Повесть об Остролистном холме - Алберт Сюзан Уиттиг Страница 3

«Если только пристройка будет завершена», — мрачно подумала Беатрикс. Мистер Бидл, подрядчик, занимающийся этим строительством, казалось, был занят только тем, что придумывал все новые оправдания задержкам в работе. По его словам, дело затягивается из-за чертежей, которые она ему передала, якобы они порождают проблемы, но Беатрикс полагала, что ему просто-напросто не по вкусу выслушивать указания из уст женщины. У них уже случались стычки, причем каждая последующая яростней предыдущей. Вчерашняя ссора была особенно жестокой. Мистер Бидл заявил о своем желании убрать шкафы и потайную лестницу — единственный способ избавиться от крыс, как он считает. Беатрикс признала, что крысы являют собой определенную опасность, однако шкафы, чуланы и упрятанные в стены лестницы принадлежат к тем вещам, которые составляют для нее очарование старого дома, и никакие крысы не заставят ее отказаться от них. А если мистер Бидл не выполнит ее распоряжений на этот счет, она откажется от его услуг, хотя это и приведет к очередной задержке в завершении строительства.

Впрочем, Беатрикс понимала, что не сможет круглый год жить в этом доме и после окончания всех работ. Отец и мать всегда хотели видеть ее рядом с собой либо в семейном особняке на Болтон-Гардене, либо во время их многочисленных поездок на отдых, и Беатрикс всегда старалась исполнять свой дочерний долг. Как это ни печально, но ей приходилось большую часть жизни проводить в Лондоне, где она отдавала распоряжения прислуге, заботилась о матери и пыталась выкроить хоть какое-то время для собственной работы — не самое удачное стечение обстоятельств, но так сложилась ее судьба, и она изо всех сил старалась не пасть духом.

Во время одного из таких семейных выездов на отдых мистер и миссис Поттер сняли просторный дом, носивший название Озерная Поляна. Именно тогда Беатрикс и открыла для себя деревушки-близнецы Ближний и Дальний Сорей, расположенные между озером Уиндермир, самым протяженным и глубоким во всей Англии, и озером Эстуэйт-Уотер, красивее которого она не встречала. Названия этих деревень вечно сбивали с толку приезжих, которым казалось, что они должны поменяться именами. Дело в том, что гостиница, школа, церковь Св. Петра и дом приходского священника располагались в Дальнем Сорее, лежащем на вершине Паромного холма в какой-нибудь миле от озера Уиндермир, в то время как Ближний Сорей был поменьше и отстоял от озера на полмили дальше. Однако путаница с именами прояснялась при взгляде на карту: слова «ближний» и «дальний» относились к расстоянию от старинного городка Хоксхед, который на протяжении столетий оставался самым значительным поселением в округе. Ближний Сорей (сорей — это англосаксонское название тростника, что рос по берегам Эстуэйт-Уотер) располагался всего лишь в трех милях от Хоксхеда, а Дальний Сорей — в трех с половиной.

В этом уголке Англии, который некоторые называли Межозерьем, Беатрикс сразу же почувствовала себя как дома. Она полюбила холмы, гребни которых возвышались за голубым простором Эстуэйт-Уотер, бархатистую зелень долин, испещренную пушистыми белыми комочками пасущихся овец, отвесные скалы, застывшие в неподвижности под пляшущими облаками, искрящиеся на солнце говорливые ручьи. Всего день поездки по железной дороге отделял Сорей от Лондона, а Мидлендс, плотно населенные центральные графства, были еще ближе, но Беатрикс казалось, что она попала в другой далекий мир. По озеру Уиндермир ходил паром, но нерегулярно, а дороги через холмы за Эстуэйт-Уотер были круты и опасны. Благодаря такой изолированности Сорей представлялся Беатрикс не меняющимся с давних времен и не склонным меняться впредь. Эта мысль казалась весьма утешительной в первом десятилетии нового века, которое принесло с собой больше перемен и нововведений, чем разумный человек может приветствовать, — и среди них несущиеся стремглав автомобили, пронзительные телефонные звонки, режущий глаза электрический свет, гигантские пароходы, нового монарха на престоле и правительство Либеральной партии.

