Грэм Джойс - Скоро будет буря Страница 26

– Да уж, – посмеиваясь, произнес Мэтт. – Три особы женского пола в чем мать родила восседают на крыше нашего gоte [25]. Что может быть нормальнее?

– Ты считаешь это забавным? – резко бросил Джеймс.

– По правде сказать, да. Очень забавным. Действительно очень забавно.

– Может быть, тебе удастся объяснить, что тут веселого, тем из нас, кто не наделен твоим исключительным чувством юмора.

– Я постараюсь. – Мэтт начал входить во вкус. – Сабина, переводи, пожалуйста. Мне не хочется, чтобы Доминика подумала, будто у нас какая-то перепалка, а не просто обсуждение. Я нахожу это забавным потому, что ты, Джеймс, из кожи вон лезешь в погоне за совершенством. Ничего страшного в этом нет, очень многие ведут себя подобным образом. – (Сабина обеспечивала синхронный перевод.) – Но только у тебя есть эта твоя дочь. Храни ее Господь, я так к ней привязан! Она незаурядна. Воистину потрясающий ребенок. Мне бы хотелось, чтобы она была моей дочерью. Но она не совершенна. И это создает тебе гораздо больше проблем, чем кому-нибудь другому. Ты надеялся, что этот отпуск сведется к прекрасным винам, изысканной еде и утонченной беседе в кругу веселых прожигателей жизни. Но вместо этого чего мы дождались? Три женщины сидят голышом на крыше и толкуют про трупы… если я правильно понимаю.

– Прекрасно, – перебил его Джеймс. – Сабина и я счастливы услышать, что наша семейная беда способна тебя повеселить.

Сабина не переводила слова мужа, а Мэтт сказал:

– Не втягивай в это дело Сабину. Я говорю о тебе.

– Выходит, я один умудряюсь поднять тебе настроение? Что ж, не стесняйся, можешь и дальше надо мной потешаться. Мне бы не хотелось как-нибудь ненароком испортить тебе веселье.

– Это не я смеюсь над тобой, Джеймс. Это – жизнь. Жизнь смеется над тобой.

Джеймс устремил на Мэтта злобный взгляд.

Доминика заставила его отвести взгляд от приятеля, вмешавшись в разговор и с трудом подбирая английские слова:

– Я согласна. Жизнь не совершенна. Так и должно быть.

По-видимому, благоразумная реплика Доминики возымела желаемый результат: ссора, грозившая перерасти чуть ли не в кровную вражду, теперь выглядела просто как дискуссия. Но у Джеймса был такой вид, словно ему не терпелось выгнать ее из кухни.

– Я что-то неправильно сказала? – тут же переспросила она.

– Нет, все правильно, – успокоила ее Сабина. Затем она повернулась к мужчинам. – Но все намного сложнее. Одна из этих женщин на крыше отравляет ум моей дочери.

Заставив «этих женщин» подняться к ней на крышу, Джесси сама не знала, что будет с ними делать.

– Здесь наверху очень мило, – отметила Рейчел. – Только, похоже, от этих черепиц у меня ожог на заднице. Ты ведь и не подумала меня предупредить, Джесси, что черепицы такие горячие.

– Нужно их попросить, чтобы нам переправили сюда напитки, – заявила Крисси. – Может быть, мы сможем спустить ведро на веревке. Как вы думаете, могли бы они доставить нам ужин на крышу?

– Я не собираюсь торчать тут всю ночь, – возмутилась Джесси.

– А почему бы нет? – спросила Рейчел. – Отсюда потрясающий вид.

Джесси оставалось только согласиться. Вечернее солнце низко висело на западе, посылая поверх отдаленных меловых холмов теплые лучи красного цвета, похожие на лопасти гигантской турбины. От прокаленной земли поднимались волны тепла. Вдали от дома тянулись акры высокой кукурузы с прямыми и жесткими стеблями. Едва заметное шевеление среди кукурузы внушало мысль о присутствии неугомонных духов, и синий свод небес казался беспредельным.

Все трое расположились на черепичном коньке крыши, плотно упираясь носками ног в скат кровли. Какое-то время они сидели молча, наслаждаясь прикосновением последних лучей солнца к своей коже. Джесси, прислонившаяся к голубятне, слегка обгорела и казалась розовой. У Крисси, расположившейся в центре, цвет кожи напоминал жженый сахар, и на этом более темном фоне эффектно выделялись белые контуры ее бикини, наподобие фотографического негатива. У медленно загорающей Рейчел кожа пока успела приобрести лишь персиково-желтый оттенок.

– Возьмитесь за руки, – предложила Джесси. – Давайте возьмемся за руки.

Для этого им понадобилось передвинуться поближе друг к другу. Спустя некоторое время Крисси произнесла:

– Аркадия.

– Почему «Аркадия»? – поинтересовалась Рейчел.

