Екатерина Федорова - Около шеста Страница 3

У каждого знаменитого грека — философа, художника или политика — была возлюбленная гетера. Им посвящали поэмы, с них создавали мраморные образы богинь. Например, знаменитая статуя Афродиты Книдской доносит до нас облик гетеры Фрины, возлюбленной скульптора Праксителя. Одной гетере — знаменитой Аспазии — даже удалось стать супругой правителя Афин Перикла, но это скорее исключение, чем правило. Такая неслыханная вольность была позволена Периклу только потому, что его законная жена не могла родить ему сына, и только после смерти жены.

Дома гетер были древнегреческим аналогом мужских клубов. Там можно было встретить приличных людей, пообщаться, узнать новости, поспорить о высоком, выпить-закусить, насладиться культурной программой, а если повезет, то и новый роман завести. Культурную программу (если не считать случайно забредших на огонек поэтов и философов) обеспечивали гетеры. Они пели, сочиняли стихи, играли на музыкальных инструментах и, конечно, танцевали.

Надо сказать, что в Древней Греции физическая красота не противопоставлялась духовной, а наоборот, свидетельствовала о ней. Там был целый культ красивого тела, но по большей части тела мужского. Фаллосы, высеченные из мрамора и нарисованные на стенах в общественных местах, статуи атлетов, голые олимпийцы и воины (не верьте фильмам, греки воевали всегда голыми!), повальная бисексуальность и «наставничество» над безбородыми юношами — в смысле физической красоты женщины считались менее совершенными, чем мужчины. А те, кого греки признавали красавицами, по нашим сегодняшним меркам были достаточно мужеподобны, по крайней мере талия у них отсутствовала в принципе. Если мужская обнаженка считалась совершенно нормальным явлением, то женщинам обнажаться без повода было запрещено (исключение составляли религиозные праздники, мистерии, вакханалии и проч.). Одежды в нашем понимании у греков не было. Их хитоны — это отрезы ткани, скорее подчеркивающие изгибы человеческого тела, чем скрывающие их.

При ходьбе одна или обе ноги (в зависимости от того, состоял хитон из одного куска материи или из двух) открывались как минимум до талии, плечи и руки были открыты всегда, грудь вываливалась при минимальных движениях. Поэтому женщины кроме хитона носили еще по парочке покрывал, в которые укутывали все тело, голову, руки. Во время танца гетеры все это последовательно сбрасывали.

Византия — прямая наследница Древней Греции. Традицию стриптиза и культурного времяпрепровождения с гетерами она получила в комплекте со всем остальным. От храмовой проституции и религиозных оргий Византии пришлось отказаться, все-таки это была христианская империя, но на пирах и всевозможных гулянках все становилось на круги своя — алкоголь лился рекой, флейтистки дули в флейты, а танцовщицы ублажали зрителей танцами с раздеванием. Сама византийская императрица Феодора, супруга Юстиниана Великого, по утверждению историка Прокопия, до принятия трона была циркачкой и «развлекала толпу обнажением и развратными жестами».

Танец семи покрывал

Если в семье одна жена, она вырастет эгоисткой (арабская мудрость)

Были в истории стриптиза и совсем неблаговидные страницы. Виноват, конечно, не сам танец с раздеванием, а бабская злокозненность и коварство.

После смерти Ирода Beликого — царя Иудеи, того самого, кто приказал убить всех младенцев в Вифлееме, — его царство было поделено между тремя сыновьями (всего у него было 14 детей, но одного сына он казнил, а остальных детей просто оставил без наследства). Один из счастливчиков — Ирод Антипа получил в наследство Галилею и Перею. Царю положено иметь любовниц, наложниц, его за это никто не осудит. У того же Ирода Великого было 10 жен, но бедняге Ироду-младшему не повезло — он на старости лет влюбился в жену своего брата и свою сводную сестру (по отцу) Иродиаду, задвинул свою жену и сожительствовал с чужой на глазах у всего честного народа. Иоанн Креститель пытался вернуть Ирода на путь истинный, но особых успехов не добился, зато заслужил ненависть Иродиады — женщины хладнокровной, властолюбивой и мстительной. Она всеми правдами и неправдами пыталась заставить своего сожителя убить Иоанна Крестителя, но тот явно симпатизировал Иоанну, периодически вел с ним философские беседы, и, хтя его тоже раздражало невыносимое морализаторство пророка, убивать его он не собирался. Ирод согласился только на то, чтобы посадить его в темницу, что и исполнил. Такие полумеры Иродиаду не устроили, и она взяла реванш на дне рождения Ирода.

