Эльмира Нетесова - Колымское эхо Страница 25

—         Знаешь, у меня тоже дочка, всего на год старше той, какая повесилась. Но я никак не врублюсь, за что он свою девку колотил. Ведь ее насиловал жеребец. Просто счастье, что вы­жила. Но можно было сделать тихо, без шухе­ра. Конечно, зря его дочь допоздна шлялась по улице. Тот фраер был бухой и посеял мозги. Если бы трезвым оказался, то и не глянул в ее сторону. Зачем? Путанок полно. Это бабы, куда ни глянь. А эта — блоха. Такую силовать, как хрен в игольное ухо запихивать. Придурок! Той чмо еще зреть надо было бы лет пять, а тот бугай испортил. Я бы на его месте тоже разма­зал бы придурка. Глаза надо иметь, чтоб ви­деть, на кого лезешь. Но, самое обидное, что тому козлу за такое ничего не было. Он, ко­нечно, отмазался, отслюнил за шкоду. А жизни не стало. Вот и уровняли шансы. Пусть его семья тоже повоет. Нам хоть и не стало легче от того, но все же не будет больше козел детей гробить.

—         Толян, кто-нибудь из вас был раньше су­дим?

—         Нет, никто. У всех первая ходка.

—   А по радио вас назвали рецидивистами.

—   Что делать? На зоне тыздили, а уж в след­ственном изоляторе «с гвоздя» не снимали. Те­перь не знаю, когда на лапы встану. Все кости перебили. А ведь мне никто из них никем не приходится. Влез, как в говно. А как выскочу, сам не знаю,— сетовал мужик.

—   Те трое фортовые?

—    Говорили, что фортуют. Я точно не знаю. В дело с ними не ходил. Дышал отдельно. Мне доля не перепадала. Кинули, как придурка. Те­перь бы смыться домой и завяжу со всеми блат­ными. С бабой помирюсь. Ну, а пока к мамке в деревню смоюсь. Долго оттуда не вылезу.

—   Тебя в той деревне долго шмонать будут. Пока не стоит там светиться. Накроют, не вы­пустят.

—   Так думаешь?

—    Уверен! — подтвердил Аслан.

—    Что же мне делать? Мослы не держат, хо­дить не могу. Куда сунуться, чтоб хоть немного отваляться? Никому ненужным стал! Во, влип дурак! — сетовал человек.

—    С чего связался с теми троими?

—    Они вступились, не дали замокрить на зоне. А на воле я у них пару раз стоял на шу­хере. Они по мелочам работали. А я клюнул на обещание. Но зря. Эти слова не держат, не сто­ит с такими кентоваться.

—    Знаешь что, Толян, сведу я тебя с людь­ми. Они на ноги поднимут. А дальше сам уви­дишь, что надо делать. Захочешь, у них оста­нешься. Коли домой решишься, то держать не станут. Ночью тебя увезут попуткой. Здесь тебе оставаться опасно. Люди на погосте долго не бывают. Задержишься на неделю, под подозре­ние попадешь. Врубился?

Вечером, когда совсем стемнело, Аслан от­правил беглеца с машиной в город. Но Толяну не повезло. Водитель поверил, что везет нату­ральную бабу и полез к ней под юбку. Толик отмахивался изо всех сил. И тогда на подъезде к городу сбросил его шофер с моста в реку вниз головой. Человек упал на крепкий лед. Не по­мог платок. Толик сразу разбился насмерть. Во­дитель даже не оглянулся.

А по городу с утра поползли слухи, что на­шли на льду реки странный труп. Сам мужик, а одет в бабье. Никаких документов при нем не оказалось. Кто сбросил с моста или сам упал, не удержавшись на льду, никто не понял. Ни крови, ни синяков на теле человека не обнару­жили. Он был и не был...

По телевидению три дня показывали фото мужика, но его не опознали зрители, никто не назвал не знакомым, не родственником.

