Даниэла Стил - В тихой гавани Страница 26

— У него их двое.

— Ну, тогда понятно. А ты их видела?

— Они в Новой Зеландии. С его бывшей женой.

— Ах вот оно что! И как же это произошло? Держу пари, он ее ненавидит. Видимо, ему здорово досталось. — В этих делах Андреа могла считаться экспертом.

Сколько таких мужчин, как Мэтт, она успела повидать в жизни! Мужчин, которым бесстыдно лгали, которых высмеивали, обводили вокруг пальца, из которых высасывали все соки, а потом безжалостно бросали. Мужчин, которые привыкли ненавидеть женщин просто потому, что они женщины. Не говоря уже о других, с упорством отчаяния все еще цеплявшихся за своих подруг или потерявших жену, которую привыкли считать совершенством, тех, кто никогда не был женат, старых холостяков, не представлявших себе, чего они лишены, и других, вечно забывавших о том, что они женаты. Молодых, пожилых и даже совсем старых. Среди тех, кому она назначала свидания, попадались всякие. Андреа на считала, что пора остановиться. Да и зачем, если она встретит такого, который ей понравится? Даже среди тех, кто еще зализывал раны после развода, попадались такие, с кем можно было неплохо провести время. Но все-таки лучше заранее выяснить, насколько эта история его подкосила.

— Я бы сказала, что досталось ему здорово, — с искренним чувством заметила Офелия. — Откровенно говоря, мне его до смерти жаль. Знаешь, что выкинула его экс-супруга? Сначала окрутила его лучшего друга, заставила того развестись с женой, потом женила его на себе, после чего вынудила Мэтта продать их рекламное агентство, да еще устроила так, что у Мэтта теперь нет даже возможности хотя бы изредка видеться с детьми.

— Матерь Божья! А что она еще сделала, эта мегера? Пытала его раскаленными щипцами? Или подложила бомбу в его машину? Держу пари, что это еще не все!

— Да нет, похоже, все. После продажи агентства у него осталась куча денег, но не думаю, что деньги имеют для него значение.

— По крайней мере теперь понятно, почему его потянуло к Пип. Готова заложить душу дьяволу, что он страшно скучает по своим детям.

— Так оно и есть, — кивнула Офелия, вспомнив, о чем они говорили в тот вечер, когда Мэтт приходил к ним на обед. У нее тогда сердце обливалось кровью от жалости к нему.

— И сколько лет прошло после его развода? — Лицо Андреа так явно выдавало ее интерес, что Офелия не выдержала и рассмеялась:

— По-моему, уже лет десять. Что-то вроде этого. Детей он не видел почти шесть лет, даже писем от них не получал. Как будто они вычеркнули его из своей жизни.

— Тогда он, наверное, все-таки педофил. А если нет, тогда эта его “бывшая” поработала на славу. Скорее всего так оно и есть. А у него с тех пор кто-нибудь был?

— Насколько мне известно, всего один роман. Но она стремилась выйти замуж, иметь семью, детей… а он — нет. Наверное, здорово обжегся в первый раз, и я не могу его за это винить. Когда слушаешь, через что ему пришлось пройти, просто мороз по коже, честное слово.

— Забудь о нем, — невозмутимо покачав головой, бросила Андреа. — Слишком уж его потрепала жизнь. Поверь мне — с такими всегда одна морока.

— Дружбе это не мешает, — спокойно возразила Офелия. Чтобы Мэтт остался ее другом, было все, о чем она мечтала. Романы ее не интересовали. Для нее Тед был по-прежнему жив. Другие мужчины просто не существовали.

— Для того чтобы дружить, у тебя есть я! — рассудительно заявила Андреа. — А тебе нужен мужчина. Но только не такой. Видела я таких — так и будет до самой смерти зализывать свои раны. Кстати, сколько ему лет?

— Сорок семь.

— Плохо! Говорю тебе — ты просто даром теряешь время.

— Ничего я не теряю, — со спокойным упрямством в голосе возразила Офелия. — О мужчинах я не думаю. У меня был Тед, и другие мне не нужны.

— Но ведь у вас с Тедом не все было так уж безоблачно, и ты это знаешь. Не хочу ворошить старое, но вспомни ту историю десять лет назад… — Глаза их встретились, и Офелия отвернулась.

— Это просто случайность. Ошибка. С кем не бывает? Но больше такого не повторялось.

— Но ты же этого не можешь знать! А и потом… было, не было — какая разница?! Он был не святым, а самым обыкновенным мужчиной! И к тому же с трудным характером! Вспомни, какие скандалы он устраивал тебе, особенно после того, как появился Чед. Всех он заставлял вертеться вокруг него. Если честно, ты — единственная женщина из всех, кого я знаю, кто мог выдерживать его в течение стольких лет. Конечно, Тед был гений, не спорю, я сама восхищалась им ничуть не меньше тебя, но порой он бывал просто невыносим. Он никого не любил, кроме себя. Так что твой Тед был отнюдь не подарок, скажу я тебе.

