Иржи Грошек - Большая реставрация обеда Страница 24

– А помните, – подхватил Йиржи Геллер, – как мы по курсу меняли кроны на талеры, франки на фунты, гульдены на рубли? Помните, с каким интересом рассматривали иностранные монетки?

– Не помню, – ответил я. – Но все равно спасибо!

– А что теперь предлагать французу, немцу и австрияку?! – не унимался Йиржи Геллер. – Банальные тридцать сребреников?! А как же национальная специфика?!

– Прямо в душу наплевали! – согласился я, допивая очередную рюмочку. – А сколько будет, если тридцать сребреников перевести в евро?

– Сразу видно, – заметил тут Йиржи Геллер, – что вы человек без предубеждений. Иногда очень трудно договориться с людьми, которые заранее считают, что некоторые понятия не рассматриваются как предмет торговли. Мне же, наоборот, кажется, что история о душе противоречит фактам. А за художественный образ можно и заплатить…

– Постойте, вы покупаете мою душу?! – предположил я и удивился своей догадливости.

По всей вероятности, четвертая рюмка коньяка добавила мне прозорливости.

– А что такое душа? – поинтересовался Йиржи Геллер. – Какой-нибудь жизненно важный человеческий орган для пересадки? Вроде почки или печени?

Я критически оглядел Йиржи Геллера, словно хозяйка позавчерашний гуляш, и продолжал не совсем логично:

– Да кому нужна ваша дохлая почка?!

– А кому нужна ваша испорченная душа?! – тут же откликнулся Йиржи Геллер. – Вы, извините, не девственница! И в настоящее время на рынке испорченных душ всякие предложения намного опережают спрос!

Обидно, когда полагают, что даже для преисподней ты не имеешь никакой ценности.

– Мы говорим конкретно? – насупился я.

– На редкость, – подтвердил Йиржи Геллер мои самые мрачные гипотезы. – Не хотите ли еще рюмочку?

– Не откажусь, – тактично согласился я, поскольку был абсолютно уверен, что наша «торговля» еще только в самом разгаре. – Хорошо, оставим в покое мою душу. Но есть же еще и совесть?!

– На сделки с совестью до осени наложен мораторий, – безапелляционно заявил Йиржи Геллер. – Знаете ли, пора летних отпусков, женские измены, мужские клятвы… Много вы видели совести в дамском чемодане среди бикини? Ее не берут с собой на Багамы даже в качестве ручной клади. И если не передумаете, то осенью мы сможем куда-нибудь пристроить вашу совесть. Мои комиссионные в данном случае составляют от семи до десяти процентов…

Эти фразочки Йиржи Геллер отпускал без улыбки, и можно было поверить, что хвост он привязывает к спине, а копыта прячет в галошах, для конспирации.

– Вы дьявол? – спросил я тогда напрямую.

– А вам непременно надо что-то продать? – осведомился он.

Тут наша размеренная беседа была прервана на самом идиотском месте. В гостиную ворвалась девушка лет двадцати пяти при полном параде. То есть в «верхнем» белье, которое носится напоказ в отличие от повседневного.

– Каждую неделю одно и то же! – выругалась девушка и плюхнулась на канапе. – Так?

– Крошка Фифи, – представил ее Йиржи Геллер. – Поможет нам адаптироваться в борделе начала века.

– Или так?! – Девушка поменяла эротическую позу, нисколько не обращая внимания на рассуждения Йиржи Геллера. – Давайте побыстрее, побыстрее, побыстрее, потому что я на лекции опаздываю…

– Крошка Фифи учится в Университете, – пояснил Йиржи Геллер. – На бакалавра. Поэтому смотрит на наши развлечения снисходительно…

– А что мы должны побыстрее сделать? – спросил я, видя подчеркнутое нетерпение так называемой Фифи, которая ежесекундно поглядывала на часики, фыркала и закатывала глаза.

– Мы должны запечатлеть Крошку Фифи на этом канапе, – обрисовал Йиржи Геллер нашу задачу, но только в общих чертах.

– Сфотографировать? – попробовал уточнить я.

– Вы что же, филокартический маньяк? – удивился Йиржи Геллер. – Куда вам столько одинаковых карточек?

– Для продажи, – предположила Крошка Фифи. – Кстати, вчера я наткнулась на открытку начала века с какой-то подозрительной девкой и явно не из нашей гильдии. Скажите, это ваша работа?!

– А вы к кому обращаетесь? – полюбопытствовал я.

Потому что Крошка Фифи вначале подтягивала правый чулок, а затем – левый, и теперь прикидывала, насколько ровно они сидят относительно пояса.

– Я обращаюсь к вам! – пояснила Крошка Фифи и убедительно щелкнула резинкой. – А что, здесь еще кто-нибудь есть?

– Ну, например, господин Геллер! – напомнил я.

– С ним-то все ясно, – заметила Крошка Фифи и щелкнула другой резинкой. – А вот вы утащили комплект раритетных «Дигест Юстиниана», и прямо у меня из-под носа. Было такое дело?

