Игорь Гриньков - Белый пиджак ; Люди из тени Страница 22

На фоне этих событий произошли и другие, куда более скромные, но напрямую связанные с темой нашего повествования. Моя семья из четырех человек наконец-то получила по очереди «для молодых специалистов» квартиру в новом пятиэтажном доме, а я поступил на службу в Республиканское бюро судебно-медицинской экспертизы.

Новая профессия сразу заинтересовала. Я обнаружил в ней много аспектов, которые всегда были для меня привлекательными: несуетность самой работы, ее аналитический характер, требующий знания многого кое-чего из смежных медицинских дисциплин, а также из области антропологии и криминалистики; возможность по немногочисленным признакам восстановить картину целого — способа совершения преступления, а в некоторых случаях — и событийный его ряд.

Успешному освоению профессии способствовали достаточно длительные ремиссии (периоды трезвости), в два, три года, двенадцать лет, во время которых я много колесил по стране, попадая в руки хороших учителей, контактировал с коллегами, набирал свой собственный экспертный опыт. Во время одной из довольно стойких ремиссий я встретил старого знакомого, очень хорошо выпивающего мужчину, с горечью и обидой поделившегося со мной терзающей его несправедливостью: «Представляешь, не пью уже два с лишним месяца, а эти сволочи до сих пор говорят обо мне, что я бухарик!»

Я не стал выяснять, кто такие, эти сволочи, а сказал ему: «Коля, не переживай так сильно! Я не пью уже пять лет, а меня каждую неделю видят в ресторанах в гуляющих компаниях, о чем тут же сообщают по телефону родному папе, наверное, чтобы порадовать старика. Не забывай, что нас окружают очень чуткие и доброжелательные люди!

Ты бросил пить для себя и своей семьи или для этих, как ты выразился, «сволочей»? Если для себя, то и живи себе спокойно, продолжай свой гражданский подвиг. А на мнение разных «сволочей» не обращай никакого внимания, попросту наплюй. Это наш пожизненный крест. Ты хоть в святого великомученика обратись, для доброжелателей ты так и останешься алкашом. Мир так устроен, что хорошего все равно ничего не скажут.

А потом, ты хочешь, чтобы тебя за два жалких трезвых месяца к ордену представили?»

Вот такие настроения царят в пьющей среде. То дайте таблетку, чтобы пить умеренно и культурно, то за неделю неполного просыхания извольте забыть бурное, многолетнее пьяное прошлое.

Несмотря на твердую установку на трезвость, понимания факта, что альтернативных вариантов, кроме абсолютного воздержания, нет, наличие ремиссий, рецидивы болезни в виде запойных срывов время от времени настигали меня. Причем, каждый последующий срыв протекал злокачественней предыдущего, а выходы из этого состояния становились мучительнее и продолжительнее по времени. До пошива реального белого костюма оставалось еще достаточно лет, но астральная копия белого пиджака уже висела в моем платяном шкафу. И пиджачишко этот был ладно скроен и славно сшит; точно по фигуре.

В этом нет ничего удивительного. Алкогольная трясина засасывает быстро, а выбраться из нее удается не каждому. Причем, волевой компонент больного человека страдает в первую очередь, он просто растворяется в спиртном. Ничем не мотивированные запои — явление обыденное у дипсоманов. Бытует мнение, что достаточно не попить продолжительное время, необходимое для «восстановления организма», а потом, дескать, у вас появляется возможность употреблять в разумных пределах. Это великое заблуждение или великая ложь! Могу утверждать это на основании собственного опыта, да и литературные источники подтверждают сказанное.

Однажды я прочитал об одном алкоголике-американце, не пившем почти два десятка лет. Он служил клерком в каком-то офисе, и путь его на работу и обратно домой пролегал мимо бара. Данный провоцирующий фактор никак не влиял на поведение этого человека. В одно злополучное утро он отправился на службу в полном здравии и в хорошем расположении духа. Во время рабочего дня с ним не происходило никаких неприятностей и не случалось никаких стрессов. Не возникало даже отдаленных позывов выпить. Обычной дорогой человек возвращался домой. Проходя мимо открытых дверей бара, он попал в зону «короткого замыкания» — у него наступила полная отключка сознания. «Обнаружил» себя этот человек сидящим за стойкой бара, а стакан виски в его руке был уже выпит. Два десятилетия трезвости закончились дичайшим запоем.

