Абэ Кобо - Вторжение Страница 3

Словно кончики чьих-то пальцев прикоснулись к моему воспаленному лицу и охладили его. Я вдруг начисто забыл все слова, в изобилии заготовленные по дороге.

– Что ты расселась? Встань-ка! – сказал господин старшей дочери, сидевшей с краю.

Она поднялась, улыбаясь мне одними глазами, а я, сам того не желая, сел на ее место. Не успел я перевести дух, как старший сын обратился ко мне:

– Может, ты сначала уберешь посуду и приготовишь чай?

Тут я вскочил и, не помня себя, заговорил так, будто кубарем покатился в пропасть:

– Хватит валять дурака! Я не обязан! Больше того, я попрошу вас убраться восвояси. Отныне не уступлю ни в чем. Благоволите собираться!

– Собираться? И не подумаем! – с явной издевкой откликнулся второй сын.

Все громко засмеялись, даже младенец покатился со смеху. Меня кинуло в дрожь, и в глазах закололо.

– Человек не имеет навыков современного образа жизни. Смеяться над ним жестоко, – такими словами девушка смягчила обстановку. Если бы не она, со мной наверняка случились бы конвульсии, как у больного истерией.

– Ты права, – сказал господин. – Надо быть демократичными. К-кун еще не привык к демократическим порядкам. Хоть и скучно, но придется приучать его к атмосфере демократии, периодически устраивая собрания. Давайте для наглядности изберем сейчас председателя и вынесем решение: обязан К. убирать посуду, готовить чай или не обязан. Кто будет председателем?

– Просим! – дружно закричали дети.

– Повинуюсь, – сказал господин. – Ну, вам ясно, в чем обязанности К-кун? Пусть те, кто считает, что он обязан, выразят свою волю поднятием руки.

При этих словах вся шатия уставилась на меня, в их взглядах ясно можно было прочесть: вот болван, который сомневается в очевидной истине. От дружно взметнувшихся рук всколыхнулся воздух. И что самое удивительное – младенец, который еще не выговаривал «мама», незамедлительно вздернул ручку.

– Ну вот и решение, принятое подавляющим большинством. Прошли времена, когда господствовало меньшинство. Человеческий разум прогрессирует. Приобрела справедливый вес воля большинства, и это логично, резонно, это, прямо надо сказать, по-человечески. – Потирая руки, господин с гордостью посмотрел на меня.

– Отец, дай-ка табачку! – подал голос второй сын.

– Табачку? Да будет тебе известно, что у отца не табачная лавочка. Не проси чего не следует.

– Оставь шутки, отец. Я три часа не курил. Думаю, вам понятно, что я могу и вспылить от таких лишений!

– Ладно, Дзиро! – сказал старший. – Хватит препираться. Лучше подумаем, что предпринять. Делить отцовский табак – это ведь тоже не дело… Лучше поищем кардинальное решение, в финансовом смысле. Отец тут вскользь упомянул, что, к счастью, у К-куна сегодня получка. Так вот давайте и прикинем наш бюджет. К-кун, где твой конверт?

Самые худшие мои опасения сбылись. Мне стало так жарко, словно сквозь меня пропустили электрический ток.

– Не знаю, на каком основании вы это говорите, только получка мне самому была бы кстати. Если бы я и получил ее, так не спешил бы отдавать вам.

– Не мели, – оборвал господин. – Порядочный человек не должен лгать. Кого ты хочешь обмануть? Даже если твоя версия и выглядит правдоподобно, тебя же видно насквозь. Ладно, пора прибирать посуду, а у Дзиро уже кровь кипит от никотинного голодания, так что выкладывай-ка поживее. А потом на досуге мы проведем собрание насчет распределения бюджета. Время – деньги, будешь мешкать – заплатишь проценты.

В последних словах прозвучала угроза.

– Чего нет, того нет, – отрезал я.

– Придется ему научно доказать, что значит «есть» и что значит «нет», – сказал старший.

В мгновенье ока они с обеих сторон заломили мне руки. Я пытался сопротивляться, но их сила была ужасающей. Ее никак нельзя было сравнить с моей. Поскольку при мне все равно ничего не было, я перестал сопротивляться. Пусть делают что хотят и одержат легкую победу.

С удивительной сноровкой господин обшарил меня с головы до пят. Обнаружил сезонный билет, передал его дочери.

– Странно, – сказал он, склонив голову. Посмотрел на одного сына, посмотрел на другого. А я про себя думал: «На-ка, выкуси!»

В этот момент дама выхватила у дочери проездной билет и увидела в нем фотографию С.

– Ах, какая мерзость! Опять фотография этой женщины. До чего же гадко!

– Что вам нужно? – закричал я.

– Мама, отдайте! – сказала девушка.

