Улья Нова - Как делать погоду Страница 23

– Поймите, волшебник, – вежливо и спокойно объяснял я, – юмор – кратчайший путь в сердца людей. Нам всем иногда не мешает поиронизировать над собой. И потом, москвичам, а также жителям других городов будет приятно, что погодой над ними управляет человек, не только обладающий талантом и силой мысли, но и умеющий пошутить. А то другие маги представляют собой пример непробиваемой серьезности. От этого они слегка утомляют, кажутся напыщенными и однообразными. А приобщившись к сатирическому журналу «Индюк», вы сможете показать широту взглядов и продемонстрировать себя как современного и разностороннего волшебника.

Последний аргумент, произнесенный уверенной рекламной скороговоркой, заставил Дыдылдина примолкнуть.

– Не обещаю, – насупленно пробормотал он. Потом, позевывая, все же записал адрес журнала, требуя, чтобы я продиктовал по буквам сначала название «Чистопрудный бульвар», потом фамилию Груздев.

Время близится к четырем. В коридоре редакции – безнадежная и безразличная тишина. Стараясь казаться спокойным, раскачиваюсь на стуле и смотрю в окно. Вдоль пруда беспечно носятся черные лакированные машины, их тонированные стекла не дают непрошеному взгляду проникнуть внутрь. С визгом спешат по вызову тревожные «скорые», летят высокие бронированные внедорожники, маленькие дамские машинки-косметички, синие мужские авто-чемоданы мелькают с ветерком мимо замерзших окон. Февральское солнце, вырвавшись в просвет низкой серой облачности, бежит по черным ветвям прибрежных ясеней и лип, радостно и бесстыже светит в глаза, не давая на себя наглядеться. По заснеженному бульвару, ускорив из-за морозца шаги, бродят парочки: взявшись за руки, обнявшись, сплетясь в четвероногое существо на зависть одиноким прохожим. А бывает, идут двое на расстоянии, друг на друга не глядя, изредка отрывисто схлестываясь словами. На скамейке, будто стая галок, гогочут парни в косухах. Их подружки в коротких плиссированных юбочках, в дырявых колготах, в высоких шнурованных чеботах по очереди согреваются из бутылки, громко смеются, поблескивают булавками в бровях, кольцами – в губах и носах. Мимо них гуляющие проходят, высматривая что-то в отражении мутного зеркальца – накатанной ледяной дорожки, ускоряют шаги, будто опасаясь заразиться бездельем и беспричинным смехом. Посередине бульвара трое рабочих в синих комбинезонах распутывают мотки троса возле люка, из которого по округе струится затхлый пар. Цокают подковки каблуков. Стучат клюшки хоккеистов на катке. По ту сторону бульвара в низких особняках расположены конторы, гостиницы, театр, кафе, магазины, оберегающие себя от внимательных наблюдателей зеркальными стеклами, зелеными гардинами, сиреневыми жалюзи, кипенным тюлем, гирляндой плюшек и рогаликов. Чтобы как-то отвлечься, я мечтаю прямо сейчас обнаружить в кармане куртки особые очки, надев которые можно было бы все вокруг окинуть острым и пронзительным взором опытного журналиста. Я пытаюсь представить, что бы тогда разглядел в окно редакции, кого бы выделил из людей, спешащих мимо пруда. И тут кажется: где-то вдали. Видимо, послышалось. Но вот снова. Я с надеждой прислушиваюсь. Нет, не показалось, не послышалось. Кто-то шлепает по коридору, дергая за ручки дверей, бормоча и тихонько напевая. Сбивчивые шажки приближаются. Потом затихают. Пение умолкает. Шажки начинают нерешительно удаляться. Секунду спустя тяжелая дверь распахивается, в кабинет ураганом врывается Василь Василич, торопливо выкрикивая с порога:

– Здоровья вам, люди! Независимое метеобюро имени Дыдылдина приветствует вас. Обратите внимание: я сегодня в голубой рубашке, в приподнятом настроении, поэтому и небо за окном на глазах проясняется. Верьте в доброго волшебника, думайте о лучшем и тогда погодку над вами я обеспечу! Точка ру.

На этот раз целитель московских птиц без шапки, с аккуратно зачесанными назад серебряными волосами, что придает ему кроткий и покладистый вид. К груди он прижимает туго набитый желтый пакет. На плече у мага восседает маленькая мокрая ворона. Следом за Василь Василичем, цокая копытами и виляя боками, в кабинет вальяжно водворяется знакомая карликовая свинья.

– Твое хозяйство, пропащий? Разве можно родную живность вот так бросать на проходной, на сквозняке? Пускай с нами сидит, в тепле… А ты помолчи, – шикнул он возмутившемуся заму. Тогда все присутствующие в кабинете слегка «запнулись». И растерянно внимали происходящему.

