А. Корчак - Я, депутат... Всенародный избранник Страница 21

Они заулыбались, понимая, о чем идет речь. Эльвира захлопнула окно:

– Представление закончено. Смена состава у противника, у нас – продолжение вечера в компании двух симпатичных молодых людей.

– При свечах и с шампанским, – добавил Алексей Иванович.

– Прошу, наливайте шампанское и слушаем ваш любимый тост, Алексей Иванович.

– За женщин, – неуверенно произнес Алексей Иванович.

– Да что вы, какие сейчас женщины, они только после выборов, сами говорили. Нет. За завтрашнюю победу. Сейчас это будет кстати.

ГЛАВА 6

Эльвира – ведущая спарринг-встречи депутатов

(Доброму вору – все впору)

Беседа с директором французского информационного центра состоялась на следующий день, по договоренности за час до спарринг-встречи депутатов. С Эльвирой они встретились, как старые и добрые друзья, в беседе с Алексеем Ивановичем он отметил деловые качества и инициативность его сотрудницы, то есть Эльвиры. Еще он добавил, что мечтает иметь такого же инициативного и делового помощника у себя на ТВ в Париже. На что Алексей Иванович отреагировал, как ни странно, маниакально болезненно:

– Только через мой труп.

Эльвира сидевшая здесь же, мило улыбнулась и внесла ясность в сказанное:

– Вовсе и не надо переступать через вас и тем более через ваш труп. Предложений по этому поводу вовсе никаких и не было, а была лишь только шутка, не так ли, господин Мерфо? – И не ожидая ответа, она добавила: – Мне не нравится, как мы начали нашу встречу.

И тут же рассказала милую историю, что-то вроде того, как меня без меня женили. Всем она понравилась, особенно директору и тем, кто снимал, поскольку она, кроме всего, была приправлена острым соусом, типа чилийского. Гости искренне смеялись, а вместе с ними и все остальные. Алексей Иванович вначале тушевался, но потихонечку осмелел и даже в конце встречи начал рассуждать о будущем России.

«Здесь-то не знаешь, что завтра будет, – подумал Марк Семенович, – а он уже дает прогнозы на десятилетия вперед».

Эльвира сидела между ними и направляла беседу в нужное русло, задавая вопросы, а иной раз и самостоятельно вступая в обсуждения.

Марк Семенович был на подхвате – организовал воду, печенье, кофе на столе, выполнял и другие мелкие поручения. Сейчас он сидел в углу, за камерой и напряженно думал:

«Зачем это все нужно Эльвире? Для того чтобы просто мелькнуть на французском телевидении? Вряд ли. Она совсем не такая, чтобы просто. Значит…»

Его природный ум, образование дипломата, в конце концов, вывели на единственно правильное понимание этой ситуации. Она хочет большего, чем может дать ей Алексей Иванович. Ей хочется показаться, обнародоваться, что ли, и она стремится это сделать не в лоб, а как бы случайно, не назойливо. Сейчас, делая вид, что он очень внимательно просматривает программу встречи, Марк Семенович пристально наблюдал за нею. Они как раз обсуждали вопросы внешней политики, и здесь Эльвира была на голову выше своего шефа. Француз в обсуждении не участвовал, он только задавал вопросы. В принципе, Эльвира не вдавалась в детали обсуждения серьезных и значимых моментов. Но ее замечания были искрометны и отражали самую суть вопроса. Алексей Иванович же говорил слишком много, много и путался, а периодически вообще терял нить разговора и тогда замолкал. Вот и сейчас он больше походил на рыбу, выброшенную прибоем на сушу, – открывал и закрывал рот и глупо смотрел в камеру, не произнося при этом ни единого слова. В таких случаях обычно на помощь к нему приходил его помощник. Но сейчас Марку Семеновичу особенно не хотелось делать этого.

Эльвира, в свою очередь, выдержала паузу. Создавалось впечатление, что она хотела зафиксировать это на пленке, а потом все объяснила по-своему, более понятно, да и к тому же с весомой долей здорового скептицизма. Алексей Иванович наконец-то перестал разевать впустую рот и что-то тоже сказал, но менее удачно и без какой-либо доли скептицизма, тем более здорового. И на это Эльвира ввернула опять свое, и опять удачно.

«Хороша, нечего сказать, – подумал Марк Семенович, наблюдая за Эльвирой, – как все четко разложила, да и главное – всех, вот тебе и деревня».

В конце встречи, когда уже были убраны софиты и камеры, и они в непринужденной обстановке пили кофе, обсуждая последние события из мира искусства и кинематографа, француз заявил, что теперь он будет на всех углах говорить, какая мудрая помощница у будущего президента. Алексей Иванович поначалу вздрогнул, а потом засмущался, услышав слова о президенте. Эльвира же неожиданно выступила против его предложения:

– У меня будет к вам просьба, как раз вот этого не делать, прошу вас. Я работаю с Алексеем Ивановичем, если можно так сказать, инкогнито.

