Алексей Слаповский - Заколдованный участок Страница 3

За кулисами Андрей Ильич склонил голову, задремывая. А Прохоров раскачивался всем туловищем, блаженно улыбаясь.

Нестеров направил в зал всю свою энергию. Но с энергией что-то было не в порядке. Голова неприятно покруживалась, в глазах слегка туманилось. Превозмогая себя, он произносил заученные слова:

– Не думайте о плохом. Если о нем думать, то его станет больше. Думайте о вечных и простых вещах. Вы видите мысленным взором реку. Озеро. Небо. Облако. Улыбку ребенка. Всё вокруг любит вас. И вы любите окружающее. Это ваша родина. Единственная и неповторимая. Она не может без вас, и вы не можете без нее. Вы нужны ей здоровыми, сильными, красивыми...

Сквозь туман опять вдруг проступило лицо красавицы. Она смотрела на Нестерова и усмехалась. Некоторые другие тоже сопротивлялись вольно или невольно, но Нестеров гасил эти очаги сопротивления – так тушат последние свечи в церкви, перед тем, как ее запереть. Вадик, конечно же, крепился, но вот опустил голову и начал слегка качать ею. А Савичев глядел с упрямой улыбкой и шептал:

– Врешь, не возьмешь! На меня адмирал Балтийского флота в упор смотрел – и ничего!

– У вас состояние блаженства и покоя! – настаивал Нестеров. – Все прекрасное пробуждается в вас. Ваши непроизвольные движения продолжают движения вашей души. Когда наш разговор закончится, вы легко выйдете из этого состояния. Очень легко. С приятными ощущениями. А пока побудем в нем еще немного. Вы согласны?

Почти все кивнули одурманенными головами.

– Главное, помнить: вы от рождения здоровы. Вам не надо искать то, чего нет, оно есть в вас. Всё в вас имеется. Надо это только вспомнить. Надо вспомнить!

– Врешь! – сопротивлялся Савичев. – На меня... адмирал... Балтийского... – и он поднял палец, чтобы погрозить экстрасенсу: «Нет, брат, не так просто...», – но палец вдруг закачался туда-сюда, как маятник. Савичев посмотрел на него с удивлением и вдруг кивнул, словно соглашаясь и одобряя поступок пальца. И присоединился – начал покачивать туда-сюда головой.

Победы давались Нестерову нелегко. Лоб покрылся потом, пальцы мелко дрожали, под ложечкой ныло. К тому же притягивал взгляд Нины, а на нее он смотреть почему-то не решался. Он принялся за Льва Ильича, который во время всего сеанса хмыкал, усмехался и посматривал по сторонам: надо же, до чего легко подверженные люди! Впрочем, не мешал процессу: вдруг все-таки польза?

– Надо вспомнить! Надо вспомнить! Вспомнить! – твердил Нестеров. И тут на лице Льва Ильича вдруг появилось выражение крайней тревоги. Он словно действительно забыл что-то важное и пытался вспомнить. Нестеров не сводил с него глаз, понимая, что сейчас добьется своего. И голова Льва Ильича начала действительно никнуть.

Но это было последнее усилие Нестерова. Зрение его окончательно заволокло, и в этом тумане послышался стук тела. Кто-то упал, мысленно подумал Нестеров. И каким-то другим умом, не мысленным, а иным, откликнулся: это я упал!

И что это такое белое надо мной?

Что это такое белое надо мной? – думал Нестеров, открыв глаза.

Не сразу понял: потолок. Повернул голову. Увидел стеклянный медицинский шкаф, казенную мебель. За столом сидит молодой человек и читает книгу с названием, которое Нестерову показалось зловещим: «Криминалистика».

– Где я? – спросил Нестеров.

Вадик (а это был он) словоохотливо объяснил:

– В медпункте. Я вообще-то не врач, но был тут фельдшером, а сейчас приехал на каникулы, я на криминалиста учусь, вот и поселили здесь по старой памяти и попросили на лето врачом поработать, а мне, в общем-то...

– Что со мной было?

– Вы в обморок упали.

– Почему?

– Этого я не знаю. Сначала всё было хорошо, даже я что-то почувствовал. Но это самовнушение, скорее всего, я, извините, в такие вещи не верю. Ну, вот. Вы, значит, говорили, говорили, а потом...

– Здравствуйте! – послышался голос в окне. Это был Андрей Ильич, не выспавшийся и очень озабоченный.

– Как себя чувствуем?

– Нормально, – сказал Нестеров, вставая. – У меня просто был летний грипп, потом много работал... Неловко получилось.

– Вы даже не представляете, насколько неловко! – загадочно выразился Андрей Ильич. – Ходить можете?

– Вполне.

– Тогда очень вас прошу! Срочное дело, понимаете ли!

И Андрей Ильич увел куда-то с собой Нестерова.

В то же утро случилось еще одно событие, на первый взгляд незначительное, но масштаб его мы оценим чуть позже. Евгений Сущев вдруг засобирался в город, сказав, что ему позвонили и просят срочно выйти на работу.