– Постой, мама, это нам пригодится. На обороте есть подпись: «С». Видно, та самая девица, чью карточку вы разорвали вчера. Ясно. Не кажется ли вам, что мы напали на след, где этот фашистский молодчик припрятал конверт с получкой? Верьте мне, съевшему собаку на службе в частном сыскном обществе.

С этими словами старший сын освободил мою руку, намереваясь выхватить у матери сезонный билет.

Второй сын преградил ему дорогу.

– Постой-ка, брат. Мы тебе, конечно, доверяем, но, когда дело касается денег, лучше пойти вдвоем во избежание взаимных подозрений.

– Пойду один. Представь, ведь там, в незнакомом доме, придется проводить розыск. Как за это взяться? Самое милое дело – закрутить мозги этой зеленой девчонке.

– Как раз по моей части! – не отступал брат. – Почему я должен уступать девчонку?

– Хватит, – сказал господин. – Таро пойдет один. Разве мы ему не доверяем? Мы даже обещаем впредь и пальцем не тронуть эту девицу С, правда, Дзиро? Конечно, при условии, если Таро добьется цели.

– Ладно. Молоденькие девочки меня не очень волнуют, – ответил второй брат.

– Гадость! – томно выкашлянула госпожа.

– Ну, я пошел! – Старший нагло ухмыльнулся мне в лицо.

У меня было такое чувство, будто сердце мое покатилось вниз и рассыпалось в прах под ногами, словно старое дерево, подточенное червями. Почувствовав испытующий взгляд девушки, я поспешно отвел глаза и, шмыгнув носом, проглотил навернувшиеся слезы…

Второй брат проводил старшего до прихожей с напутствием:

– Давай там покороче!

Потом, не обращаясь ни к кому конкретно, заявил:

– Я тоже подался, обещал той вдовушке. Можно бы и наплевать на нее, да надо стрельнуть сигаретку, так что цель – чисто гигиеническая…

Спрятав руки в карманы, я тупо уставился в окно. Темнело. Над соседней крышей показалась жуткая луна – желток в недожаренной глазунье. Без всякой цели, почти бессознательно, я двинулся к прихожей.

– Куда? – рявкнул господин.

Я обернулся, и в тот же миг что-то мягкое и влажное шлепнуло меня по лбу. Младшие брат и сестра, прячась за бабку, захихикали. Это была жевательная резинка.

Господин наставительно сказал:

– Ты бы не слонялся, а взялся за дело. Думаешь, сыновья ушли, так можно распоясаться? Не беспокойся: у меня пятый разряд по дзюдо, я был инструктором в школе полицейских. Так что пошевеливайся, не будем портить друг другу жизнь!

Вступилась дочь, до сих пор наблюдавшая эту сцену со стороны.

– Отец, он не привык вести хозяйство. И это не его вина, таким его воспитало старое общество. Он еще не освободился от феодальных понятий: мыть посуду – это, мол, женское дело. Для первого раза я возьму над ним шефство.

Господин недовольно возразил:

– Чего ты, дура, заступаешься!

– Не заступаюсь. Только ведь он перебьет всю посуду. А кроме того, демократия – это гуманизм. Никакого насилия.

Как заведенная кукла, я взял большую корзину с посудой и пошел за девушкой. Меж серых стен, провожаемый любопытными иголочками глаз местных хозяев, я проследовал к серой водопроводной колонке.

Если отбросить эмоции, работа как таковая была пустячной. Девица сказала:

– Кто бы подумал, что вы такой ловкий! – Она говорила еще что-то подбадривающее. Я молчал как камень. Мне с трудом верилось, что я вообще еще живу на белом свете.

Возвращаясь, мы прошли мимо третьего номера. Оттуда доносились недвусмысленные звуки.

– Ваш братец! – ядовито заметил я.

На этот раз промолчала девушка.

В комнате стояла пыль столбом: двое младших затеяли борьбу. Дама спала, прислонившись к стене; из-под задравшейся юбки торчали ее гигантские ноги. Старуха у окна любовалась луной и при этом загадочно улыбалась. Младенец у нее на коленях орал, будто его поджаривали. Господин сидел за моим столом, погруженный в чтение.

– Управился? – спросил он, выплевывая потухшую сигарету. – Давай чаю.

– Нет чаю, – отрезал я.

– Я тебя не спрашиваю, есть или нет. Говорю: давай. Так-то ты налаживаешь коллективную жизнь?

– Откуда же его взять, если нет?

– А ты постарайся. И в Писании сказано: твори добро без устали. И если твои усилия будут неослабны, придет время, и ты пожнешь плоды. Для общего блага трудов не жалей. Христос учил: счастье в том, чтобы давать, а не в том, чтобы получать. Так пойди же к соседям, добудь это счастье. Извинись, скажи: неужели вы нам настолько не доверяете? Это, мол, для нас оскорбление.