Я мог с закрытыми глазами дойти до лавки букиниста, где покупал «Дигесты», и рассказать по секрету, сколько за них отдал. Однако относительно Крошки Фифи сильно сомневался, потому что книги не продаются в отделе дамского белья и верхней одежды. Я в подобные заведения не захаживал, а другой возможности столкнуться с Крошкой Фифи не находил.

– Что-то я вас не припоминаю, – возразил я и пожалел о сказанном.

– Значит, на канапе вы женщину себе представляете? – уточнила Крошка Фифи. – А среди книжных полок не помните?

Йиржи Геллер укоризненно покачал головой.

– Ну, тогда – черт с ними, с лекциями! – заявила Крошка Фифи. – Я буду сейчас восстанавливать память.

– Кому? – пролепетал я.

– Вам! – подчеркнула Крошка Фифи.

Тут она щелкнула сразу двумя резинками и ухватилась руками за бюстгальтер. Скинула бретельку с левого плеча, скинула с правого…

– Погодите! – завопил я. – Что вы делаете?!

– Восстанавливаю память! – невозмутимо сказала Крошка Фифи. – Черт, заело! Геллер, вы не поможете мне расстегнуть лифчик?

– Не надо! – воскликнул я. – Я верну вам «Дигесты Юстиниана»!

– Будем считать, что память удачно восстановлена! – подытожила Крошка Фифи, возвращая бретельки в исходное положение.

Я вынул из кармана платок и вытер пот, как после сложной хирургической операции.

– Ну?! – усмехнулся Йиржи Геллер. – Теперь вы понимаете, чем женский образ отличается от прототипа? Под образом я имею в виду фотографию Крошки Фифи на канапе.

– Еще как понимаю! – заверил я.

– Кстати, – добавил Йиржи Геллер. – Наш прототип зовут Вендулкой…

Но если он рассчитывал, что юная леди прислушивается к нашему разговору и после рекомендации поднимется с канапе и сделает книксен, то Вендулка витала где-то в галантерейных эмпиреях. Она придирчиво разглядывала свои чулочки, словно фельдфебель новобранцев, а наш диалог воспринимала как птичье щебетание.

– Вендулка! – окликнул ее Йиржи Геллер.

– Приятно было познакомиться, – спохватилась она. – Про «Дигесты Юстиниана», пожалуйста, не забудьте!

– Ни боже мой! – поклялся я.

– Тогда, возможно, я успею на лекции, – сказала Вендулка. – Если никто не против.

– Я только за! – поспешно заверил я и за каким-то чертом добавил: – Хорошо, когда женщина скоро получит степень бакалавра.

– Вы уверены? – уточнил Йиржи Геллер. – Я могу задержать Вендулку еще минуты на три. Для ясности…

– Не стоит, – ответил я, поскольку темпераментная Вендулка снова принялась накручивать свой лифчик на пальчик.

– Можешь проваливать, – смилостивился тогда Йиржи Геллер и отсчитал Вендулке двести долларов.

– А когда-то давали шестьдесят,[18] – ностальгически припомнила Вендулка.

– Инфляция! – тяжело вздохнул Йиржи Геллер. – Вот тебе сто и сто! Это за двойную реставрацию образа! – пояснил он.

– Высокохудожественную, – съязвила Вендулка и скрылась в прихожей.

А еще через мгновение – хлопнула входная дверь.

По поводу произошедшего можно было поспорить, да только – не с кем. Йиржи Геллер с весьма довольным видом дегустировал коньяк и не вмешивался в мои размышления. В частности – за каким же чертом была устроена так называемая реставрация? Дабы привить мне отвращение к собирательству открыток?

– Вендулка – моя племянница, – вдруг сообщил Йиржи Геллер. – Я помогаю ей получить образование.

– Поэтому вы дали ей аж двести долларов?

– Нет, – покачал головой Йиржи Геллер. – Потому что она в состоянии вас отловить и потребовать четыреста.

Мы помолчали немного, чтобы я понял – от какой финансовой пропасти меня спас Йиржи Геллер.

– Выходит, я должен вам за половину Вендулки? – осведомился я и полез в карман за бумажником.

– Ни в коем случае, – остановил меня Йиржи Геллер. – Денег мне хватит на пять Вендулок, ну в крайнем случае – на четыре…

Наверно, он был весьма состоятельным человеком. Я бы не взялся профинансировать даже мизинец на левой руке его племянницы.

– Тогда, – задумался я, – как мне выразить свою признательность? Что я могу предложить, кроме денег, которые вас не интересуют?

Йиржи Геллер достал из бара свежую идею в виде бутылки бренди и снова наполнил рюмки.

– Вы же филокартист? – принялся рассуждать он. – А мне бы нужно составить семейный альбом. Побегать по антикварным лавкам. Подобрать фамильную ретроспективу. Всякие дедушки, бабушки, бывшие жены и сестры, домик в деревне зимой и летом…