один конец — назад к земле.

Но он был здесь не один, а Поцци, ошалевший уже тогда, когда Нэш всерьез спросил об условиях, то и дело пытался прервать их безумную, на его взгляд, беседу и явно не собирался ни с чем соглашаться. Под конец он схватил Нэша за руку и заявил, что им нужно переговорить с глазу на глаз. Не дожидаясь ответа, он потянул Нэша со стула, выволок из гостиной и захлопнул ногой дверь.

— Слушай, — сказал он. — Пошли отсюда. Пора сваливать.

Нэш высвободил свою руку и покачал головой.

— Нельзя, — сказал он. — Мы им должны, а у меня нет ни малейшей охоты загреметь отсюда в тюрьму.

— Они блефуют. Если поднимется шум, они тоже запачкаются, а им этого неохота.

— Ошибаешься, Джек. Люди с такими деньгами могут делать, что захотят. Стоит им позвонить в полицию, копы с места за нами рванут. Нас возьмут раньше, чем мы отойдем на полмили.

— Значит, струсил, Джимбо. Плохо дело. Тебе не идет.

— Я не струсил. Я просто нормально реагирую на ситуацию.

— «Нормально»! Это не нормально! Давай, приятель, продолжай в том же духе и скоро станешь таким, как они.

— Меньше двух месяцев, Джек, не так и долго. У нас будет еда, крыша над головой, и, не успеешь и оглянуться, все закончится. Что такого-то? Может быть, нам там даже понравится.

— Понравится? Таскать камни? Вы, ребята, точно одна команда.

— Ничего, переживем. Всего пятьдесят дней. Кроме того, физическая работа, может, и впрямь нам пойдет на пользу. Как в фитнес-клубе. Фитнес-клуб стоит дорого. Будем считать, что мы внесли вступительный взнос, так что позанимаемся на всю катушку.

— С чего ты взял, будто через пятьдесят дней они нас отпустят?

— С того, что мы так договорились.

— А что, если они нарушат договор?

— Послушай, Джек, успокойся. Когда влип, нужно искать выход, а не новую проблему.

— Говорю тебе, ты делаешь ошибку — им нельзя доверять.

— Тогда, может быть, ты и прав, может быть, тебе лучше уйти. Долг по моей вине, мне и расхлебывать.

— Но это я проиграл.

— Ты проиграл то, что было, а я проиграл в долг.

— Хочешь сказать, ты будешь его отрабатывать один?

— Именно о том я тебе и толкую.

— Тогда ты действительно ненормальный.

— Какая разница, какой я? Ты свободный человек, Джек Поцци. Можешь уйти хоть сейчас, я ничего не имею против. Честное слово. Я вообще ничего не имею против.

Поцци, едва удержавшийся от соблазна сделать то, что предложено, смотрел на Нэша, будто пытался прочесть по глазам, шутит тот или нет. Потом, очень медленно, он расплылся в улыбке, будто понял весь мрачный юмор.

— Блин, — сказал он в ответ. — Ты что, серьезно, старик, подумал, я брошу тебя одного? Один ты тут загнешься.

Такого Нэш не ожидал. Он готов был к тому, что Поцци немедленно ухватится за предложение, готов настолько, что начал себе рисовать, как будет жить один, в поле, заранее привыкая к мысли об одиночестве, и уже почти хотел этого. Но, услышав, что Поцци с ним, Нэш обрадовался. До какой степени обрадовался, он понял только тогда, когда они снова вернулись в гостиную объявить о решении.