Сергей Довлатов - Речь без повода... или Колонки редактора Страница 28

Что же произошло?! Неужели все разом с ума посходили?!

Когда-то, в Союзе, мы были очень похожи. Мы даже назывались одинаково — идейно чуждыми.

Нас сплачивали общие проблемы. Общие тяготы и горести. Общее неприятие тоталитарного режима.

На этом фоне различия были едва заметны. Они не имели существенного значения.

Не стукач — уже хорошо. Уже большое достижение…

Теперь мы все очень разные. Под нашими мятежными бородами обнаружились самые разные лица.

Есть среди нас либералы. Есть демократы. Сторонники монархии. Правоверные евреи. Славянофилы и западники. Есть, говорят, в Техасе даже один марксист…

Казалось бы, что тут страшного. На то и свобода печати. Выражай свое мнение. Доказывай. Спорь.

Казалось бы, да здравствует свобода печати! Да здравствует свобода мнений!

С одной небольшой поправкой — для тех, чье мнение я разделяю!

А как быть с теми, чье мнение я не разделяю? Их-то куда? В Филадельфию, на сто первый километр!?..

Один беспризорный рембрандт карикатуру тиснул. Вон как расстарался.

Ему (что показательно) вторит редактор советского журнала «Звезда».

Мы опубликовали несколько спорных материалов. Однако дискуссии не получилось. Получились обиды и ругань.

Шум поднялся на все Зарубежье. Письма… Телефонные звонки… Старый друг Марамзин накричал из Парижа…

Дома нам внушали единственно правильное учение. Дома был обком, который все знал. А здесь?!

Читатель не малолетний ребенок. Он хочет получать разностороннюю информацию. Он достаточно умен, чтобы принимать самостоятельные решения. Делать самостоятельные выводы.

Убежденность в своей правоте доказательством не является. Ленин искренне верил, что кухарка может управлять государством. Вон что из этого получилось!

Только в свободной дискуссии рождается истина. Такие банальные вещи даже стыдно повторять…

Мы уехали, пытаясь реализовать свои человеческие права. Право на творчество. Право на материальный достаток. И в том числе — священное право быть неправым. Право на идейное заблуждение.

В Союзе тех, кто был неправ, — убивали. Ссылали в лагеря. Выгоняли с работы. Единственно верное учение не терпело критики.

Но мы-то в Америке. Так давайте же спорить и обмениваться мнениями. Мнениями, а не затрещинами. Давайте выслушаем заблуждающихся. И пусть они выслушают нас.

Я думаю, не следует бить их по голове томом «Капитала». Или многотомным «ГУЛагом». Давайте жить, как принято в цивилизованном обществе.

Идейные заблуждения порой бывают свойственны достойнейшим людям. И я могу это доказать —

Как вы заметили, юбилейной статье предпослан эпиграф из двух строк. Разрешите продолжить:

…Рукою чистой и безвиннойВ порабощенные браздыБросал живительное семя —Но потерял я только время,Благие мысли и труды…

Паситесь, мирные народы!Вас не разбудит чести клич.К чему стадам дары свободы?Их должно резать или стричь.Наследство их из рода в родыЯрмо с гремушками да бич…

Кто же автор этих реакционных, безыдейных стихов? Совершенно верно — Пушкин. Тот самый. Автор послания к декабристам.

В данном случае Пушкин заблуждался. Его заблуждение тысячекратно опубликовано. И публикуется в каждом новом собрании.

И ничего! И свобода от этого не пошатнулась! А Пушкин так и остался гением!..

В обшем, нельзя ли поспокойнее?! Нельзя ли, как говорится, — без рук? А также — без единственно верных учений? Без нянек и поводырей? Как и положено свободным людям в свободном мире?.. А теперь —

Год жизни позади. Сегодня мы отмечаем нашу первую годовщину.

Завтра будет обычный день. С обычными заботами. С обычными разочарованиями, поисками, удачами.

Я не могу пожелать удачи — себе. Это выглядело бы глупо и нескромно. Но я могу пожелать удачи своим верным друзьям. Талантливым, бескорыстным, веселым коллегам. Снисходительным, умным и великодушным читателям!

Спасибо за помощь! «Новый американец» отправляется в далекое плавание!

КР С ДЕТСТВА НАМ ТВЕРДИЛИ…

С детства нам твердили:

— Бога нет… Материя первична… Человек произошел от гориллы…

Атеистическая пропаганда достигала своей цели. Ее доктрины воспринимались как нечто бесспорное.

