Маша Трауб - Пьяная стерлядь (сборник) Страница 30

Света не могла не заметить, что Макс страдает от одышки, отчаянно потеет и раздражается, когда Даша что-то шепчет ему на ухо. Было видно, что он ею тяготится. У Светы тоже с утра скакало давление, она напилась таблеток и держалась с большим трудом. У Аньки, видимо, на нервной почве шея и декольте пошли красными пятнами, особенно отчетливыми на фоне белого платья.

— Ну как ты? — спросила у Макса Света, когда они оказались рядом.

— Нормально. А ты?

— Тоже вроде ничего.

— Устал я.

— Я тоже, — честно ответила Света.

— Сейчас бы на диванчик с книжкой.

— Точно. И поспать. Хотя бы часик. Глаза закрываются. Давление скачет.

— Береги себя. Я за тебя волнуюсь, — сказал Макс.

— А я за тебя.

— Анька еще совсем ребенок.

— Лучше молчи, а то я сейчас расплачусь.

— Давай как-нибудь пообедаем вместе.

— Давай, с удовольствием.

Они стояли рядом и смотрели на свою взрослую дочь, которая что-то раздраженно шептала на ухо своему мужу-мальчику, которому еще и бриться каждый день не обязательно. И все казалось им странным — и свадьба дочери, и другой мужчина рядом со Светой, и другая девушка рядом с Максом. Зачем они это себе устроили? Собственными руками. И уже ничего не вернешь, не начнешь сначала. Им бы встретить друг с другом старость, а не заводить новые отношения, на которые уже нет никаких сил. Может, и Анька бы не выскочила так оголтело замуж — ведь разведется скоро, совершенно точно разведется. Макс и Света подумали об этом одновременно.

— Почему ты тогда ушел к Сашуле? — спросила Света у Макса.

— Она была беременна, — ответил он. — А ты?

— Он сказал, что у меня василисковый взгляд.

— И что это значит?

— Ну, убийственный. Не смейся. Это красиво, правда?

— Из-за одной фразы?

— Ну, по сути, да. Ты никогда мне ничего такого не говорил.

— Я тебя любил. Очень.

— Ты хоть счастлив?

Макс махнул рукой, мол, не спрашивай.

— А я нет, — продолжала Света. — Раньше я боялась, что Артур от меня уйдет, а теперь он боится, что я его прогоню. Смешно даже.

— Хорошо устроился.

— Ну да. Это единственное, что он умеет — устраиваться в жизни.

— А ты?

— А что я?

— Папа, мам, вы поедете в парк с нами фотографироваться? — подскочила к ним Анька. У нее на лице застыла улыбка, которая превратилась в гримасу.

— Нет, детка, поезжайте сами, — сказала Света. Макс кивнул, соглашаясь.

Анька смотрела на них и улыбалась. Совсем как маленькая. Света вспомнила, как дочь, когда была маленькой, брала за руку Макса подводила к Свете, вкладывала его руку в ее и смотрела на них. Сейчас у нее был точно такой же взгляд. Она надеялась, что папа с мамой снова будут вместе. Как подросток, который так и не смог принять развод родителей и мечтает, что когда-нибудь они снова будут вместе. Макс, видимо, подумал о том же. Он обнял Свету и поцеловал ее. Анька чмокнула сначала отца, потом мать и убежала к своему мужу. Света перехватила недовольный взгляд Даши. Артур даже не смотрел в их сторону. Жизнь продолжалась.

Мост

Мужчину звали Сергей, и, собственно, это все, что о нем можно сказать. Больше в этой истории он не сыграл какой-нибудь значимой роли, но именно из-за него все и произошло. И если искать виноватых, то, наверное, виноват был именно он.

Сергей был выращен и воспитан матерью. Хороший мальчик. Маме — Регине Владимировне — он особых забот не доставлял. Регина Владимировна, полная женщина, которая с годами обещала стать тучной, медлительной, с одышкой и больными ногами, трудилась по партийной линии. Мужа у нее никогда не было, зато был сын Сережка. У Регины Владимировны было два костюма для партийной работы, много шпилек, которые она с остервенением втыкала по утрам в пучок, и синие тени, которые она щедро размазывала по припухшим векам. Несмотря на костюм, поведением она мало отличалась от продавщицы Зинки из местного овощного. Регина Владимировна мастерски лаялась с Зинкой из-за картошки, не уступая ей ни в громогласности, ни в хамстве, ни в изощренном употреблении матерных слов. Но дело опять же не в этом.