– Когда позвонили? – удивилась Анна.

– Только что, ты выходила.

– Здравствуйте-пожалуйста! Вчера приехал – и опять! Ты же на неделю хотел!

– Начальство просит, что я могу сделать?

– Слушай, с тобой этот экстрасенс ничего не сделал? – забеспокоилась Сущева, вглядываясь в лицо мужа. – Какой-то ты не в себе!

– Будешь тут в себе, если вот так из дома дергают! Думаешь, мне охота ехать? И ты тут еще... На нервы давишь...

– Я не буду, Женя. Вот люди, мужу и жене вместе побыть не дают...

А в медпункт тем временем заглянул Прохоров, обнаружил отсутствие Нестерова, удивился объяснению Вадика, что экстрасенс был уведен Шаровым.

– Куда пошли-то?

– Не знаю. По улице куда-то.

По улице куда-то шли Андрей Ильич и Нестеров.

– Вы не беспокойтесь, сеанс я проведу, – говорил Нестеров. – Вот отдохну пару дней.

– Это само собой. Но кое-что нужно сделать прямо сейчас.

– Что именно?

– Увидите.

Андрей Ильич, поминутно озираясь, подвел Нестерова к дверям клуба. Постучал. Открылась дверь, высунулся бухгалтер Юлюкин. Тоже огляделся и впустил Шарова и Нестерова.

– Всё в порядке? – спросил Андрей Ильич.

– Если это можно считать порядком...

Они пошли в полутьме: окна были занавешены.

В пустом зале сидел на своем месте, как и вчера, Лев Ильич Шаров. Сидел неподвижно. Руки скрещены, глаза устремлены вперед.

– Здравствуйте! – сказал Нестеров, но Лев Ильич никак не отреагировал.

– Он не слышит, – сказал Андрей Ильич.

– А что с ним?

– Это вы нам должны объяснить!

– Ничего не понимаю...

– Восстанавливаю события, – начал рассказывать Андрей Ильич. – Вчера вы упали в обморок, была суматоха, люди тоже не сразу опомнились, потом разошлись, я их уговорил с зарплатой подождать до завтра ввиду чрезвычайных обстоятельств...

– При чем тут зарплата?

– Деньги мы были должны выдать! – вступил в разговор Юлюкин. – Лев Ильич их с собой взял в таком переносном сейфе и оставил в машине: машина надежная, да и все вокруг свои. А прямо при себе держать – люди только об этом будут думать, а не о лечении. Так вот. Упасть-то вы упали, но подействовать успели, наверно: Лев Ильич у нас как бы окаменел.

– Хорошо еще, – добавил Андрей Ильич, – что он семью на юг отдыхать отправил, а то жена бы его подняла шум. Вам бы не поздоровилось, извините!

Нестеров пощупал пульс Льва Ильича, пощелкал пальцами перед его глазами и сделал вывод:

– По-моему, он впал в кататоническое состояние.

Лев Ильич вдруг опустил голову и тут же поднял ее. Андрей Ильич обрадовался:

– Шевелится!

– Это ничего не значит. Остаточные реакции. И вы ошибаетесь, он все слышит. Люди даже в коме слышат, но не осознают.

Юлюкин заботился о своем:

– В чем проблема, Александр Юрьевич. Мы бросились к машине, у Андрея Ильича ключи запасные есть, а там – нет денег! Нет этого ящичка, понимаете? А ее открыть невозможно, сигнализация зверская! Значит, Лев Ильич эти деньги в другом месте где-то оставил! Значит, надо выяснить...

– Что ты всё о деньгах? – прервал Андрей Ильич. – У меня брат сидит как мертвый, а ты – деньги, деньги! Оживить его надо!

– И я говорю – оживить. Чтобы деньги... – и в ответ на гневный взгляд Андрея Ильича Юлюкин отчаянно, хоть и негромко (в целях конспирации), воскликнул:

– Но ведь съедят нас люди, если зарплату не выдадим! И так на месяц задержали!

– Понятна задача, Александр Юрьевич? – спросил Андрей Ильич. – Оживляйте. То есть – приводите в себя.

– Попробую... – неуверенно сказал Нестеров, понимая, что перед ним что-то неведомое и неожиданное.

Что-то неведомое и неожиданное поднялось в душе продавщицы Клавдии-Анжелы после сеанса. Настолько неожиданное, что она с утра приняла решение – уехать. И не только приняла решение, но вот уже сдает дела напарнице Шуре Куриной. Считают товары и деньги, сверяют записи.

– Как-то все-таки я не понимаю... Взяла и собралась... У тебя тут целых два жениха, – напомнила Шура.

Клавдия-Анжела горько рассмеялась:

– Какие женихи? Володька молодой слишком, Мурзин еще женатый.

– Фактически в разводе. И ходит ведь к тебе, скажешь нет?

– Ну ходит, – не отрицала Клавдия-Анжела. – А толку? Не мычит, не телится. Сама я, что ли, должна серьезный разговор начинать? У меня гордость все-таки.

Шура возмутилась: