Алексей Колышевский - Откатчики. Роман о «крысах» Страница 23

– Отличная идея, брат, и, кажется, единственная из возможных в качестве варианта спасти положение. Полезли!

…Через несколько минут троим полицейским, вызванным напуганной горничной, надоело стучать в закрытую дверь. Они потребовали, чтобы портье открыл ее при помощи имевшегося у него дубликата ключа. Тот немедленно выполнил просьбу полиции. Полицейские влетели в номер, держась за пистолетные кобуры, так как по собственному опыту знали, что русские, как известно, не сдаются. Мгновенно осмотрели весь номер, заглянули под кровать и в стенные шкафы, но никого нигде не обнаружили. Вопросительно поглядели на горничную. Та стала клясться и божиться, что тут только что были двое русских, пытавшихся затащить ее в номер, и никуда деваться они не могли, так как, пока она бегала вызывать полицию, за дверью следила вторая горничная. Тогда полицейские решили проверить соседние номера.

В то время как за стенкой слышался тарарам, протрезвевшие от осознания той опасности, которой они подвергаются, двое приятелей лихорадочно соображали, что им делать дальше. Герман страшно захотел курить. Вспомнил, что в чемодане лежат сигареты, и сделал попытку их достать. Чемодан, оснащенный кодовым замком, не открывался. Код отчего-то перестал подходить. Герман с остервенением, изо всей силы ударил по чемодану ногой, отчего тот с треском распахнулся. После того, как крышка чемодана отлетела от повторного удара ноги и злосчастные пьяницы увидели, что в нем лежит, наступила небольшая пауза. Первым голос подал Андрей:

– Мммм… Какой, однако же, неожиданный поворот. Да ты, оказывается, любишь надевать на себя женское белье?!

В чемодане вместо Гериных трусов, носок, бритвы, одеколона, сигарет, рубашек и галстуков совершенно непонятным образом оказались упаковки с женскими чулками, косметичка, кружевные трусики танго, бюстгальтеры, комбидрессы, женские гигиенические девайсы в виде прокладок и прочее в этом роде.

Герман при виде этого удивился не меньше Андрея и лишь руками развел:

– Андрей! Да за кого ты меня принимаешь! Должно быть, у кого-то из группы похожий чемодан!

– Ну да, у девчонки какой-нибудь. Белье-то что надо. Такое для мужика надевается, чтобы он его поскорее стащил.

– Вот-вот! А ты говоришь, что это я на себя напяливаю! Совсем ты, что ли, сдурел?! Ты меня за пидора принял?!

– Да ладно, Гера, извини. Сейчас чего только не встретишь. Уже ничему не удивляешься, если честно… Слушай! Так чемодан-то нам просто во спасение послан!

– В каком это смысле?! – подозрительно спросил Гера, с тревогой прислушиваясь к шуму за стеной. Кажется, он уже переместился в коридор.

– А вот в каком: раздевайся!

– Чего-чего?! Ты что, больной, что ли?!

– Да ничего я не больной! Полиция вот-вот здесь будет! Мы будем обязаны открыть дверь. А если они увидят, что на нас женские стринги и чулки, они вряд ли поверят горничной в том, что ее хотели оприходовать два убежденных педика!

Раздумывать было некогда, и оба неудачливых мачо ринулись к чемодану. Через пару минут на Андрее Втором были надеты красные чулки с поясом, стринги из блестящей ткани, похожей на парчу, также красного цвета, и красный же бюстгальтер. Герман неумело застегивал между ног крючочки атласного, с кружевной отделкой черного комбидресса. Наконец у него получилось, и он облачил свои буйно заросшие суровым черным волосом ноги в черные чулки с силиконовой лентой, пришитой сверху и предназначенной специально против сползания. Андрею подошли туфли на высоком каблуке без задника размера тридцать девять с половиной из девушкиного чемодана. Герман за неимением подходящей обуви с трудом нацепил какие-то тапочки в виде кроликов. Стыдясь взглянуть друг на друга, в таком отвратительном для честных гетеросексуалов прикиде приятели уселись спиной друг к другу по разные стороны разобранной Андреем «для правдоподобия» кровати и принялись ждать. Впрочем, ждать долго им не пришлось. Раздался настойчивый и долгий стук в дверь, похожий на автоматную очередь:

– Русски! Палис! Открывайт!

– Ну что, Андрей? Откроем?

– Пошли… Голубок, блин.

– Да отвали ты, скотина!

– Дай-ка я тебя обниму. Так будет правдоподобнее.

– Делай что хочешь, мне уже по фигу.

Дверь открылась, и взорам полицейских предстала пара мужиков: один поменьше и в туфлях на каблуке, другой повыше и в пушистых кроличьих тапках. В нижнем женском белье. В обнимку. Желание задавать вопросы у полицейских иссякло мгновенно. Они просто развернулись и бросились в уборную, где каждого из них долго и мучительно рвало от увиденного. И долго еще потом в полицейском управлении Стамбула над ними подшучивали их коллеги, прозвав этот полицейский наряд «полицией голубых нравов».