Так и похоронили человека в самом начале Колымской трассы, где погребали всех случай­ных и безымянных. Его никто не пожалел вслед. Ушел загадкой, как уходили здесь мно­гие, чуть дальше тех, кого называли колымчанами...

Аслан уже собрался в дорогу, домой. Он ожи­дал только Варю для последнего разговора. Как считал, этот разговор нужен обоим. И с нетер­пением ждал утра. Едва оно наступило, чело­век приготовил завтрак, тщательно побрился, умылся, сел у окна. А вскоре появилась и сама хозяйка.

—    Ты уже отделался от гостей?

—   Да, распихал кого куда. По-моему у них все благополучно. Все устроены, и я могу спо­койно уезжать. Пора! А то я зажился у тебя, чувствую, что изрядно надоел.

Варвара ничего не ответила, позвала Султа­на, дала ему свежего хлеба, села к столу.

—    Варь, хочу поговорить с тобой напос­ледок.

—    О чем? — глянула пронзительно.

—    Мы с тобой оба взрослые, самостоятель­ные люди. Оба битые жизнью, немало пере­жившие и одинокие. А впереди у нас старость. Не знаю, как ты, я с тревогой жду ее. Ста­рость— не подарок, для одинокого и вовсе испытание возрастом. Начнутся всякие болез­ни. Вдвоем их легче одолеть. Как думаешь? К тому же климат, в каком живешь, хуже любо­го наказания. О нем даже вспомнить жутко. Ска­жи, разве я неправ?

—    Ну, это кому как. Я не сетую.

—    Как собираешься жить дальше?

—    Меня все устраивает,— ответила спокойно.

—    Это пока нет выбора.

—    Ошибаешься, он был всегда.

—    Какой?

—    Перечислять долго.

—    А ты что предпочла?

—    Колыму!

—    Варя, это не место для жизни, короткая экзотика и не более. Я предлагаю конкретное.

—    Что именно?

—    Стать моею и уехать навсегда на Кавказ.

—    Я тебе еще вчера все сказала. Зачем по­вторяться. Мнение не изменила. В такие годы нельзя менять не судьбу, не климат. Нам по-

здно играть в семью. С этим ничего не полу­чится.

—        А если ошибаешься?

—        И в этом случае никто не в проигрыше.

—        Да, но хочу знать, чем тебя не устра­иваю?

—        Мы слишком разные!

—        Только такие уживаются!

—        Я не хочу экспериментов.

—        Думаю, мы оба пожалеем об этом дне и очень скоро.

—        Вряд ли. Во всяком случае, не я.

—        У тебя кто-то есть?

—        Нет, и не будет!

—        Варь, я предлагаю тебе официальное за­мужество. Или я противен, скажи честно.

—        Я равнодушна ко всем.

—        А если дам тебе время подумать?

—        Нет смысла! Ответ будет прежним.

—         Наверное, все же летом приеду сюда снова.

—        Дело твое.

—        Ты хуже Колымы!

—        А есть ли что лучше ее?

—        Смеешься?

—        Ты похвалил меня, как никто другой.

—        Варька, ты ненормальная!

—         Может быть. Но я счастлива здесь и нику­да не хочу уезжать.

—        А если, вернувшись, я останусь у тебя на­всегда, ты меня примешь?

—        Нет. Ни за что. И никого другого.

—        Но я полюбил тебя!

—        Хватит! Я не терплю этой темы.

—        Я не вру!

—        Не хочу слушать. Давай останемся друзь­ями или знакомыми, но не надо лишних слов. Поезжай таким, каким приехал сюда. И пусть твою душу не мутят дорожные романы. Они не про меня.

—        Это не увлечение. Это всерьез!

—        Аслан, еще не доехав до дома, забудешь мое имя.

—         Неправда!

—        Да какая мне разница? Ты, не моя сказка. Во всяком случае, тосковать по тебе не стану.

—         И даже не вспомнишь?

—         Нет.

—         Ни разу,— усмехнулась коротко.

—        Жесткая женщина.