— Для меня — подарок, — упрямо стояла на своем Офелия. Слова Андреа больно задели ее, и не важно, правда это или нет. Да, с Тедом порой было нелегко, но таковы уж, видно, все гении — по крайней мере так считала Офелия. А Андреа, судя по всему, так не думала. — Я любила его двадцать лет. Это не сбросишь со счетов.

— Возможно. Думаю, что и он тебя тоже любил — по-своему, конечно, — мягко ответила Андреа, перепугавшись, что зашла слишком далеко. Но она ни о чем не жалела.

В конце концов, сама того не сознавая, Офелия нуждалась в Андреа, чтобы освободиться наконец и от Теда, и от своих розовых иллюзий на его счет и начать новую жизнь. Та “история”, на которую намекала подруга и которую Офелия деликатно называла просто “ошибкой”, была любовной интрижкой — воспользовавшись тем, что Офелия уехала во Францию вместе с детьми, Тед тогда увлекся какой-то женщиной. Разразился страшный скандал. Тед подумывал о разводе, и Офелия впала в отчаяние. Андреа по сей день подозревала, что с того самого дня в их семейной жизни появилась трещина. А после того как Чед заболел, их отношения ухудшались день ото дня. Вообще говоря, даже тот роман не открыл Офелии глаза. Она вечно прощала все его выходки. И Тед не только пользовался абсолютной свободой, но и принимал ее как должное. Это чувство вседозволенности окончательно развратило его.

— Дело в не том, хороший он был или плохой, а в том, что его больше нет. Мы с тобой живы, а он умер! Конечно, я понимаю, что тебе нужно прийти в себя, но не можешь же ты всю жизнь оставаться одна?!

— Почему? — с печальным вздохом прошептала Офелия.

Она и в самом деле не понимала, зачем ей другой мужчина. Она привыкла к Теду. И теперь просто представить себе не могла на его месте кого-то другого. Они познакомились, когда ей только исполнилось двадцать два, а в двадцать четыре она стала его женой. И теперь, когда ей стукнуло сорок два, ей даже тошно думать о том, чтобы начать все сначала. Да и зачем? Оставаться одной намного проще. Мэтт тоже так считает. У них обоих время еще не успело залечить раны — собственно, это и сближало их.

— Ты слишком молода, чтобы оставаться одна, — спокойно возразила Андреа. В ней говорил не только голос здравого смысла — за Андреа сейчас говорило будущее. А Офелия с упорством отчаяния продолжала цепляться за прошлое. За прошлое, которое, к слову сказать, никогда не существовало, кроме как в ее воображении. — Пусть все идет как идет. Может быть, не сейчас, но рано или поздно это случится. Твердить, что ты до конца своих дней будешь одна, — какая чушь! В твои-то годы!

— Ну и что, если я сама так хочу! — уперлась Офелия.

— Ничего подобного ты не хочешь! Никто этого не хочет — и правильно делает! Просто ты бессознательно стремишься избежать новой боли. И я тебя не виню. Но рано или поздно ты встретишь другого человека. Может быть, даже лучше твоего Теда. — По мнению Офелии, такое просто невозможно, но она решила не спорить с Андреа. — Нет, я не имею в виду твоего помешанного на детях приятеля. Он не для тебя. Похоже, жизнь его изрядно потрепала, так что не советую с ним связываться. Ну, разве только в качестве приятеля… Тут я не буду с тобой спорить, тем более что полностью с тобой согласна. Но со временем ты сама поймешь, что тебе нужен кто-то еще.

— Ладно, я дам тебе знать, когда это случится, чтобы ты могла оставить мои координаты… ну, где их в таком случае оставляют? Ах да, кстати, раз уж об этом зашел разговор… Знаешь, в моей группе есть мужчина, который просто сгорает от желания жениться.

— Ну и что? Знаешь, где вдовы иной раз находят нового мужа? В океанских круизах, на занятиях живописью, на сеансах у психоаналитика. Что ж, по крайней мере у вас есть кое-что общее. И кто же он?

— Некий мистер Фейгенбаум. Бывший мясник, без ума от оперы и вообще от театра, обожает готовить. Между прочим, ему восемьдесят три года, и у него четверо взрослых детей.

— Великолепно! — хмыкнула Андреа. — Беру не глядя. Теперь мне ясно, что ты не принимаешь мои слова всерьез.

— Ну что ты! Конечно, я подумаю над твоими словами… Во всяком случае, я страшно благодарна тебе за заботу.

— Как же, подумаешь! — фыркнула Андреа. — Ну да я об этом позабочусь!