Алексей Колышевский - Откатчики. Роман о «крысах» Страница 24

– Рюсски! Тавай мине писсот долляр. Тамам?

Гера и Андрей переглянулись:

– Пятьсот баксов требует, слыхал, Андрей?! Он что, сам, что ли, нас обслужить надумал? Ха-ха-ха!

– Да ладно тебе, Гера, – с видом знатока молвил Андрей Второй. – Здесь проституция вне закона, вот и старается чувачок, заколачивает посреднические. Видимо, есть схема. Деньги ему, а затем он со всеми делится.

Турок, словно понимая все, что сказал Андрей, осклабился и продолжил бубнить про «писсот долляр».

– Дам ему бабки.

Андрей достал из заднего кармана пачку долларов в банковской упаковке, подмигнул Герману:

– Начнем, Гера, новую пачечку? Обновим ее, так сказать?

Герман одобрительно кивнул. Андрей вытянул из пачки пять сотенных бумажек, кинул на стол:

– На, забирай. Где девочки?

Турок при виде пачки денег с видимым трудом пришел в себя. Глаза его вспыхнули каким-то, словно черным, огнем. Впрочем, он мгновенно взял себя в руки. Сгреб со стола доллары и пригласил приятелей за собой. Вышли на улицу через черный ход, пройдя по пути до двери через какие-то подсобные помещения, кухню, чуланы, где стояли ведра, стремянки и ползали огромные черные тараканы. На улице не было ни души, лишь перед самым выходом из заведения этого сводника стояло такси с выключенным мотором. Внутри дремал турок-шофер, положив голову на руль. Сводник пнул по колесу автомобиля. Таксист открыл глаза, встрепенулся, выскочил из своего такси и открыл заднюю дверь машины, приглашая Германа и Андрея внутрь. Те переглянулись, смутно понимая, что именно сейчас-то и есть как раз самое время для того, чтобы отказаться от сомнительного сексуального приключения, но нежелание одного мужика показать слабину в кураже перед другим забило им нужные слова обратно в глотки. Такси рвануло с места и принялось петлять по невообразимо кривым стамбульским улицам.

Ехали около сорока минут. Довольно долго, если учесть, что машина ни разу не застряла в пробке и все время двигалась со скоростью около восьмидесяти километров в час. Водитель совершенно игнорировал красные сигналы светофоров, орал на каких-то зазевавшихся прохожих, на таких же, как и сам он, таксистов, на остальных водителей… Словом, он орал на все, что попадалось в его поле зрения и имело способность двигаться, и все это в свою очередь отвечало ему тем же. Такова манера общения в этом городе. Андрей несколько раз зевнул и задремал. Герман пытался хоть как-то запомнить дорогу, но понял, что сделать это невозможно. К тому же каких-то особенно запоминающихся ориентиров – больших зданий, телевышек, крупных торговых центров – по пути не встречалось. У Германа мелькнуло подозрение, что они ездят кругами, но Андрей спал, и поделиться своими выводами Гере было не с кем.

Наконец такси остановилось на улице, которая была очень похожа на ту, откуда они уехали сорок минут назад. Такая же безлюдная и очень тихая. Даже шум города, казалось, не нарушал этой тишины. Таксист открыл дверь, Андрей проснулся и сперва начал рассеянно осматриваться по сторонам, затем, вспомнив, где он и с какой целью они с Герой приехали, живо выбрался из машины. Герман за ним. Таксист, не давая им оглядеться по сторонам, открыл дверь в стене и, буквально толкнув в нее Германа, шедшего за Андреем Вторым в спину, захлопнул дверь, а сам остался снаружи.

Они оказались в помещении размером примерно в тридцать квадратных метров с огромной кроватью, стоящей посредине. Окон не было, но освещение, которое давали точечные светильники в потолке, было достаточным для того, чтобы увидеть, что на кровати в самой неприличной позе, раздвинув лепестки пальцами с длинными наманикюренными ногтями, лежала довольно симпатичная девица и облизывала языком пухлые губы. Из одежды на ней был золотой браслет на ноге и на правой ягодице цветная татуировка в виде пышной розы.

От такого зрелища оба закадычных собутыльника немного растерялись, но, впрочем, растерянность эта длилась не более двух секунд. С пыхтением и сопением они стянули с себя одежду, побросав ее на пол как попало, и, похотливо мыча, полезли на кровать к ожидавшей их девице.

– Мальчики, – произнесла проститутка, внезапно приняв вместо позы вавилонской блудницы позу миссионерки, – не так быстро. Давайте-ка я принесу вам презервативы.

