Олег Рой - Сценарий собственных ошибок Страница 22

– А что было дальше? – с трудом оторвав взгляд от соседского столика, Игорь снова повернулся к Саше. – Андрей списывался с этим человеком? Встречался с ним? Заказывал фильм? Смотрел?

– Сколько вопросов сразу… Я-то откуда знаю? Адрес сайта я ему дал, а что было дальше – понятия не имею.

Игорь сидел оглушенный, точно его огрели мягким, но тяжелым предметом по голове. Все связалось воедино, все детали совместились: диск с фильмом под необычным названием «Андрей Федоров», непостижимая ранее фраза «Только так я смогу изменить сценарий»… Сценарий, вот ведь штука! Значит, ни Марина, ни Дуня ничего не придумали.

Но что непосредственно убило Андрея? Что он увидел на экране такого, от чего ему оставалось лишь покончить с собой?

– Ладно, пойду, засиделся я тут с тобой. – Саша поднялся с места.

– Стой! – наплевав на приличия, Игорь удержал друга, схватив его за полу пиджака. – Теперь ты не можешь вот так взять и уйти. Мне срочно нужен адрес этого Сценариста!

– Только не говори, что тоже захотел киношку про себя посмотреть, – бросил Саша, однако снова сел на стул.

– Я захотел узнать причину смерти нашего друга, – сказал Игорь так серьезно, как только мог. – У тебя есть телефон этого человека?

– Нет, только адрес.

– Скажи его мне!

Саша посмотрел на Игоря свысока. Со все тем же новым, появившимся у него вместе с инвалидностью достоинством – на грани надменности:

– Послушай, Игоряха, а, может, не стоит? Не связывайся ты с этим делом…

Запугивает? Подначивает? Так бывало в детстве и в юности: «Игоряха, а не связывайся ты с Васькой-Быком! Брось географию зубрить, все равно у Аннушки выше тройки не получишь…» И для Игоря становилось делом чести, сцепив зубы, выучить на пятерку реки Сибири, набить морду всесильному Ваське-Быку… Игорь понимал, что и сейчас Сашка берет его на «слабо» – но тем более не мог отступить:

– Дай мне адрес!

– Ну, если тебе так нужно… Записывай, это в Швейцарии.

В Швейцарии! Игорь вспомнил, что некоторое время назад Андрюха действительно летал в Швейцарию. Летал как-то странно, всего на один день, никому не сказав, куда и зачем отправляется, не взяв с собой ни сына, ни жену. Они потом еще очень долго на него обижались за это…

Присутствие Володи сгладило намечавшийся в доме Гаренковых конфликт. Посидев втроем, помянув еще раз Андрея, все как будто успокоились, вошли в нормальную колею. Игорь и Володя в один голос твердили Инне, что Дуня беременна, что она безутешно горюет по Андрею, на посторонних мужчин и смотреть не может. Этот разговор и усталый вид Игоря породил в Инне определенное чувство вины: супруг надрывается, пытаясь выяснить причины смерти друга, а дома его встречает руганью осатаневшая от безделья баба-яга… Перед сном Инна попросила у Игоря прощения – поцелуем. И сама не поняла: удалось примирение или нет? Игорь едва откликнулся: его губы остались тверды и холодны.

– Я очень устал сегодня, – сказал Игорь безразличным голосом. – Давай спать.

И хотя Инна не претендовала на секс, она все-таки обиделась. Выключив свет, Игорь и Инна улеглись по разным сторонам супружеского ложа. В молодости (неужели они успели состариться?!) их тела во сне переплетались сами собой, теперь подсознание разводило их в противоположные стороны. Инна подумала, что, пожалуй, имеет смысл ночевать в разных спальнях. Формально у нее была своя спальня, но Инна стояла насмерть, до последнего держась за общую постель. Почему-то ей казалось, что, когда они станут разбегаться на ночь по разным комнатам, это будет означать, что их брак распался… И очень глупо. Кого и когда можно было удержать храпом, нечаянными вздрагиваниями и пинками, прикосновениями ледяных ног? Проще надо быть: не претендовать на многое. Любовь прошла? – да, скорее всего, прошла. Но они с Игорем способны поддерживать нормальные, ровные отношения. Хотя бы ради Алины – девочка такая чувствительная, нервная, к тому же переходный возраст… Нормальные отношения – это достижимо. Только для этого Инне стоит попридержать свою рвущуюся с цепи ревность.