Сережа жил с мамой в двухкомнатной квартирке и прожил бы так всю жизнь, если бы не романтичность натуры, доставшаяся ему, по всей видимости, от неизвестного отца. Во всяком случае, самый большой скандал в их семье случился, когда Сережа отказался поступать на исторический факультет, чтобы потом специализироваться по кафедре истории КПСС, где у Регины Владимировны были «связи». Сережа тогда впервые сказал матери «нет» и даже сам испугался. Чтобы как-то успокоиться и избежать гнева матери, которая на время потеряла дар речи, он убежал во двор играть в футбол с лучшим другом Славкой из соседнего подъезда. Дружбу со Славкой Регина Владимировна никогда не поощряла, считая, что он на ее Сережу плохо влияет. Славка, который жил в полной семье, залюбленный бабушкой и дедушкой, мог делать, что хотел, и ни в чем не знал отказа или запрета.

Мальчики играли в футбол, и Сережа, стоявший на воротах, пропустил мяч.

— Ты чего, спишь? — подбежал к нему Славка.

Сережа мутно посмотрел на друга и присел на траву. Он вдруг понял, что домой ему все равно придется возвращаться. А дома — мама. И даже страшно подумать, что она ему скажет.

— Иди играй, я за тебя постою. — Славка выпихнул Сережу на поле.

Тот побежал, попытался отнять мяч, обвести и неудачно упал при игровом столкновении. Нарушения не было — мальчишки это доказали. Но Сережу с поля унесли — он сломал ногу. Верный Славка сидел с ним в травмпункте, пока накладывали гипс, и на себе донес до дома, где в буквальном смысле слова с рук на руки сдал Регине Владимировне, тут же забывшей о том, что она собиралась сказать сыну.

Когда они сидели в травмпункте, Славка спросил:

— Ты чего сегодня такой прибабахнутый?

— Мать хочет, чтобы я на истфак поступал, — ответил Сережа.

— А ты?

— А я сказал, что не хочу.

— И чего она?

— Не знаю. Я ушел в футбол играть.

— А ты куда хочешь?

— Не знаю, не решил еще. Только не на истфак. Понимаешь, у матери там связи, она хочет, чтобы я историю КПСС изучал.

— Слушай, а давай со мной!

— Куда?

— На геофизика! И к тому же ты без одной ноги! А я тебя буду сопровождать! Кстати, говорят, что сдавать экзамены со сломанной ногой — хорошая примета. Обязательно поступишь!

Сережа не знал, что делают геофизики, но в устах друга это звучало очень захватывающе. И действительно, далеко на одной ноге он бы не допрыгал, а со Славкой будет проще. Сережа кивнул в подтверждение и домой вернулся уже с готовым решением. Он боялся, что если мать спросит, куда он будет поступать, то не сможет ответить. Так что Славкина геофизика, которая звучала очень солидно, непонятно и романтично, Сереже сразу понравилась.

Вот если бы тогда Сережа не сломал ногу, если бы у него не было Славки, если бы Регина Владимировна не увидела своего любимого сына в гипсе на всю ногу и не дала слабину, ничего бы не случилось. Сережа бы поступил на истфак и никогда бы не встретил Надю.

Это случилось, когда он уже окончил институт и стал геофизиком. Работа предполагала экспедиции. Первая же экспедиция случилась в Тобольск, где и жила Надя.

Она там родилась и выросла. По отцу Надя была чувашкой. Ее папу когда-то сослали сюда не пойми за какие грехи. Надин отец преподавал историю в школе, что можно было бы счесть усмешкой судьбы. Мама девушки была музейным работником. Наденька пошла по стопам мамы и тоже стала искусствоведом. Она была тихой, болезненной, бледной, тонкокожей и тонкокостной. Такой невесомой, что Сережа влюбился в нее с первого взгляда. Он даже не подозревал, что существуют такие девушки — настолько эфемерные, настолько воздушные, что, кажется, могут растаять от любого неловкого прикосновения. Сережа не мог ждать, боялся, что Надя испарится, как видение, и прямо в Тобольске с ней расписался.

Наверное, именно этот факт так и не смогла простить сыну Регина Владимировна — то, что он поставил ее в известность по телефону: «Мама, я женился». Регина Владимировна тогда долго сидела в кресле и боялась дышать. Такое случалось часто — ей казалось, что ее лишний вес скоро подступит к горлу и задушит ее. Что жиры медленно захватят диафрагму и рано или поздно перекроют дыхание, заполонив массой грудную клетку. Поэтому она старалась дышать нечасто и неглубоко. Но после звонка сына, короткого, плохо слышимого, Регина Владимировна начала дышать глубоко и тут же стала задыхаться.

Из экспедиции Сережа вернулся в Москву вместе с Надей. Регина Владимировна открыла дверь и увидела рядом с сыном эту бледную моль в перчаточках, коротких сапожках на квадратных каблучках и в пальтишке, сшитом «в талию», на сборочке. На голове у Нади был аккуратненький беретик. Она стояла на своих каблучках и пошатывалась от усталости и волнения, как былинка. Нет, не такую невестку хотела иметь Регина Владимировна. Не такую женщину представляла рядом со своим сыном. Не эту бледную немочь с высокими скулами — явную полукровку.