А. Корчак - Я, депутат... Всенародный избранник Страница 25

«Что-то здесь замышляется нехорошее, и, похоже, нехорошее для меня».

Представителю удалось вырваться из плотных объятий своих обожательниц, и он тоже присоединился к группе. Посмотрев на часы и на окружающий его народ, подумал, что он катастрофически теряет свою популярность среди народа, только вот эти девчонки, а это что, так, пустяк, мелочевка:

«Сейчас бы я его там уделал, делать нечего, а здесь…»

Все в Алексее Ивановиче его раздражало и в прежние их встречи, а сейчас он его просто ненавидел, и то, как он по-деловому, не спеша, надевал синий ветеринарский халат, и то, что он не суетился, не заискивал перед окружающими его людьми и, главное, что действительно хорошо знал дело, которым они сейчас занимались.

– У, деревня навозная, – в сердцах выругался он, а вслух предложил: – Может быть, чем помочь, Алексей Иванович? Bы только скажите, мы мигом… навредим (это он так шутил).

– Я скажу, если что, – сказал Алексей Иванович, подходя к корове.

Шпеерович уже терся возле коровы. Она была тоже не хороша. Она тяжело дышала, изо рта ее свисала слюна, почти доставая до земли, из глаз бедного животного текли слезы. Алексей Иванович похлопал ее по бокам и приступил к осмотру. Для того чтобы всем было хорошо видно, корову вывели на лужок. Возле них собралось много народу. Кроме уже видевших чудесное исцеление первой пациентки, подошли еще и те, кто был в доме культуры. Хохота и шуток не было слышно, люди переживали за животное.

После осмотра и ощупывания коровки Алексей Иванович совершенно спокойно заявил:

– Ничего страшного, сейчас дело поправим.

Шпеерович засуетился:

– Что, опять колоть будете? – спросил он и зачем-то пощупал живот.

– Ну, зачем же, – потянул он, – идите-ка сюда, – подозвал он Шпееровича и показал на шею: – Пощупайте здесь.

Шпеерович дрожащими руками стал ощупывать хребет:

– Ничего себе, – воскликнул он, – это же надо!

– Да что вы, в самом деле, – удивленно посмотрел на него Алексей Иванович, – вы шею щупайте, а не хребет.

– Да, да, сейчас, – засуетился Шпеерович и стал ощупывать шею, причем он это делал какими-то вороватыми движениями, вытянутыми вперед руками, на расстоянии.

Стоило корове чуть повернуть голову в его сторону, как он тут же отскочил от нее, испуганно произнеся:

– Укусить хотела, собака.

– Да что вы, – опять возмутился Алексей Иванович, – что вы? Корова не собака, она не кусается, лягнуть только может, да рогом… хотя давайте ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан.

Он силой потянул его опять к корове, схватил его руку.

– Вот здесь, щупайте.

Тот начал щупать и вдруг с удивлением воскликнул:

– Что это? Не может быть! Так это же…

– Да, именно картошка. У нее в пищеводе застряла банальная картошка, отсюда и все неприятности, – пояснил Алексей Иванович.

– И что, будете оперировать? – с ужасом спросил Шпеерович.

– Придется, – вздохнул Алексей Иванович.

Он подозвал Марию Ивановну и попросил принести подкову:

– Только побольше, пожалуйста.

Принесенную подкову он передал Шпееровичу, скомандовал им обоим:

– Держите ее покрепче.

Два его помощника жестко вцепились в рога.

– Я сейчас ей рот разявю как можно шире, а вы вставляйте, да не зевайте, – пояснил он Шпееровичу. После чего сам палкой стал раскрывать рот животному. Когда это удалось сделать настолько, что можно было вставить подкову, он скомандовал: – Давай, закладывай.

Шпеерович, как обычно, вначале засуетился, зачем-то подкову поначалу засунул в карман, затем вытащил и вставил ее в пасть плашмя, как полубаранку в рот. Широко раскрывать рот животному Алексею Ивановичу удавалось нелегко – от напряжения лицо стало багровым, напряглись вены на лице. Поэтому, когда увидел фокусы своего добровольного помощника, он взревел:

– Да ты что?

Далее последовала сплошная нецензурщина. Взбешенный Алексей Иванович уже сам двумя руками раздвинул рот животному и опять скомандовал Шпееровичу:

– Давай, вставляй подкову стоймя, честное слово, пришибленный какой-то, – в сердцах выругался он.

Только сейчас Шпеерович понял, что от него требуется. Он дрожащими руками, со страхом, что животное захлопнет рот и откусит ему руку, все-таки поставил как следует эту подкову. Алексей Иванович ослабил свой напор на челюсти. Корова сжала подкову зубами, да так и осталась с открытым ртом, дополнительно обезумев еще и от того, что с нею сделали.