И не успели два голых секс-туриста что-либо ответить, как ушлая гетера спрыгнула с кровати, обогнула ее и нагнулась над незамеченной ранее Герой и Андреем тумбочкой, явив их взору свой запретный плод, столь многими ранее уже вкушенный.

Внезапно погас свет, и в комнате наступила кромешная темнота. Спустя несколько мгновений в этой темноте на секунду появился светлый прямоугольник – дверной проем, затем дверь захлопнулась и послышался шум отъезжающего автомобиля.

– Э! Что за дела! Куда! Свет включи! Ты где, Наташа, еб твою мать! – почти в унисон завопили приятели. Но никто им, понятное дело, не ответил. Кряхтя и матерясь, они слезли с кровати и, болтая враз поникшими членами, принялись искать выключатель. Наконец Гера нащупал на стене его клавишу и с остервенением ударил по ней. Свет загорелся. Наташи, как и следовало ожидать, след простыл. Но самое ужасное было в том, что также простыл и след одежды обоих незадачливых любителей перченой клубнички. Все, вплоть до носок, трусов и ботинок исчезло вместе с Наташей и ее маникюром. И произошло это все настолько быстро, что, казалось, просто не могло быть реальностью! Однако же более реального и отвратительного положения вещей сложно было себе представить.

Во-первых, совершенно очевидным был тот факт, что Андрея Второго и Германа самым свинским образом надули, сделав их персонажами целого заранее срежиссированного спектакля. Никакая Наташа вступать в интимные отношения с двумя изрядно бухими товарищами не собиралась, а ловко провела простаков, сославшись на необходимость облачения их понапрасну воспрявших было инструментов в презервативы.

Во-вторых, входные билеты на столь короткий эротический спектакль обошлись обоим по крайне высокой цене. Андрей расстался с загранпаспортом, бумажником, в котором находились платиновые карточки нескольких известнейших банков, начатой пачкой стодолларовых купюр из заднего кармана и часами «Harry Winston» стоимостью свыше ста тысяч долларов. Герман также лишился нескольких тысяч долларов наличными, загранпаспорта, кредитных карточек и часов «Panerai», хоть и не настолько дорогих, как часы Андрея, но тем не менее стоивших эквивалент приличного легкового автомобиля.

В-третьих, с небывалой остротой зазвучал извечный национальный вопрос: «А какого, собственно, лешего теперь делать?!», ответа на который не было. Второй раз в течение одного дня двое собратьев по облому сели по разные стороны разобранной кровати спинами друг к другу и принялись, тяжело посапывая, пытаться оценить положение.

– Андрей! Я говорил тебе, что не стоило ехать! Что теперь делать! Это же просто ужас какой-то!

– Да не ори ты! И так понятно, что это полный, тотальный пиздец! Документов нет! Денег тоже нет! А без денег я себя чувствую просто кучей дерьма!

– Это точно. У тебя денег много, значит, ты должен чувствовать себя просто огромной кучей дерьма, а у меня по сравнению с тобой их почти вовсе нет, поэтому я себя чувствую просто одной маленькой какашкой! Никому не нужной, валяющейся в углу и отвратительно пахнущей!

– Влипли… Да кто же знал-то! Ну, дайте мне только до телефона добраться!

– И тогда что?

– Тогда?! Что тогда?! Я тебе скажу, что будет тогда! Я позвоню в Москву, и через несколько часов в этот говенный город прилетит полный самолет быков, которые перевернут здесь все и камня на камне не оставят, а этого вонючего таракана, который нас так грамотно опрокинул, его просто повесят вниз головой, сдерут с живого кожу, а потом обработают паяльной лампой до состояния кебаба, которым здесь все питаются. Будет такой кебаб с начиночкой, мать его!

От предвкушения расправы с обидчиками у двух неудачников появились силы и жажда деятельности. Понятно было, что каким-то образом необходимо было добраться до отеля, и самым главным препятствием на пути к этой цели являлось отсутствие какой бы то ни было одежды.

– Как по городу пойдем? Здесь не нудистский пляж, на раз-два загремим в полицию! Прикинь, картина: миллионер и откатчик из России сидят голыми задницами на неструганой скамейке в полицейском обезьяннике, и над ними гогочут все, кто в состоянии это делать.

– А знаешь, Андрей, ведь у нас на кровати есть простыня! И довольно большая простыня! Может быть, разорвем ее пополам, сделаем что-то наподобие набедренных повязок и так дойдем до ближайшего полицейского?

– Нет! Ни в коем случае! То есть идея, разумеется, прекрасная, что касается простыни, но в полицию заявлять я бы не стал. Давай сначала выберемся из этой дыры, а то меня не покидают опасения, что сейчас сюда ворвется взвод янычар-гомосексуалистов, и они сделают из нас с тобой по крупноячеистому решету!