Утром Игорь был чуть-чуть повеселее. На вопрос, узнал ли он что о самоубийстве Андрея, сказал, что ничего. Видимо, Андрей был очень закрытым человеком, который не доверял ни жене, ни любовнице. Решив задавить в себе ревность, Инна тем не менее не удержалась от удовольствия пообсуждать Дуню. Игорь охотно рассказал, что Дуня – совсем простая, в общем, человек не нашего круга, и Инна успокоилась. Согласно солидарности законных жен, она симпатизировала скорее Марине, хотя в обыденной жизни не слишком ее любила, считая особой не слишком умной и при этом чересчур навязчивой. Стас – мальчик хороший, и Алинке вроде бы симпатичен, но как представишь, что придется всю жизнь терпеть в качестве родственницы Марину… Впрочем, Дуня – еще хуже. Знает Инна этих, которые из простых, они-то как раз самые хваткие…

Обрисованная мужем ситуация несколько успокоила Инну. Собственные страхи по поводу измен показались нелепыми. Ну ладно, было раньше, чего греха таить. Но ведь Игорь пообещал ей, что больше никогда! «Наверное, и в самом деле его так больно задела смерть друга», – рассуждала Инна сама с собой, крутя педали велотренажера. Она совершенно не волновалась по поводу того, изменяет ли ей Игорь… Почти не волновалась. Вот только велотренажер в последнее время превратился из докучной нагрузки в насущную необходимость. Оседлав его, Инна принималась крутить педали с агрессией, которую не имела права вложить в обращенные к Игорю слова. Раньше она считала, что отношения с мужем можно улучшить, если поговорить с ним откровенно, от всего сердца. Теперь она боялась, что откровенный разговор способен убить их брак. А значит, лучше не будить лихо, пока оно тихо. И отбросить наконец свою ревность, которая высосала ей сердце, как змея!

Неистово мчась в седле велотренажера вдоль дороги собственного брачного бытия, Инна решала кардинальный вопрос: каким образом ей справиться с ревностью? Убедить себя, что она совсем уже не любит мужа – и значит, ей безразлично, где и с кем он бывает, сохранять лишь формальность брачных уз? Или наоборот, убедить себя, что она так любит мужа, что ей безразлично, где и с кем он… Сердце колебалось между двумя возможностями, и наступал момент, когда уже ничего не хотелось: ни ревновать, ни следить за Игорем, ни убеждать в чем-либо себя и других. Хотелось спокойствия. Истинного, глубокого спокойствия.

«Истинное спокойствие при изменившем – хотя бы раз – муже недостижимо. Чтобы его достигнуть, надо, чтобы мужа не было. Следовательно, надо развестись…»

Напрягая икроножные мышцы, со струящейся по спине струйкой пота, Инна мотнула головой. Мысль была навязчивой. И ее следовало прихлопнуть.

В последовавшие за несостоявшимся скандалом дни Инна строго держала себя в рамках. Не пеняла мужу на поздние возвращения. «Я встречался с Сашей», «Я выяснял причины смерти Андрея», – говорил он, и Инна верила. Принуждала себя верить. Она перекочевала в собственную спальню, аргументируя это тем, что Игорь должен лучше отдыхать – и в результате стала лучше высыпаться сама. Она постаралась больше времени уделять Алине, свозила ее на экскурсию «Литературная Москва начала ХХ века», разговаривала о друзьях, о школе, о прочитанных книгах, мучительно сознавая, насколько она отдалилась от дочери… Насколько было проще, когда Линка была маленькая! А сейчас рядом с Инной как-то незаметно для нее образовался совершенно новый, незнакомый, в чем-то совершенно чужой человек. И с ним приходится совершенно по-новому налаживать отношения…

«Как же я запустила Алинку за время своей ревности! Сколько сил потрачено – и абсолютно не на то, что нужно! Может, если бы мы с Игорем развелись еще тогда, после первой измены…»

«Нет! – одергивала себя Инна. – Ради Алины я должна сохранять брак! Алина и без того сложная девочка. Если мы с ее отцом разведемся, она совсем замкнется в себе или… того хуже, может связаться с дурной компанией, начать принимать наркотики… Подросток – это такая ответственность!»

Инна запрещала себе ревновать. Вечером встречала мужа не раздражением, а улыбкой – и хотя Игорь на эти улыбки не слишком реагировал, Инна чувствовала, что внешняя форма поведения влияет на внутренние процессы. А внутреннее влияет на внешнее, ведь так? «Я не ревную… совсем не ревную», – с йогической отрешенностью внушала себе Инна. И даже сообщение Игоря о том, что он должен срочно лететь во Владивосток на переговоры, не вызвало у нее и подобия прежнего приступа подозрительности.

По крайней мере, так думала Инна. Ночью, последовавшей за этим сообщением, она спала у себя в отдельной спальне хорошо, безо всякого снотворного. Однако утром, подскочив по обыкновению рано, не могла дождаться, когда наконец отправит дочь в школу, а мужа – на работу.

«Я не ревную, – внушала себе Инна, – я ни капельки не ревную… Мне просто надо удостовериться, что все в порядке. Что Игорь едет во Владивосток».