Ярослав Питерский - Падшие в небеса Страница 25

Тем более что накануне в одном из выпусков Скрябин перегнул палку с критикой местного поэта и литератора Щукина. Артем нутром почувствовал фальшь и злобу в тексте Скрябина, тем более что Сидоров как журналист профессионал, не любил неоправданную ангажированность и лживую критику талантливого человека. Артем зашел в кабинет редакции культуры, улыбнувшись, громко поздоровался. На его приветствие откликнулись все присутствующие в помещении, кроме одного человека. И им был никто иной, а Валериан Скрябин. Он так увлекся набором своего теста на компьютере, что просто не заметил главного редактора. Сидоров подошел к столу, за которым сидел критик и, ласково хлопнув, Валериана по спине, задорно спросил:

— Здравствуй Валериан. Вижу, все трудишься. Не покладая рук так сказать. Скрябин ответил не сразу. Он, набив еще пару слов на клавиатуре, рассеянно посмотрел в сторону главного редактора и отрешенным тоном буркнул:

— Да, стараюсь Артем Егорович. Вот новую статейку в свежий номер. Почти готова уж. — Скрябин машинально попытался встать со стула. Но Сидоров ему надавил на плечо рукой:

— Да, ты сиди, сиди Валериан. Что вскочил как солдат. Тебе же вон работать надо. Сиди. Я так поинтересоваться.

— Конечно, конечно, я рад рассказать. Рад поделиться. Ну-ну. Работай. Кстати, я, что хотел сказать. Вернее спросить. Про, что статья-то, вот будет? А?

— Мне бы хотелось продолжить тему поэзии, — довольно заявил Скрябин. Сидоров улыбнулся, тяжело вздохнул и тихо ответил:

— Знаешь, что Валериан. В прошлой статье ты разгромил Вилора Щукина. У тебя, конечно, это хорошо получилось, но ты не перегнул ли планку? Я что-то вот весь в сомнениях. По-моему, переперчил ты больно брат. Скрябин вскочил. Он изменился в лице и затряс щеками. Казалось, что у него вот-вот выступит пена на губах. Валериан замахал руками и громко запричитал:

— Да, вы что Артем Григорьевич?! Вы, что действительно так считаете?! Этот Щукин он же выскочка! Гением себя возомнил! Он что пишет, вы только почитайте! Нет, Артем Григорьевич, вы не правы! Позвольте с вами не согласиться! Но тут произошло, то, чего никто из сотрудников газеты не ожидал. Сидоров разозлился. Такое могли видеть не многие его подчиненные. Обычно вежливый и сдержанный главный редактор, вдруг стал хмурым. Он раздраженно махнул рукой и, отвернувшись от Скрябина, сказал сурово, словно в пустоту.

— Да брось ты Валериан! Брось! Не надо мне вот этого! Я статьи твои печатаю, потому, как, все-таки читают их литераторы. Да и читатели заглядывают, но вот сильно-то свирепствовать не надо! Не надо! Ты начинаешь терять чувство меры! Да и Щукина, я тоже знаю лично. Ты же помнишь, мы вместе с ним учились в университете, только он был на три курса моложе! Нормальный он поэт! Конечно, есть не удачные вещи, но что бы вот так, все творчество Щукина было дерьмом! Нет, позволь с тобой не согласиться.

Теперь обиделся уже Валериан. Он как маленький ребенок надул губы и заканычил, раздувая щеки. Еще секунда и он заплачет:

— А у меня все-таки другое мнение. Другое. И я от него не отступлюсь. Нет! Я считаю Щукина выскочкой и проходимцем! Вот и все! Выскочкой и проходимцем! Они так бы и спорили дальше и неизвестно, во что бы вылилось это препирательство, но окончательно поругаться им помешал громкий стук. Вернее удар. Это хлопнула дверь в кабинете. Задрожали стекла. Сидоров, Скрябин и еще две молоденькие корреспондентки с удивлением уставились на середину помещения. Там стояла девушка и не просто девушка, а эффектная высокая стройная сексапильная блондинка с наглым и пронизывающим взглядом! Она была одета в белые обтягивающие джинсы. Большую упругую грудь едва скрывала блузка с глубоким вырезом. На ногах босоножки на высоком каблуке. Девушка стояла и коварно улыбаясь, рассматривала главного редактора с ног до головы. В помещение повисла тишина. Наконец блондинка встрепенулась и спросила мурлыкающим голоском:

— Простите кто из вас главный редактор?

— Я. А в чем дело девушка, чем могу служить? — самодовольно ответил Сидоров.

