Ирина Волчок - Прайд окаянных феминисток Страница 29

— Ну да, конечно, — сказала яблочная кошка, склонив голову к плечу и на миг показав ямочки на щеках. — Я знаю, Виктор, ты не нарочно. Ты с самого детства такой забывчивый, такой забывчивый… И всегда это получалось как-то очень кстати, правильно?

— Тетя Наташа! — возмущенно заорал двухметровый Витек гулким басом. — Да я правда не нарочно! Я их пугать не хотел! Что я, маленький, что ли?!

— Ты уже большой, не буду я тебя в угол ставить, — успокоила его яблочная кошка. — Тем более, что на этот раз никто не пострадал.

Витек покраснел и забормотал что-то вроде того, что и в тот раз никто особо не пострадал, да и вообще никто ни разу не страдал, если уж по большому счету… Сидящие за столом хором засмеялись — все, похоже, знали про забывчивого Витька что-то такое, от чего Витек краснел и сердился. Яблочная кошка постучала ложкой по блюдечку, сделала губы утиным клювиком, строго сказала:

— Ну все, хватит. Это было давно и… прошло. К тому же, почти каждый из нас когда-нибудь делал такое, за что надо ставить в угол, правильно?

— Правильно, — горячо согласился Витек. — Тем более, что я свое в углу уже отстоял, не то, что некоторые. Да, тетя Наташа?

Все опять засмеялись, а Вера-Надя, заметив непонимающий взгляд Бэтээра, слаженным дуэтом замурлыкали ему в уши с двух сторон:

— Виктор — один из первых детей тети Наташи. Может быть, даже самый первый. Она тогда только-только в детский сад пришла, а ей сразу старшая группа досталась. А в группе — Виктор. Чудовище, а не ребенок. Его в детском саду до сих пор помнят, представляете? Тетя Наташа и его мама потом подружились, ну, и Виктор все время рядом был. Так что он нам не чужой.

Анастасия Сергеевна услышала, согласно покивала головой:

— К Тальке многие прилепляются, и мамы, и дети тоже. Прямо с детского сада — и по сию пору. Дети-то, которые уже выросли, — так те и помогают кто чем. Вот хоть бы и близнецы… Это Талька им матерей нашла, и усыновить помогла, и учила всему, хоть сама тогда совсем зеленая была. После всего разве ж кто чужим останется? Вот и не чужие. Их мно-о-ого, не чужих-то… Каждый день кто-нибудь приходит. Сегодня-то, наверное, уже не припрутся, еще не все знают, что Талька в дом вернулась. А завтра обязательно набегут, вот увидишь…

Вот он и увидел. Анастасия Сергеевна вообще-то предупреждала, что будет мно-о-ого… Но чтобы так много — этого Бэтээр не ожидал. Вопреки прогнозу Анастасии Сергеевны, человек десять приперлись в первый же вечер, сразу после ужина. В основном — молодые женщины. Приперлись, как к себе домой, и занялись всякими хозяйственными делами, как у себя дома, — кто-то в огороде копался, кто-то разжег во дворе небольшую летнюю печь и зачем-то поставил на огонь огромную эмалированную выварку воды, кто-то затеял перемывать принесенные с собой стеклянные банки. У яблочной кошки никто ничего не спрашивал — ни разрешения, ни совета, — спрашивали что-то иногда у Веры-Нади или у Пульки. А яблочная кошка сидела за столом за домом с двумя не очень молодыми тетками официального вида и молча слушала их официальные речи. Ну, может быть, речи были не такими уж и официальными, тетки иногда все-таки улыбались. И чай пили. С вишневым вареньем. Но Бэтээру казалось, что яблочной кошке слушать официальных теток грустно и тревожно, и ему очень хотелось этих теток прогнать. Зачем пришли? Чаю попить? С вишневым вареньем? Другие хоть делом занимаются и не расстраивают хозяйку глупыми разговорами…

Хотя, надо признаться, и другие его раздражали. Именно тем, что занимались делом. Чем его лишали возможности самому заняться делом и показать все свои лучшие стороны. В первый вечер он сумел показать только одну свою лучшую сторону — развез всю эту толпу по домам. Причем, без всякой пользы для себя — бабы по дороге болтали всякие бабские глупости, спрашивали, давно ли он познакомился с тетей Наташей, хвалили Пульку и ругали своих бывших мужей. Почему-то у всех мужья были бывшие. В общем, никакой полезной информации получить не удалось. Так и ездил без толку туда—сюда до десяти часов. А когда в одиннадцатом часу вернулся к дому номер двенадцать, то понял, что все уже спят. Ну да, они же все в пять часов вскакивают… А ему-то что делать? Тоже спать идти? У стариков окна еще светятся, наверное, его ждут, а то бы тоже давно уснули. Ну и когда он будет показывать свои лучшие стороны при таком режиме? Кстати, он так и не решил, какие стороны у него лучшие, а у Пульки спросить забыл. Сегодня уже и не спросишь, скорее всего, тетя Наташа и Пульку спать уложила. Детский сад.