Об этом необходимо помнить постоянно, не убаюкивая себя иллюзиями относительно того, что когда-нибудь в будущем ты сможешь за праздничным столом спокойно опрокинуть рюмку-другую. Это время не наступит никогда!

Излеченных алкоголиков не бывает. Здоровый алколезависимый человек здоров до той поры, пока он трезв, а трезвость состояние — хрупкое. Нарушенный метаболизм алкоголя в организме такого индивида приводит к тому, что, сколько бы долго не длилось его воздержание от спиртного, первая доза зелья возвращает его в то же самое состояние, в котором он становил свой пьяный марафон. И наступает веселое времечко, «когда одной рюмки слишком много, а сотни — мало». С этим ощущением недозволенности пития надо смириться и необходимо учиться с ним жить.

Поэтому совершеннейшей похабщиной выглядят рекламные ролики, где самодовольные целители типа альтруиста Маршака задумчиво вещают, что после лечения в их клиниках, в которых, кстати, стригут баксы даже за воздух, которым дышат пациенты, такой-то весьма значительный процент алкоголиков и наркоманов выздоравливает. Надо понимать, исцеляется окончательно раз и навсегда…

Бытовой пьянчуга, а хронический алкоголик, в особенности, существо глубоко антисоциальное. Вокруг него сплошные неурядицы, невыполненные обязательства, семейные скандалы и драмы, распавшиеся семьи, несчастные дети, доведенные до отчаяния родственники. По пьяной лавочке совершается большинство преступлений против личности. Да и сам он всегда потенциальная жертва.

Как-то раз, от нечего делать, я набросал карандашом на бумаге список тех моих знакомых и друзей, чей преждевременный уход из жизни прямо или косвенно был связан с водкой. Мрачноватый, печальный и очень внушительный по размерам получился этот список. Курносая с косой в костлявой руке и початой бутылкой водки в складках драного савана, висящего на ребрах, поработала на совесть своим остро заточенным инструментом. Она основательно выкосила многих моих одногодков и друзей детства с «песков», с бывшей улицы Пионерской, с родной улицы Лермонтова. Не менее основательно прошлась она и по моим институтским товарищам и знакомым.

Коля Аполлон погиб в дорожно-транспортном происшествии в Ики-Бурульском районе, куда был направлен по распределению и где работал рентгенологом. Коротая за выпивкой длинные, скучные сельские вечера, он с друзьями решил однажды покататься для разнообразия на пожарной машине. Поездка в нетрезвом виде закончилась опрокидыванием машины в кювет. Все участники ралли остались целехоньки, за исключением кудрявого Аполлона, который неудачно приложился виском к боковой стойке кабины.

Виктор К. по прозвищу Батя (он поступил в институт после армии и был старше большинства из нас, да и выглядел солиднее) во время отпуска подрядился сопровождать баржу с астраханскими арбузами, шедшую в Москву. Так делали многие молодые врачи, чтобы пополнить семейный бюджет. По прибытию в столицу он получил расчет, но вместо того, чтобы возвратиться домой со «срубленной капустой», решил немного развлечься и погулять. Для этого был снят номер в одной из гостиниц, где и началась гульба. Наутро его обнаружили в номере мертвым, лежащим навзничь на ковре. Он захлебнулся собственными рвотными массами.

Коля Погорелов (Никсон) скончался от кровотечения из вен пищевода, развившегося на фоне цирроза печени.

Юра П., солист и барабанщик институтской бит-группы, обладатель высокого, чистого голоса, утонул в Волге во время пьяного уик-энда.

Фаридон долго умирал от цирроза печени. Красавчик-татарин превратился в существо с тоненькими ручками и ножками, и огромным животом, из которого врачи каждую неделю откачивали по ведру асцитической жидкости. На маленьком личике лемура остались только черные, огромные глаза, в которых стояли боль и обреченность приговоренного к смерти. Его поместили в клинику и категорически запретили употреблять спиртное, как будто это могло предотвратить ожидаемый финал. А без спиртного Фаридон уже не мог прожить и дня. Мудрая тетя Галия, прекрасно понимая, что сын ее все равно не жилец, независимо от того, будут ему давать алкоголь или нет, не желая видеть его дополнительные мучения и унижения, рассудила по-простому, исходя из соображений здравого народного смысла. Каждый день она тайком, утирая слезы, приносила в палату бутылку водки, которую Фаридон прятал в прикроватную тумбочку. Теперь душа его была спокойна. Когда наступало время, он наливал себе дозу в стакан и погружался в обычное сомнамбулическое состояние. Ушел из жизни он тихо.