Да и сама жизнь отчасти к этому подталкивала. Взглянешь на иного соотечественника — действительно, от гориллы. Причем недавно…

Атеистическая пропаганда достигала также и обратной цели. Значительная часть интеллектуалов пришла к религии. И в этом не только оппозиция государственному материализму. В этом — тоска по утраченной духовности, жажда непосредственных чувств…

И вот мы здесь, на свободе. Утихла борьба за коммунистические идеалы. Спали оковы материалистических доктрин. Отринуты насильственные догмы. Забыты принудительные верования.

Мы сыты, одеты, здоровы. Мы почти так же элегантны, как наши автомобили. Почти так же содержательны, как наши холодильники.

Может, обойдемся вообще без идеалов? Заменим государственный материализм — бытовым, ежесекундным, обыденным? Разрушим ложные идеи, и да здравствует безыдейность?!.

Трудна дорога от правды к истине. Альтернатива правды — ложь. Альтернатива истины — другая истина, более глубокая, более жизнеспособная.

Философский материализм принадлежит к числу глубочайших истин.

Веками противостоит ему истина религии, истина Бога.

Мы, я думаю, находимся где-то посередине…

Среди моих друзей немало обращенных христиан. Есть также обращенные иудаисты. Увы, я не заметил, чтобы они были милосерднее, сострадательнее, а главное — терпимее других людей.

Видимо, такое приходит не сразу.

При этом, я знаю, в лагерях так называемые «религиозники» держались с исключительным мужеством. В тягчайшие минуты они проявляли бодрость духа и готовность к самопожертвованию. Было заметно, что вера дает им силу противостоять невыносимому гнету.

Заключенные, да и надзиратели относились к верующим с большим уважением.

Помню, в бараке разоблачили одного стукача. Некто Бусыгин, потомственный скокарь, человек, далекий от религии, воскликнул:

— Может, Бога и нет! Но Иуда — перед вами!..

Сам я, увы, человек нерелигиозный. И даже — неверующий. Разве что суеверный, как все неврастеники.

И все-таки часто задумываюсь. Я ведь уже далеко не юноша. Придет когда-то смерть и вычеркнет меня.

И что же в результате — лопух на могиле? Неужели это — все, предел, итог?!

Или наши души бессмертны? Но тогда мы обязаны дорожить каждой минутой! Каждой минутой…

КР ЭТО ПРОИЗОШЛО В ЛАГЕРЕ…

Это произошло в лагере особого режима. Зека Чичеванов, грабитель и убийца, досиживал последние сутки. Наутро его должны были освободить. За плечами оставалось двадцать лет срока.

Ночью Чичеванов бежал. Шесть часов спустя его задержали в поселке Иоссер. Чичеванов успел взломать продуктовый ларь и дико напиться. За побег и кражу ему добавили четыре года…

Эта история буквально потрясла меня. Случившееся казалось невероятным, противоестественным. Но капитан УВД Прищепа мне все объяснил. Он сказал:

— Чичеванов отсидел двадцать лет. Он привык. На воле он задохнется, как рыба. Вот и рванул, чтобы срок намотали…

Нечто подобное испытываем мы, эмигранты. Десять, тридцать, пятьдесят лет неволи, и вдруг — свобода. Рыбы не рыбы — а дыхание захватывает…

Восемь эмигрантов из десяти мотивируют свой отьезд нравственными причинами. Мы выбрали — свободу.

А получили — свободу выбора.

Как это непривычно — уважать чужое мнение! Как это странно — дать высказаться оппоненту! Как это соблазнительно — быть единственным конфидентом истины!

Казалось бы, свобода мнений — великое завоевание демократии. Да здравствует свобода мнений! С легкой оговоркой — для тех, чье мнение я разделяю.

А как быть с теми, чье мнение я не разделяю? Их-то куда? В тюрьму? На сто первый километр? Может, просто заткнуть им глотку? Не печатать, не издавать, не экспонировать?..

Появляется в газете спорный материал. На следующий день звонки:

— Вы посягнули на авторитеты! Вы осквернили святыни! Нарушили, затронули, коснулись…

Еще раз говорю — нет святых при жизни! Нет объектов вне критики!

Нет партийных указаний! Нет методических разработок! Нет обкомовских директив!

Читатель делает выводы — сам. И другого пути — нет. Вернее — есть. Через советское посольство и кассы «Аэрофлота».