Беатрикс прониклась симпатией к старомодному укладу деревенской жизни уже с самого первого посещения Сорея и с радостью встретила известие, что родители решили снять Озерную Поляну и на очередной сезон. Она часами бродила вдоль берегов озера, делала зарисовки в деревне. Узнав, что Ферма-На-Холме выставлена на продажу, Беатрикс уже не колебалась. Она твердо знала: это то, что ей необходимо, и деньги для покупки фермы у нее есть — гонорары за детские книжки и скромное наследство, оставленное тетушкой. Жители деревни утверждали, что она переплатила за ферму вдвое. Беатрикс подозревала, что так оно и есть, ибо сделку заключали стряпчие отца, не дав ей возможности поторговаться и сбить цену.

В сущности, цена имела значение лишь для того, чтобы соблюсти лицо. Беатрикс была уверена: все обстоятельства жизни вели ее к обретению Фермы-На-Холме, и это стало чрезвычайно важным событием в ее судьбе. Отныне, полагала она, жизнь ее круто переменится.

Беатрикс понимала и то, что покупка усадьбы не приобрела бы такого значения, не случись беда с Норманом. Прошлым июлем, ровно год назад, к ней посватался Норман Уорн, ее редактор из издательства «Фредерик Уорн и К°». Человек добрый и мягкий, Норман неизменно поощрял занятия мисс Поттер, убеждая ее и впредь писать и иллюстрировать свои «книжечки». Первой из них была, разумеется, «Повесть о кролике Питере», затем появились «Глостерский портной» и ряд других. Очень скоро их число достигло семи. Беатрикс часто наведывалась в издательство на Бедфорд-стрит, а кроме того, они с Норманом почти ежедневно писали друг другу, решая таким образом то и дело возникающие проблемы с очередным изданием.

Однако родители, которые не испытывали ни малейшего энтузиазма по поводу литературных занятий дочери, позаботились о том, чтобы во время посещения издательства Беатрикс всегда кто-нибудь сопровождал, и запретили ей принять приглашение на обед от матери Нормана. Когда же она сообщила им о сделанном Норманом предложении, они ответили решительным отказом. Беатрикс — дочь истинного джентльмена, заявила мать, Норман же и его семья — просто «торговцы», а потому ей неровня. Неужели ей невдомек, что член семьи Поттеров не может сочетаться браком с Уорном? Неужели она не понимает, какой удар нанесет матери и как разочарует ожидания отца?

Однако Беатрикс послушалась голоса своего сердца. Она написала Норману, что согласна выйти за него и принять обручальное кольцо. И хотя родители запретили им сообщать о помолвке кому-либо, кроме ближайших членов семей, и вынудили отложить свадьбу — возможно, не на один год, — Беатрикс преисполнилась решимости самой выстроить свое счастье. Придет время, и она станет женой друга, отношения с которым переросли в любовь.

Но трепетно ожидаемое счастье, теплая и сладостная надежда, внезапно обернулись суровой холодной бедой. Норман заболел острой формой лейкемии и спустя месяц после помолвки скончался. Беатрикс была безутешна, в то время как ее родители не могли скрыть облегчения по поводу того, что угроза ненавистного им брака более не тяготеет над семейством Поттеров. Между тем даже мысли о любимой работе не могли облегчить страданий Беатрикс. Казалось, она больше не могла ни рисовать, ни сочинять. Ведь Норман был не только другом и редактором, но и самым лучшим читателем — он инстинктивно чувствовал, что придется по вкусу детям, и помогал Беатрикс на всех этапах создания книги. Без него она просто не знала, что делать, куда двигаться. Ну как она сможет жить дальше без Нормана?

Однако жизнь продолжалась, и, возможно, Беатрикс нашла свое спасение в том, что всю энергию направила на спасение Фермы-На-Холме. Чтобы сохранить за собой дом и вместе с тем оставить на старом месте фермера, который сможет работать здесь и присмотрит за хозяйством в ее отсутствие, Беатрикс пришлось самой спроектировать флигель и наблюдать за его строительством, несмотря на все возражения мистера Бидла и затягивание работ. А коли старой, пережившей упадок усадьбе суждено возродиться и стать настоящей фермой, то на ней должны появиться животные — овцы, коровы, свиньи, лошади, куры. Чем не испытание для городской дамы, которая никогда не предполагала заняться фермерством? И это испытание Беатрикс встретила с радостью — оно давало ей пищу для размышлений и сулило новый поворот в ее жизни.