В честь 50-летия правителя был устроен пир. Собрался весь свет тогдашнего общества, съедено было много, а выпито еще больше. Гости уже отбросили все условности и хотели зрелищ. В этот момент Иродиада и вывела на авансцену свою 16-летнюю дочь Саломею, падчерицу Ирода. Саломея начала танцевать зажигательный сирийский танец, по ходу действия скидывая с себя покрывала одно за другим. Гости, как околдованные, смотрели на нее, просили станцевать еще и еще, а когда Саломея скинула последнее седьмое покрывало, обнажив грудь, пьяный Антипа воскликнул: «Проси у меня что хочешь! Клянусь (и он призвал в свидетели присутствующих) — все, что ты захочешь, будет твоим, хоть половина царства!!!». Наверное, юная принцесса выбрала бы полцарства, если бы не ее мать. Иродиада приказала дочери просить голову Иоанна Крестителя. Саломея озвучила свою просьбу, и гости мгновенно протрезвели. Они, конечно, не были святыми, да и Иоанна могли недолюбливать, но убить пророка — на это никто бы из них не решился. В самом затруднительном положении оказался Ирод. Царь не может позволить себе нарушить клятву, данную при знатных гостях, и просьба Саломеи была выполнена. На блюде, где еще совсем недавно лежали угощения для гостей, в зал внесли отсеченную голову пророка. Саломея приняла дар и отнесла его матери.

Саломея, кстати, прожила долгую и счастливую жизнь, дважды выходила замуж (и оба раза очень удачно), родила трех сыновей, стала царицей Халкиды и Малой Армении. А вот у Ирода после этой истории все пошло наперекосяк. Он начал несколько неудачных войн, прогневал Калигулу и был сослан в Лион, где покончил жизнь самоубийством. Иродиада разделила с мужем ссылку, где, по слухам, утонула в проруби.

Темное Средневековье

Рассказали как-то поручику Ржевскому у Ростовых такой каламбур: «На море клиппер, на клиппере шкипер, у шкипера триппер».

Ржевский спешит в салон к Анне Павловне Шерер:

— Господа, только что услышал прелестный каламбур. Точно не помню, но смысл такой: плывет по морю баржа, на ней триста человек и все больны сифилисом!

В христианстве отношение к человеческому телу совсем не то, что в античном мире. С приходом новой веры под запрет попало все, связанное с сексом, да и вообще с плотью. По понятным причинам танцы нагишом тоже прекратились. Но не спешите обвинять во всем Церковь. Ситуация, сложившаяся в Европе на тот момент, кого угодно заставила бы стать моралистом. Сифилис носился по телу старушки Европы, как ветер по степи, и выкашивал людей миллионами. Грязные, не приученные мыться, но при этом сексуально активные и малограмотные в санитарном отношении европейцы заражали друг друга всеми возможными способами: через секс, использование общей посуды. Зараженные сифилисом матери рожали больных детей, люди со страшными язвами по всему телу и провалившимися носами были обычными элементами пейзажа. Нам сейчас трудно даже представить масштаб бедствия и масштаб страха, охватившего общество. Великий художник Альбрехт Дюрер писал: «Боже, спаси меня от французской болезни (так тогда называли сифилис. — Авт). Я о ней ничего не знаю, но я так боюсь… Она почти у каждого мужчины и поедает их до такой степени, что они умирают в судорогах от боли». Немецкий гуманист и официальный историк императора Фридриха III Габсбурга Йозеф Грюнпек тоже боялся страшной болезни: «Так жестоко, так тревожно и так ужасно, что до сих пор на этой земле не было известно ничего страшнее и отвратительнее этой заразы». Но избежать заражения он не смог и сам стал жертвой сифилиса. Так он описывал свое состояние: «Моя крайняя плоть настолько опухла, что обе мои руки едва могут ее обхватить». Но, даже дрожа от ужаса перед болезнью, на снижение сексуальной активности европейцы не пошли и спаривались в самых хаотичных комбинациях. Так что костры инквизиции возникли не на пустом месте.

Ренессанс, или Опять двадцать пять

Средневековье:

— Вы все еще не кипятите?

— Да вы что, батенька!!! Полвека как на кол садим!!!

Ренессанс реабилитировал многие традиции античности, в том числе и раздевание под музыку. Полуголые танцовщицы стали неотъемлемым атрибутом любого праздника. Даже пиршество при папском дворе могло сопровождаться «бесстыдными плясками». Возвести стриптиз в ранг искусства тогда еще не додумались. Раздевание исполняли весьма далекие от искусства проститутки и исполняли с банальной прикладной целью — показать себя и привлечь клиентов. Так описывает это шоу современник: «Прыгая и бегая, они поднимали юбки так высоко, что белые бедра были видны довольно-таки бесстыдным образом, а во время танца их круглая грудь выходила из корсажа на соблазн похотливого народа».