Альфред Бестер - Обманщики Страница 25

– Не знаю. Неоткуда мне знать. Нам остается только сидеть и ждать.

Выйдут они на контакт с вами – тогда все и узнаем.

– А вы явились сюда, чтобы спланировать мой следующий шаг, – презрительно фыркнул Уинтер. – Понимаете ли вы, уважаемая Мата Хари, что они могут выйти на контакт со мной – никому не известно, кстати, сделают они это или не сделают – вне зависимости, жива Деми или нет. И узнать это будет неоткуда.

– Верно, но...

– Такая вот сообразительная сука. Двенадцать дней Рождества. Такая вот хитрожопая, все на двадцать ходов вперед просчитывающая сука. Вы просто не можете сделать что-нибудь прямым, очевидным способом. Нет, это пошло, видите ли, и скучно. Недостойно Джеймса Бонда. Своими придурочными ухищрениями вы проорали на хрен жизненное для всей Солнечной дело, а теперь заодно и меня раком поставили. Премного вам, Одесса, благодарен. И отплачу когда-нибудь тем же. У вас не появится никаких сомнений, что это от меня – все будет предельно просто и прямо.

Его буквально вынесло из бара; я видела, как он махал рукой своему такси.

Роуг дал водителю адрес ротонды Beaux Arts. Открывая дверь в квартиру, он все еще дрожал от ярости – и тут же шумно, облегченно вздохнул. И весь его гнев куда-то испарился. На диване блаженно развалилась пси-кошка, рядом, на кофейном столике, лежал тот самый ключ, который он давал Деми. В головке ключа торчал цветок.

Самой Деми Жеру не наблюдалось.

– Вот оно! – Он не помнил себя от радости. – Никаких убийств, никаких похищений! Она улизнула от джинков, пришла сюда и оставила мне весточку – как и полагается хорошей, заботливой виргинской девушке. А весточка оная состоит из тебя, – он подхватил на руки кошку и чмокнул ее, – и ключа.

Он поцеловал ключ.

– А теперь, если я хоть что понимаю в структурах, она рвет когти, чтобы больше им не попасться, и одному Богу известно, какой вид может принять эта непостоянная титанианская девица. Ну как, скажите на милость, искать того, кто может быть кем угодно? Или, если вам угодно, того, кем может оказаться кто угодно. А может, ты?

Он снял со своей шеи блаженно расслабившуюся пси-кошку.

– Деми? Сейчас не время для шуточек и игр. Деми?

– Опрст, – сказала пси-кошка, что отчасти походило на сиамское мяуканье, отчасти – на коальское ворчание.

– Брось, лапа, кончай притворяться. Ведь это ты, я же знаю.

– Ррсвп, – мелодично мурлыкнула пси-кошка.

– И вот всегда с ней так, – пожаловался Уинтер. – Никогда ничего точно не знаешь. Веселенькое дело! Мне нужно найти эту когтервальщицу, а вот она, вроде, не хочет быть найденной. Конечно, бандитский налет джинков, плюс к тому вся эта беременная паника – бедная девочка сама не своя от страха.

Он уселся на диван и закинул ноги на кофейный столик; пси-кошка сразу же оккупировала его колени.

– Т-с-с, – строго прошептал синэргист. – Я воспринимаю комнату.

Может, кто-нибудь из здешних даст мне ключ.

Он молча перебирал все структуры Anima, слушал, что скажут гравюры, картины, мебель, безделушки – все предметы, до которых могла дотронуться Деми. Одни из них говорили медлительно и скучно, другие – быстро и весело, их голоса накладывались друг на друга десятками бессвязных линий.

– Бросьте, ребята, – уговаривал Роуг. – Вы же видели мою девушку, не могли ее не заметить. Ведь она-то отнеслась к вам очень внимательно – тогда, в первую ночь. Помните? Так сколько она здесь пробыла? Когда она ушла? Что на ней было?

Ничего, кроме новых бессмысленных кроссвордов.

– Эгоисты, – вздохнул он. – Все, как один – эгоисты. Ничего не замечают, кроме самих себя. Словно у каждого из них девиз: Le monde, c'est moi <Мир – это я (фр.)>.

– Ну а вы что посоветуете, мадам, – обратился он к пси-кошке. – Позвонить, может, Одессе Партридж? Ну, конечно же. Так и вижу, как она планирует новое блестящее представление в стиле «Двенадцати дней». Или Дампьеру? Ну да, так и слышу свои ответы на вопросы Отдела розыска пропавших: цвет кожи? – любой; рост? – любой; вес? – любой. Und so weiter.

Единственная, пожалуй, вещь, в которой я уверен, это пол, но пойди, отличи гиппопотама от гиппопотамихи. Так и вижу, как я это делаю – поднимаю гиппопотама за задние лапки, чтобы изучить его генитальный аппарат. Знаешь, киса, пожалуй, я подхожу к этой структуре не с того конца.