— Мне нужно с вами поговорить, блондинка сверкнула ровными идеальными зубами. Но всем показалось, это была не улыбка, а оскал тигрицы, готовой к прыжку. Артем Григорьевич пожал плечами:

— Вообще-то я занят. Если вы по поводу работы, в отдел кадров вам надо. Но блондинка, тяжело вздохнув, брезгливо заявила:

— Нет, я по поводу опровержения. Я хочу, что бы вы написали опровержение. Вернее, я хочу потребовать, что бы вы написали опровержение в своей мерзкой газетенке и в вашем похабном журнальчике. Сидоров опешил. Главный редактор даже покраснел. Такого с ним давно не было. Его подчиненные, чувствуя неловкость ситуации, опустили взгляд в пол. Валериан удивленно икнул и непроизвольно опустился на свой стул. Сидоров собрался, натянуто улыбаясь, ласково ответил:

— О, я вижу вы девушка с гонором! Что случайно наш фотограф снял вас с любовником, или бойфрендом, а это увидел ваш папа и у вас был скандал? Я угадал?

Но блондинка не обиделась. Она, словно ожидая такого развития событий, спокойно сказала:

— Нет, не угадали. Не угадали. Вы напечатали не правду. Лживую статью. А ваш корреспондент или как его там назвать, обозреватель, все выдумал. Отразил лишь свое искаженное и извращенное мнение.

Сидоров оценил ее выдержку и, ухмыльнувшись, покосился на Валериана. Тот пожал плечами. Главный редактор настороженно спросил:

— Скажите, пожалуйста! Ну и что же это за статья? Про вас? Что-то я не припомню, что бы мои корреспонденты и обозреватели писали про молодых девиц! Девица махнула рукой. Она, не дожидаясь приглашения, уселась на свободный стул. Осмотрев всех присутствующих, жестко заявила:

— Если бы вы написали про меня, я бы не пришла к вам вот так, уговаривать, что-то опровергать, я бы либо это не заметила, либо подала в суд. Выиграла там и разорила бы вас и ваше издательство с потрохами. Вот и все. Вы написали о честном человеке. Не просто честном, а талантливом и уязвимом. Он может быть после вашей статьи не сможет долго писать, или вообще того хуже, либо сопьется, либо уедет из страны. Да я просто не хочу видеть, как он мучается. Так, что будьте добры, послушайте, что я вам говорю. Выполните. Напечатайте вторую статью и напишите в ней всю правду, а автора первой, заставьте извиниться! Сидоров окончательно помрачнел. Он бросил презрительный взгляд на Скрябина и медленно произнес:

— И что же это за человек? Вы меня в праве заинтриговали. Девушка ухмыльнулась и гордо заявила:

— Этот человек Вилор Щукин. А статья, которую вы опубликовали, называется «Время триумфа безвкусицы». И написал эту гнусность некто Валериан Скрябин. По-моему человек без псевдонима. С ним я пока не знакома, но думаю повидаться с этим типом! Скрябин вздрогнул. Он покосился сначала на Артема, затем на девицу. В ее взгляде он увидел неподдельную ненависть. Валериану вдруг стало страшно. Он открыл рот, но произнести ничего не смог. Лишь ловил губами воздух. Сидоров брезгливо покосился на критика и улыбнулся. Он ответил блондинке примирительным тоном.

— Видите ли, дорогая, как вас зовут, к сожалению не знаю? Девушка хмыкнула и издевательским тоном сказала:

— Меня не зовут, я сама прихожу, а имя и фамилия у меня Виктория Маленькая. Сидоров улыбнулся. Он понял, нужно разрядить обстановку:

— Маленькая?! Интересная фамилия, я знаю двух человек с такой фамилией. Один академик. Второй депутат. Очень влиятельный человек. Вы случайно не имеете к ним родственного отношения? Блондинка кивнула в ответ:

— Тот, что второй, мой папа. Сидоров присвистнул и незаметно показал Скрябину кулак. Главный редактор заискивающим тоном сказал:

— Видите ли, Виктория. Я, честно сказать, очень удивлен вашим таким вот бурным выражением своей позиции. Прямо скажем для меня это не просто неожиданность. И я растерян, в конце концов. А позвольте вас спросить, а что именно вас не устраивает в статье господина Скрябина? Что вы считаете неправдой? Вика стала мрачной. Она внимательно посмотрела в глаза главному редактору. Затем вздохнула и ответила:

— Он выставляет поэта Щукина бездарем и выскочкой и считает, что он пишет плохие стихи. Это не правда. Я с этим категорически не согласна, более того, я считаю, что Щукин очень хороший поэт нашего гнусного времени. Вот почему я требую опровержения. Сидоров покачал головой:

— Да. Интересно. А скажите, пожалуйста, вас Щукин попросил вот так заступиться за него? Маленькая вскочила со стула и возмущенно прокричала:

— Вы что? Совсем с ума сошли? Да Щукин даже не знает, что я вот так пришла! Он если бы узнал, так на меня рассердился, что я боюсь даже представить! Сидоров смутился:

— Извините. Извините. Я не хотел вас обитель. Но позвольте вам задать, такой может быть немного личный вопрос. А зачем все вы это делаете тогда? Вам то, какое дело, до Щукина? Виктория нахмурилась.