Андрей Второй и Гера пообещали сами себе никому и никогда не рассказывать о том позоре, который они вынуждены были пережить, лишь бы не попасть в тюрьму из-за несговорчивой горничной. Чемодан, в котором нашелся даже вибратор на батарейках, Гера пинками запихнул под кровать. Тот оказался принадлежащим той самой любвеобильной и известной в торговой московской тусовке откатчице Карелии Ротевник, наличие у которой мужа и ребенка не мешало ей одновременно близко встречаться с несколькими разными мужчинами. Она вернула по ошибке взятый ею чемодан Германа и безуспешно пыталась найти свой, точную копию Гериного. Гера же как-то вывернулся, заявив, что был очень пьян, никаких чемоданов не помнит, ее чемодана он не видел, и тому подобное. Как Ротевник вышла тогда из положения, так никто никогда и не узнает. Остается предположить, что все необходимое взамен утраченных прокладок она прикупила в стамбульских магазинах, а отсутствие шустрого вибратора на батарейках ей компенсировал не менее шустрый Аркаша Тормошин – изрядный любитель тормошить женский пол.

По Стамбулу в простынях

Чудеса тем временем продолжались. Гера и Андрей бурно отметили свое невероятное спасение от тюремной камеры и решили пройтись по городу с целью ознакомления с достопримечательностями. По пути они зашли в какую-то чайхану, где попробовали турецкого национального достояния: крепкой анисовой настойки под названием «ракы». После первого же глотка на лица обоих нельзя было взглянуть без смеха, так как они стали напоминать сушеные сморщенные яблоки.

– Гер, ну и дрянь же тут пьют, а?!

– Не говори, Андрей! Похоже на микстуру от кашля из моего застенчивого детства под названием, кажется, «Пертуссин»!

– Это точно, чувак. Так и есть, галимый «Пертуссин».

– Эй, хозяин! Пива налей!

Хозяин чайханы подлетел к их столу с двумя кружками местного мутноватого пива. С дикой скоростью, вращая карими зрачками, затараторил:

– Рюсски! Наташчя нада? Тракацца нада? Наташчя карашо!

Приятели переглянулись:

– Чего это он про какую-то Наташу задвигает?

– Проституток предлагает вроде бы. Эй, крендель! Проститьюшен? Секс?

– Секс, секс! – закивал хозяин чайханы и, проведя указательным пальцем по длинным и острым, как у таракана, усам, высунул язык и совершил им несколько неприличных быстрых движений, которые выдавали в нем опытного куннилингера. – Рашен гёлс! Наташчя! Тракацца!

– Предлагает с какой-то Наташей потрахаться, – резюмировал Андрей. – Ты как? Не против?

– У меня, Андрей, к проституткам настороженное отношение. Я, видишь ли, все время боюсь заболеть чем-нибудь вроде сифилиса или еще какой-нибудь заразы, пострашнее него.

– Да забей ты! Я вот ничего не боюсь! От меня вся эта зараза отскакивает, словно черт от ладана.

– А черт отскакивает от ладана?

– А то!

– Ты уверен?

– Герыч! Мы идем к Наташам или нет?

– Скажи мне, Андрей, как человек более опытный в подобного рода вещах: вот почему иностранцы называют наших путан поголовно Наташами? Откуда у них такая ассоциация именно с этим прекрасным именем?

– Не имею понятия. Очевидно, первую девушку из России, залетевшую в постель к какому-нибудь популярному и влиятельному журналисту-международнику из, ну скажем, Би-би-си, звали Наташей, и она так смогла его очаровать, что в своей статье или передаче о русской продажной любви он ввел ее имя, как нарицательное.

– Да. Ты прав, пожалуй. Вполне правдоподобная версия. Очаровала или кинула. К своим девкам вроде не так стремно ехать, правда? Эй, хозяин! Мы хотим к Наташьчям, натюрлих!

Турок, похожий на таракана, радостно закивал. Видимо, его настолько обрадовало согласие двоих русских, находившихся в изрядном подпитии, что он даже начал одновременно потирать руки, прищелкивать пальцами и притопывать одной ногой.

– Рюсски! Тавай мине писсот долляр. Тамам?

Гера и Андрей переглянулись:

– Пятьсот баксов требует, слыхал, Андрей?! Он что, сам, что ли, нас обслужить надумал? Ха-ха-ха!

– Да ладно тебе, Гера, – с видом знатока молвил Андрей Второй. – Здесь проституция вне закона, вот и старается чувачок, заколачивает посреднические. Видимо, есть схема. Деньги ему, а затем он со всеми делится.