Пси-кошка мурлыкала. Уинтер размышлял.

– Я должен найти ее, быстро. Одна, безо всякой защиты эта психованная титанианка все время под угрозой, сколько бы она ни бегала. Раньше или позже, боевики Тритона до нее доберутся. Самой ей тут не справиться... Вот только вопрос: рванула она, куда глаза глядят, или осталась где-нибудь поблизости? Мое мнение – поблизости. Почему? А вы подумайте немного над этой структурой, уважаемая доктор Псикис. Обсуждаемая нами девушка полна страха за себя – но также и за меня. Ей известно происшествие на Венуччи.

Зачем она доставила вас сюда, если не для моего спокойствия? Бедная феечка без ума в меня влюблена, она предана мне – и вам, само собой. Не может она нас вот так взять и бросить. Она обязательно будет где-то рядом, будет стараться помочь нам обоим – ведь она благородная виргинская девушка из хорошей семьи.

– Но только сидеть и дожидаться – не мужское дело! Я не пойду ее искать. Я пойду с чистым, ни одной мыслью не замутненным сознанием и буду ждать. Я настежь открою все каналы восприятия, и ей-же-ей такая антиструктура обязательно заставит эту девицу появиться.

ПОИСКИ

Ведь давно известно нам,

Что, пропажу обнаружив.

Шарим мы по всем углам,

Но не ищем там, где нужно

Он покидал Beaux Arts с намерением бродить по городу-джунглям как попало, наудачу. И все же обычная удачливость Уинтера в непреднамеренных находках придала броуновскому этому движению неосознанную им самим структуру. Если вы ее осознаете – присылайте ответы, получите шанс выиграть одну из огромных стипендий Спецшколы Секретных Сыщиков.

Уинтер натолкнулся на Чинга Штерна; главный редактор и издатель «Солар Медиа» шел, тщательно избегая трещин на мостовой, – ведь всем известно, что, наступив на трещину, рискуешь потерять деньги.

– Рогелла, голуба! Чего это ты разгуливаешь? Сейчас ты должен бы обливаться потом над докрасна раскаленным компьютером. Статья про Болонью!

Ты что, забыл, когда крайний срок?

– Не сумею, Чинг.

– Oi veh!

– Личные проблемы.

– С каких же это пор ты допускаешь, чтобы девица мешала работе?

– А с какой это болячки ты решил, что именно девица?

– Женщина – единственное, из-за чего мужчина может забыть про деньги.

– А ты догадываешься, кто это такая?

– Нет. Я только догадываюсь, что охотно раскроил бы ей череп. Роуг, ты же никогда еще нас не подводу.

– Она того стоит.

– Ни одна девица того не стоит. Теперь, чтоб ее черти драли, придется мне менять график. Любовь? Тьфу! – И Штерн продолжил свой путь к зданию «Медиа», с прежней тщательностью обходя финансовые пропасти.

Тут Уинтер обернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. За встречей столпов нью-йоркской журналистики наблюдал привязанный к столбу мул. Над его головой горела надпись: «Таверна Мул и Фургон».

– Деми? – Уинтер подошел поближе. – Деми? – Он продемонстрировал флегматичному животному вытащенное из кармана кольцо. – Деми, вот твое обручальное кольцо. Видишь, государственный цветок Виргинии. Нравится?

Хочешь примерить?

Никакой реакции: глаза мула смотрели сквозь синэргиста вдаль, в никуда. Уинтер скорчил ему рожу и совсем уже было двинулся дальние, когда заметил выжженное на боку философического непарнокопытного тавро: круг, перечеркнутый прямым крестом, почти то же самое, что и на каждой из его собственных щек. Пройти мимо было просто невозможно, Уинтер толкнулся в таверну – и кого же он там увидел, если не Торопыгу Тома, обильно навешивавшего лапшу на розовые, миниатюрные ушки стоящей за стойкой блондинки!

Старый знакомый и коллега Роуга, Том перманентно излагал всем встречным и поперечным сюжеты абсолютно потрясающих рассказов, которые – по самым разнообразным причинам – всегда так и оставались ненаписанными.

Жил он исключительно на авансы и займы, полученные в счет этих великих замыслов. Ну и, естественно, постоянно бегал от издателей, требующих обещанный материал, и кредиторов, пытающихся вернуть свои деньги. Уинтеру он задолжал пять тысяч.

– Эй, Роуг! Привет, Роуг! Чтобудешьпить? – Томова манера говорить напоминала прицельный, короткими очередями, пулеметный огонь. – Вотяейтут рассказывал – балденныйсюжет – циркулировалпобиблиотеке – мозгиискал – всегдананимайчужиемозги – зарубинаносу – секи – только этот мужик – просрочилзаквартиру – тримесяца – онихотятотобрать...

– А ты, Том, просрочил на три года мои пять кусков, – Уинтер повернулся к молоденькой барменше. – Чистый этиловый со льдом, пожалуйста.