Алексей Иванович облегченно вздохнул, убрал руки из пасти животного. Народ стоял в напряжении, наблюдая за всем происходящим. Шпеерович – в шоке. Он, покачиваясь, отошел от животного, вытер пот со лба, сел на бревно, возле заграды, опять вздохнул и со вздохом произнес:

– Да-а-а, ну, и дела.

– Это пока делишки, а дела у нас с вами еще впереди, – по-деловому поправил его Алексей Иванович, – теперь надо вытащить эту штукенцию.

Он неспешно снял халат, пиджак, завернул рубашку выше локтя и просунул руку сквозь подкову вовнутрь животному. Причем, к удивлению обоих депутатов, рука погрузилась во чрево животному полностью. Затем он извлек ее:

– Дело осложняется, – огорченно произнес Алексей Иванович, – рука не достает.

– Так что же будем делать? Надо обязательно помочь животному, ведь люди нам поверили, нам нельзя отступать.

По всему было видно, что он полностью попал под влияние и авторитет Алексея Ивановича.

– А что, – почесал затылок Алексей Иванович, – придется что-то делать, своим помогать надо. Марья Ванна, – прокричал он в толпу.

– Я тута, миленький, в чем загвоздочка? – пропищала она своим старушечьим голоском.

– Тута, тута, – проворчал Алексей Иванович, – шланга нужна, только если можно, потолще.

– Сейчас, милок, я сейчас, – пропищала Марья Ванна, – я мигом.

– И что мы с ним будем делать? – живо поинтересовался Шпеерович.

– Да ничего, что ж с ним делать, будем восстанавливать проходимость.

– И это не опасно, по-вашему? – опять поинтересовался Шпеерович.

– Оно, конечно, – философски заметил он, – но по-другому…

– А может, – пытался что-то еще выяснить Шпеерович.

– А по-другому, – продолжал Алексей Иванович, – ей прямая дорога на мясокомбинат, или к нам, к столу, на сегодняшний прощальный ужин. Вы любите ростбиф из свежей говядины? – неудачно пошутил Алексей Иванович, правда вполне довольный собой.

– Вы такие вещи говорите, господин депутат… – начал было заводиться тот.

– Да ладно, я пошутил, вылечим, конечно же, о чем речь, а в качестве закуски используем сегодня буженину из буфета. Я ее пробовал, она превосходна.

Тут и Марья Ивановна подошла с отрезком шланга.

– Такой сгодится? – протянула ему шланг.

– Самое оно, – уже как-то совершенно по-деревенски произнес он, наверное, вспомнил прошлое.

Тут же взял шланг и без лишних разговоров засунув его в пасть животного, начал проталкивать его внутрь. Только с третьей попытки удалась ему эта операция – он протолкнул картошку в желудок.

– Вот и все, делов-то… – спокойно объяснил он и вытащил шланг. Вновь своими крепкими деревенскими руками раскрыл рот корове, и Шпеерович, уже без всякой просьбы, быстро вытащил подкову.

Алексей Иванович убрал руки, корова клацнула зубами и облегченно вздохнула, а затем посмотрела своими добрыми глазами, полными слез благодарности, на Шпееровича и Алексея Ивановича. Толпа, окружающая их, громко аплодировала. Люди подходили, пожимали им руки, хлопали по спинам, благодарили. Алексей Иванович отошел в сторонку, сел на бревно, закурил, а Шпеерович похлопал животное по бокам на манер Алексея Ивановича и важно, громко, чтобы слышали окружающие, сообщил:

– Здесь важно правильно вставить подкову, вот в чем фокус, а то можно и без руки остаться.

Когда их попросили встать возле спасенной коровы, чтобы запечатлеть этот радостный факт для истории, неизвестно откуда появился и Представитель, похоже, что он продолжал трепаться с молодыми доярками в тени навеса над фермой. Их втроем выстроили вдоль спасенной коровы и попросили помахать руками, поприветствовать толпу.

А Алексея Ивановича даже попытались покачать, народ у нас любит героев, но из-за его большого веса и отсутствия в совхозе настоящих крепких мужиков от этой идеи пришлось отказаться, ограничившись лишь только крепкими рукопожатиями. Кстати, пытались покачать и Шпееровича, ведь вес-то у него – петушиный, но он почему-то категорически отказался от этого почетного ритуала. Вскоре появилась и Эльвира в сопровождении Марии Тимофеевны и Марии Ивановны… Они также поздравили каждого персонально, а Мария Тимофеевна даже расцеловала Алексея Ивановича. Марии Ивановне же для целования достался только Шпеерович, поскольку к тому времени Представитель куда-то вновь исчез.

Теперь депутатам предстояло проявить свои индивидуальные способности в искусстве доения коров.

Нельзя сказать, что Шпееровича это известие уж так сильно обрадовало, но он понуро поплелся за Алексеем Ивановичем, а к ним уже мчался из-под навесов над фермой и третий участник.