Бэтээр закрыл машину, потоптался возле нее, повздыхал, виновато поглядывая на светящиеся окна Анастасии Сергеевны, — и направился к дому яблочной кошки. Ну спят и спят, он никого будить не собирается, он просто так гуляет. Отдохнуть-то надо перед сном. В розовых кустах посидеть, например.

В розовых кустах сидела яблочная кошка. С ружьем.

— Наташ, ты чего? — Бэтээр даже испугался. — Ты кого опять ждешь? Я чего-нибудь не знаю? Информация какая-нибудь новая?

— Да нет, я никого не жду, — не сразу ответила она. — Ружье я у стариков забрала. Когда мы к вам поехали, я его Степану Михайловичу отнесла, а сейчас вот опять забрала… А информация… да, новая.

— Ну, говори, — поторопил он, тревожно вслушиваясь в ее невеселый голос. — Что там стряслось еще? Неприятность какая-нибудь? Крупная, да?

— Крупная неприятность, да, — подтвердила она растерянно. — Вот именно, очень крупная… На несколько миллионов рублей.

— Ну, это еще ничего, это мы переживем, — легкомысленно заявил Бэтээр. — Хорошо еще, что не на несколько миллионов баксов. А рубли — это ерунда, это дело нам знакомое. Не бери в голову, справимся. А что за неприятность-то?

— Так вот эти миллионы… Любочкино наследство. Оказывается, бабка ей не пустяки оставила. Квартира в Москве, кое-какое золото, деньги. И здесь квартира от родителей… Все — на несколько миллионов.

— Так это же хорошо, — обрадовался Бэтээр. — Какая же это неприятность? Любочка у нас богатая невеста будет!

— Не у нас, — сказала яблочная кошка. — Теперь мне ее не отдадут. Богатая… Вот именно, очень богатая. Теперь будут смотреть… Чтобы корыстных интересов не было… Чтобы не из-за денег ребенка взяли…

Бэтээр вдруг понял, что она плачет. Наверное, уже давно плачет, все время сидела здесь и потихоньку плакала, пока он посторонних баб по домам развозил. И этих двух официальных, чтоб они провалились.

— Да вот нужны нам ее деньги! — сердито сказал он. — Мы и сами на бедные! У нас тоже деньги есть! А квартира, а? Она дороже любой московской, правильно? И еще соседнюю прикуплю, она двухкомнатная… И моя доля в бизнесе лимона на два тянет, это точно… Ты не расстраивайся, Любочку мы все равно заберем. А от ее наследства откажемся. Подумаешь, наследство! Пусть они заткнутся со своими корыстными интересами. Мы ее и сами не хуже обеспечим, правильно?

— Тимур Романович, прекратите говорить глупости, — строго сказала яблочная кошка и шмыгнула носом. — Как это — «от наследства откажемся»? Это Любочкино наследство, и никто не имеет права отказываться от ее имени… Лишать ее целого состояния!.. Да и вообще, о чем вы говорите? При чем тут ваша квартира, ваши деньги и ваш бизнес? Это я ее хочу взять!

— Так я разве против? — удивился он. — Ты правильно хочешь, кому ж еще ее брать, если не тебе… Я что имел в виду-то… Я ведь тебе помочь могу. С Любочкой. Ее ведь в богатую семью охотней отдадут, правильно? И в полную. Ну, чтобы и мать, и отец…А если нам пожениться, так сразу получится и богатая семья, и полная. По-моему, я очень хорошо придумал. Заберем мы Любочку, не волнуйся!

Яблочная кошка долго молчала, хлюпала носом, щелкала курками незаряженного ружья, наконец, сказала осторожно:

— Да, это может помочь. Действительно, это вы хорошо придумали. Спасибо…А вам-то зачем это надо?

— Как это — зачем? — возмутился Бэтээр. — Тебе одной, что ли, Любочка нужна? Я тоже хочу ее воспитывать. И на шее катать. И вообще. И Вера-Надя растут без твердой мужской руки. Разве это педагогично? А Пулька — вообще без женской заботы. В пубертатном возрасте! И к тому же я давно мечтаю о большой семье. А то ходишь по квартире, как верблюд по пустыне, ищешь Пульку, аукаешь, — а она, оказывается, к тебе ускакала. А то все под боком будут. Правильно?

— Тимур Романович! — почти испуганно перебила его яблочная кошка. — Так вы что имеете в виду? Вы о настоящей семье?.. И жениться по-настоящему? И жить вместе?

— Ну да, — подтвердил он, забавляясь ее испугом. — Я ж говорю: я уже давно мечтаю о большой семье…Третий день. И отпуск взял, чтобы с тобой рядом побыть. Хоть неделю. Думал, за неделю-то уговорю замуж за меня выйти. А тут вон какой случай! Так чего неделю ждать? Давай уж быстрей поженимся, переедем ко мне и Любочку заберем. Заберем! Куда они денутся, отдадут. В настоящую семью. Полную и богатую.