– И почему инкогнито? – поинтересовался француз.

– Так задумано, – просто ответила Эльвира. – А здесь я нахожусь под видом работника радио и телевидения.

– Вот как, – оценивающе посмотрел на нее француз. И после небольшой паузы добавил: – Тогда и у меня к вам будет просьба.

– Говорите, я вся внимание, – с некоторой настороженностью произнесла она.

– Вы знаете, я здесь подумал, поскольку вы не представляете ничьих интересов, никаких партий, по крайней мере официально, – при этом он понимающе улыбнулся. – Так вот, я хочу просить вас быть ведущей на спарринг-встрече, уж больно мне не нравятся другие кандидатуры. Мне их сегодня показали. А я, в свою очередь, обещаю походатайствовать о вас перед другими депутатами и руководством совхоза. Думаю, что они меня поддержат. Если вы, конечно, – он широко улыбнулся, – не будете возражать. Во-первых, вы заработаете хорошие деньги. Французское телевидение будет самостоятельно снимать, как мы это с вами уже обсудили, а оно не скупится на такие проекты. А во-вторых, – он чуть помедлил и опять улыбнулся, – кому же, как не вам, вести эту встречу?

«И это входило в ее программу замыслов, – опять подумал Марк Семенович. – Ну, хитра наша прошмандовка. – Но, даже в мыслях произнеся это слово, с опаской посмотрел вокруг себя. – Быть ей возле президента, там ее место», – подвел он итог своим раздумьям.

Эльвира, выслушав предложение директора центра, слегка призадумалась и как бы нехотя ответила:

– Ну, вы походатайствуйте, а я подумаю.

Встреча закончилась к обоюдному удовольствию обеих сторон, с Алексеем Ивановичем – рукопожатием, а с Эльвирой – целованием ее руки.

Народу в доме культуры собралось видимо-невидимо. Казалось бы, какой интерес слушать людей, от которых ничего не зависит в этой жизни, их прогнозы выпадают как раз ровно 50 на 50. Так нет, местные жителей пришли посмотреть на своих избранников. Одеты все были по-праздничному. Остатки мужского племени (совхоз ведь племенной) присутствовали в костюмах, в белых рубашках, без галстуков. Женщины все в цветном, в ярких платках, накинутых на плечи. Приезжие мужчины были в галстуках, а немногочисленные женщины – в костюмах.

Среди последних выделялась Эльвира, прежде всего своей красотой и элегантностью. И если бы здесь проходил конкурс красоты, а не предвыборная борьба, то, несомненно, она бы завоевала первое место. Как и положено ведущей, которой, это теперь хорошо было видно, она хотела стать.

Эльвира необычайно активничала, подходила то к одной, то к другой группе людей, о чем-то говорила с ними, иногда громко завлекательно смеялась, и вообще, обращала на себя внимание. Оказывается, ее многие здесь уже хорошо знали. Она о чем-то постоянно переговаривалась с местными женщинами из доярок или колхозниц. А две из них, две Марии – Мария Терентьевна и Мария Ивановна – так были с ней просто неразлучны. Особенно тепло ее принимали журналисты и телевизионщики, среди них она считалась своей. Ну а в кругу французов она считалась своею уже давно. Ее незнание французского не мешало общению с ними, все они сносно говорили по-русски. Да и потом, согласитесь, какой настоящий мужчина не сможет договориться с красивой, элегантной женщиной? Только самые беспомощные представители сильного пола. Ну, сейчас разговор не о них.

По-разному были одеты и депутаты. Алексей Иванович красовался в ставшем здесь уже привычным строгом английском костюме, при галстуке и белом платочке в боковом кармашке пиджака. По всему было видно, что последняя деталь туалета ему была мало привычна, и вложить ее туда могла только женщина. Периодически он его вынимал и вытирал потную шею. В зале было душно.

Шпеерович косил под рабоче-крестьянского парня. Он был в хорошем костюме, но без галстука и без какого-либо намека на платочек, в общем, так же, как были одеты и остатки местного мужского населения. И, наконец, заместитель Худинского был одет в элегантный зарубежный костюм, похоже, что от Диора, с бабочкой и платочком в боковом кармашке под цвет рубашки.

Открыл встречу руководитель хозяйства, как всегда невесть откуда появившийся. Местные люди к этому давно уже привыкли и особо не роптали. Дело в том, что он уже год не платит работникам хозяйства зарплаты. И не потому, что не хочет, а потому, что у него просто нет денег. Поэтому он появляется и исчезает неожиданно. Понятно, что ему совсем не хотелось выслушивать просьбы и требования о выдаче денег. Одет он был, как и все местные мужики, но что особенно выгодно отличало от всех представителей сильного пола, в том числе и депутатов, – это присущая ему этакая удаль, простор широкой русской души. И еще: говорил он просто, но доходчиво. Может быть, поэтому местные жители, несмотря на то, что он и не платил им, все равно продолжали его любить и уважать.