Хантер Томпсон - Ромовый дневник Страница 27

Был уже почти час, и я не стал останавливаться у Эла на ленч, а поехал прямиком в газету.

Весь день я провел в полицейском участке, беседуя с человеком, который убил свою дочь.

– Почему? – спросил я у него, пока несколько полицейских наблюдали, а Сала щелкал фотоаппаратом.

Он что-то выкрикнул на испанском, и полицейские разъяснили мне, что, на его взгляд, от дочери «не было толку». Она хотела отправиться в Нью-Йорк. Ей было всего тринадцать, но ее отец утверждал, что она занималась проституцией, чтобы заработать на авиабилет.

– Ладно, – сказал я. – Мучас грасиас.

Для заметки у меня уже было достаточно, и полицейские утащили убийцу прочь. Я задумался, сколько он просидит в тюрьме до вынесения приговора. Вероятно, года два-три – учитывая, что он уже признался. «Черт побери, – подумал я, – что толку в приговоре, когда список судебных дел нескончаемый?»

Хотя, подумал я затем, лично для меня это чертовски славно. Весь день меня преследовало чувство, будто полицейские косо на нас поглядывают; впрочем, уверенности не было.

Мы отправились к Элу пообедать. Йемон сидел в патио, и я рассказал ему, как Лоттерман рвал и метал.

– Угу, – буркнул он. – Как раз об этом я по пути к юристу думал. – Он покачал головой. – Черт, я даже туда не пошел. Теперь этот гад Лоттерман взял меня с потрохами – кстати, насчет отмены моего залога он ничего не говорил?

– Он нипочем этого не сделает, – заверил его Сала. – Это выставит его в дурном свете. Если только он не прикинет, что ты собрался свалить.

– А я как раз собрался, – сообщил Йемон. – Мы в Южную Америку уезжаем.

– Вдвоем? – поинтересовался я.

Йемон кивнул.

– Хотя теперь придется немного подождать, – сказал он. – Я рассчитывал на деньги от выходного пособия.

– Ты звонил Сандерсону? – спросил я.

Он покачал головой.

– Позвони ему, – посоветовал я. – У него денег куры не клюют. Я сегодня новую машину купил.

Йемон рассмеялся.

– Будь я проклят! Она здесь?

– Да, черт возьми. – И мы вышли на улицу посмотреть на машину.

Йемон согласился, что вид у нее классный, спортивный.

– Но ведь ты понимаешь, что это значит, – сказал он с ухмылкой. – Ты на крючке. Сначала работа, потом машина – очень скоро ты женишься и славно здесь осядешь. – Он рассмеялся. – Станешь, как старина Роберт, всегда к завтрашнему отъезду готовиться.

– Не беспокойся, – парировал Сала. – Я буду знать, когда уезжать. А ты сначала стань работающим профи, а уж потом валяй учи меня жить.

Мы снова направились в патио.

– Скажи, Роберт, а кто такой «работающий профи»? – поинтересовался Йемон. – Тот, у кого есть работа?

– Тот, кто может найти работу, – ответил Сала. – Потому что знает, что делает.

Йемон немного подумал.

– То есть потому что он знает, что кому-то другому надо сделать?

Сала пожал плечами.

– Да, если тебе так угодно.

– Мне так угодно, – сказал Йемон. – И я вовсе не хотел принижать твои таланты. Но если ты такой замечательный, как говоришь, и если ты ненавидишь Сан-Хуан так, как заявляешь, тебе стоит сложить одно с другим и стать работающим профи в том месте, которое тебе нравится.

– Да не лезь же ты, блин, в чужие дела! – рявкнул Сала. – В том, как ты живешь, я вообще никакой логики не вижу. Разберись для начала с самим собой, и тогда я заплачу тебе за профессиональный совет, ага?

– Бога ради, – вмешался я. – Бросьте вы ерундой заниматься.

– Проехали, – бросил Сала. – Мы и так все в глубокой жопе – не считая того, что я профессионал.

Гуталин принес поднос с гамбургерами.

– Когда ты снимаешься? – спросил я у Йемона.

– Зависит от денег, – ответил он. – Я подумал, нам есть смысл поспрашивать в этот уикенд народ на Сент-Томасе – не сможем ли мы вписаться на один из кораблей к югу. – Он поднял взгляд. – Так едешь ты с нами на карнавал или нет?

– А, черт! – воскликнул я и рассказал Йемону про Зимбургера и Вьекес. – Я мог бы это дело отложить, – добавил я, – но в тот момент, кроме денег и машины, ни о чем думать не мог.

– Не страшно, – отозвался он. – Вьекес на полпути к Сент-Томасу. Оттуда каждый день паром ходит.

Наконец мы договорились, что я встречусь там с ними в пятницу. Они вылетали утром и рассчитывали вернуться в воскресенье к вечеру.