– Не знаю. Просто вдруг всплыло в уме. Я чувствовала себя такой счастливой… и это слово взяло и соскользнуло с языка. Я даже не знаю, что оно означает.

– У тебя, наверно, не все дома, – хихикнула Джесси.

– Почему?

– Потому что забралась на крышу совсем раздетая и говоришь, что ты счастлива. С тобой не все в порядке, это точно.

Рейчел начала тихо смеяться, и сотрясение от ее ягодиц передалось той же части тела Крисси, а потом и Джесси. Через минуту они уже неудержимо хохотали, словно ведьмы. Джеймс вышел взглянуть на них. С удивлением и отвращением он уставился на крышу. Выражение его лица заставило их только рассмеяться еще громче. Он вернулся в дом.

– Давайте пригласим сюда Сабину и Доминику, – предложила Крисси. – Тогда мы вместе сможем посмеяться над Мэттом и Джеймсом.

– Возможно, Доминика и пришла бы наверх, а Сабина – вряд ли, – заявила Рейчел, и Джесси согласилась.

– Но исключительно потому, – уточнила Крисси, – что Джеймс мог бы этого не одобрить.

– Ты только напомни мне, – обратилась Рейчел к Джесси, – почему я здесь, на крыше.

Джесси свела глаза к носу, сфокусировав зрение на среднем плане. Ее внимание, понукаемое вопросом, находилось где-то в другом месте.

– Не делай так! – резко потребовала Рейчел. – Это плохая привычка, Джесс.

– Какая?

– Эта игра в отключение, когда люди с тобой разговаривают. Если ты не прекратишь, она укоренится на всю жизнь.

– Извини, – протянула Джесси, а Крисси с интересом взглянула на нее.

– Ну же, – настаивала Рейчел. – Напомни мне, с какой стати мы тут. На этой крыше, я имею в виду.

– Я уже забыла.

– Это не очень-то легко, – сказала Крисси Рейчел.

– Смотрите, – указала рукой Джесси. – Облака.

– Какого типа?

– Перистые. Клочки облака там, вдалеке. – Она указывала на восток. На горизонте небо украшали легкие завитки, розовато-лиловые, едва различимые. – Вот почему мы здесь: потому что меняется погода.

– О-о.

– Конечно.

– Джесси права, – сказала Крисси, обращаясь к Рейчел. Она выговорила эти слова только уголком рта, хотя Джесси могла ее отлично слышать. – Погода меняется. Вспомни, что я говорила: она идет по твоему следу. – Рейчел заглянула в глубину ее глаз. – Я говорю о той, которая сюда не поднялась бы. Она подозревала меня. Но про тебя она знает.

– Теперь я готова спуститься, – быстро сказала Джесси.

– Хорошо. Ты первая, – распорядилась Крисси.

Джесси двинулась к лестнице, которую Доминика приставила к крыше. Рейчел спустилась последней. Их одежда все еще лежала у основания лестницы. Они оделись, и, когда вошли в дом, их встретили взрывом аплодисментов. Все, кроме Джеймса.

22

Кое-что новое являлось из зеркала и к наставнице Джесси.

Ту цепь событий, которая начала развертываться, теперь уже трудно остановить.

Мужчина по имени Грегори возвращает ее в угасающее великолепие апартаментов рядом с бульваром Вольтера. Все, что осталось от прежней роскоши, – это ее масштаб. Квартира занимает третий этаж причудливой резиденции восемнадцатого века. На лестнице чувствуется сладковатый запах, навязчивый, но не неприятный. Вряд ли здание реставрировали: гипсовые карнизы и архитравы отбиты, оригинальные половицы торчат на виду и местами повреждены из-за неумело установленного центрального отопления. Выцветшие обои из узорчатой ткани пузырятся на стенах прихожей.

На пороге просторного зала она замирает как вкопанная:

– Вот это да! Тебе нравится любоваться собой?

Не отвечая, он перебрасывает плащ через спинку дивана. Ее замечание вызвано великим множеством развешанных по стенам зеркал, которые поражают своим кричащим несоответствием друг другу. В этой коллекции представлены всевозможные стили – от классического до китча. Здесь можно увидеть несколько громадных зеркал восемнадцатого века в резных позолоченных рамах, с пожелтевшими и/или деформированными стеклами; зеркала в тяжелом обрамлении из красного дерева и с металлической филигранью; в рамах стиля ар-нуво и ар-деко; зеркала в простых пластмассовых рамках и прочие, вставленные в аляповато-пестрое стекло. На поверхности стен не оставлено даже маленького участка, свободного от зеркал. Ее взгляд перемещается на потолок в поисках хоть какого-то отдохновения для глаз, но обнаруживается, что и он целиком выложен большими зеркальными плитками.

– Тебе не удастся так просто сбежать. Может, присядешь? Я приготовлю очень хороший кофе.