– Так, – хмуро продолжил маг и чародей, пересадив ворону на спинку стула, скинув пуховик и по-хозяйски оглядев кабинет, – скажите на милость, дорогая редакция, почему пропуск не выписали? Пришлось просачиваться внутрь магическим путем. Одну вашу старуху на проходной я выключил гипнозом, она в подсобке теперь спит. Другая бабка крепкая попалась. Зашептал я ее. Она вспомнила молодость, плачет теперь и на всю округу поет. Ничего, к вечеру это пройдет. А если нет – звоните мне на мобильный, как-нибудь упрошу ее успокоиться. Вот, скажи, сынок, – обращается он к сбитому с толку главному редактору, – зачем отнимать у человека силы на пустяки? Устану-уморюсь – кто будет облачность разгонять? Пушкин? Так что выпиши мне, маленький, постоянное удостоверение. Чтобы я объявлялся к тебе сюда беспрепятственно, в любое время суток, когда захочу.

Воспользовавшись всеобщей растерянностью, повелитель ветров галантно поцеловал ручку оробевшей тетушке в очках, воскликнув:

– Красавица! – и шепотом приказал принести согревающего чайку, – а то холод у вас тут собачий, зуб на зуб не попадает.

– Кстати, прошу любить и жаловать, – перебив самого себя, кукарекнул Дыдылдин, указывая на меня, – мой новый сотрудник, пресс-секретарь и сказочник. Давно мечтал о помощнике и, видите, нанял… Следующий номер нашей программы: для густых облаков и особо пасмурных дней у меня имеется специальное оборудование. – Тут Василь Василич извлек из-за пазухи и хорошенько встряхнул перед носом главного редактора два новеньких веника. – В умелых руках колдуна многие незатейливые предметы становятся магическим инвентарем, с помощью которого происходит управление атмосферой. Сейчас всю непогоду вымету из Москвы, повсюду над городом установится ясный день. А ночью будут видны звезды – в подарок любителям изучать космос и загадывать желания. Если ничто не испортит мне настроение, в предстоящие выходные в столице и области будет сухо и солнечно. А если меня что-нибудь рассердит – поднимется ветер, небо насупится, польет как из ведра. Особенно и регулярно меня расстраивает поведение водителей. Разгонятся, шалопутные. Окатят пешехода с ног до головы грязью. Присутствующие здесь водители, притормаживайте хоть иногда перед лужами, уважайте окружающих. Не портите людям и особенно мне внешний вид. Да, Карлушенька? И еще, познакомьтесь, – не унимаясь, тараторил дипломированный колдун, – моя любимая ворона, Карлуша Двадцать Третья. Выхожу как-то за хлебом, глядь: птица под окнами хромает, перебитое крыло тащит за собой. За ней две дворовые кошки охотились. Жалко так стало, я и подобрал. Поселил в коробке из-под кухонного комбайна. Подлечил, откормил, снял птице стресс. Месяц назад пробовал выпустить в парке, дак она вертолетом упала на землю, улетать наотрез отказалась. Сейчас адаптирую ее к дикой природе. И недельки через две выпущу снова. Постараюсь уговорить, чтобы летела на волю, занималась своими делами. Видите ли, друзья дорогие, жизнь так устроена, что каждый сам за себя, я это повторял и буду повторять всем без исключения: своим детям и своим птицам. Каждый сам за себя, но надо уважать друг друга и включаться во все, что происходит вокруг. Кстати, у хулиганья, живущего в одном подъезде со мной, существует мнение, будто дождь в столице и области возникает, когда негодник Дыдылдин жжет вороньи перья. Не верьте, мало ли что брешут неучи. Знайте: гарь в нашем подъезде с утра пораньше происходит потому, что соседка снизу, продавщица цветочного магазина, отвлекается на телефон, болтает с хахелем-махелем, упускает то манную кашу, то гречку, гарь по всему району от ее плиты расползается, людям ни вдохнуть, ни выдохнуть перед рабочим днем. А дождь в столицу проскакивает, когда меня обижают и расстраивают. Но сами убедились: причесался, голубую рубашку надел, веничком помахал – небо как новенькое – светлое, ясное, гладенькое. Да, Карлушенька? Тебе нравится? Вот и умница!

Запыхавшись, он чинно уселся на шаткий офисный стул, раскатисто отхлебнул чаю, причмокнул от удовольствия, сломал в кулаке две сушки и начал неторопливо вытаскивать из своего бездонного желтого пакета газетные вырезки, мятые черно-белые фотографии, настенные календари, тихонько поясняя:

– Видите, документальные свидетельства прожитых лет, правдиво запечатлевшие мои подвиги и ежедневный упорный труд на благо погоде. Полюбуйтесь, о моих разносторонних талантах как-то написала заметку газета «Рельсы». Это вот прогноз на сентябрь 1990 года, безошибочно данный мной «Спутнику туриста». Гляди, главный редактор, календарь на 1994 год с моим изображением. Обрати внимание: обзорная статья с фотокарточкой, а у меня на плече – Карлушенька Семнадцатая, самая выдающаяся из всех моих ворон.