– Держись подальше от Сент-Томаса, – посоветовал мне Сала. – Скверные дела приключаются с людьми на том карнавале. Могу тебе кое-какие жуткие истории порассказать.

– Ну и что? – вмешался Йемон. – Там славная выпивка. Тебе тоже стоило бы с нами отправиться.

– Нет уж, спасибо – ответил Сала. – У нас тут уже получилась славная выпивка, помнишь? Без мордобоя я вполне обойдусь.

Мы закончили с едой и заказали еще выпить. Йемон стал рассказывать про Южную Америку, и я почувствовал, как где-то у меня внутри вспыхнуло ненужное возбуждение. Даже Сала вдохновился.

– Черт, хотелось бы мне туда отправиться, – то и дело повторял он. – Почему бы мне туда не отправиться? Черт возьми, да я где угодно смогу выжить.

Я говорил мало и в основном слушал, помня свои чувства этим утром. А кроме того, у меня была машина на улице, квартира в Кондадо и золотой краник от Зимбургера. Я все время об этом думал. Машина и квартира особенно меня не раздражали, но от того факта, что я работаю на Зимбургера, по спине бегали мурашки. Рассказы Йемона только всё бередили. Они с Шено отправлялись в Южную Америку, а я отправлялся к Зимбургеру. От таких мыслей у меня возникло странное чувство, и оставшуюся часть вечера я почти ничего не говорил, а только сидел и пил, пытаясь распознать, становлюсь я старше и мудрее или просто старше.

Больше всего меня доставало то, что на самом деле я не хотел отправляться в Южную Америку. Я вообще не хотел никуда отправляться. И все же, стоило Йемону заговорить об отъезде, я все равно почувствовал возбуждение. Я уже видел, как слезаю с корабля на Мартинике и шляюсь по городу в поисках дешевого отеля. Я представлял себя в Каракасе, Боготе и Рио – как я заправляю миром, которого никогда не видел, но с которым способен совладать, потому что я чемпион.

Впрочем, это была чистой воды мастурбация, ибо в глубине души мне не хотелось ничего, кроме чистой постели, светлой комнаты и чего-то устойчивого, что можно называть своим хотя бы до тех пор, пока я сам от этого не устану. У меня росло жуткое подозрение, что я наконец перевалил через гребень, и самым худшим во всем этом деле было то, что я не чувствовал совсем никакой трагедии, а лишь усталость и что-то вроде комфортной обособленности.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

На следующее утро я на полной скорости помчался в Фахардо. Я нацеливался на одну операцию с недвижимостью, но дело приняло скверный оборот, и мне пришлось его бросить. На обратном пути я остановился у придорожного киоска и купил ананас. По моей просьбе продавец разрезал его на маленькие кусочки, и я ел их, пробиваясь вперед в плотном потоке машин. Спокойно крутя баранку одной рукой, я для разнообразия наслаждался роскошью полного контроля над собственным передвижением. На следующий уикенд, решил я, непременно поеду в Понсе, на южное побережье.

Когда я тормознул у редакции, Моберг как раз выбирался из своей машины.

– Надеюсь, ты вооружен, – сказал я. – А то при твоем появлении у папаши Лоттермана совсем крышу снесет.

Моберг рассмеялся.

– Мы пришли к компромиссу. Он заставил меня подписать бумажку, где говорится, что я отдам ему машину, если из вас троих кто-то свалит.

– Черт побери, – вырвалось у меня. – Йемон уже говорит об отъезде.

Он снова рассмеялся.

– А меня не колышет. Хрен с ним, с Йемоном. Я все что угодно подпишу. Подумаешь, большое дело.

– Эх, Моберг, – сказал я, – псих ты ненормальный.

– Ага, – согласился он. – Ненормальней некуда.

Лоттерман весь день не показывался. Сала заявил, что он кружит по банкам, пытаясь получить ссуду и продолжить выпуск газеты. Это был всего лишь слух, но все в редакции говорили так, словно конец уже наступил.

Около трех позвонил Йемон и сообщил, что побывал у Сандерсона.

– Попросил меня несколько дерьмовых статеек сбацать, – сказал он. – И пообещал, что даст баксов по тридцать за каждую. Вперед он, впрочем, ничего не дал.

– Уже неплохо, – отозвался я. – Поработай с ним хорошенько и потребуй чего-нибудь покрупнее – денег у него больше, чем у Господа Бога.

– Угу, – пробормотал Йемон. – Пожалуй. Мне бы получить одну штуковину сотен на пять – тогда бы точно хватило, чтобы отчалить.

Примерно через час позвонил Сандерсон.

– Сможешь к семи утра в четверг подъехать в аэропорт? – спросил он.

– О Господи, – выдохнул я. – Наверное.

– Придется подъехать, – сказал он. – Рассчитывай, что будешь занят почти весь день. Зимбургер хочет вернуться дотемна.

– Я не вернусь, – сказал я. – Поеду на Сент-Томас – на карнавал.