Ярослав Питерский - Падшие в небеса Страница 30

— Я догадываюсь, у тебя в газете закрыли твою рубрику? Но это ничего, ничего Лера, это бывает. Мы найдем тебе работу. Найдем. Ты успокойся. И мне доверься. Но Скрябин дернулся и отшатнулся от жены, словно от прокаженной.

— Довериться тебе? Я уже доверился, один раз. И больше не хочу!

— Ты о чем?

— О том! О том! Лидия, ты страшный человек! Ты страшный человек! Я знаю! Я все знаю! Лидия помрачнела. Она все поняла. Она, тяжело вздохнув, отошла от мужа в сторонку. Женщина, как-то брезгливо стряхнула ладони. Лидия вдруг пожалела, что тогда не сказала ему все сама. Не сказала, значит, упустила инициативу. А это уже половина проигрыша. Нет, надо все исправлять! «Я должна все изменить. Он жертва, не я! А он себя возомнил охотником! Он! Этот жалкий человечишка, возомнил себя охотником! Он не понимает, что он просто ружье, обыкновенное ржавое ружье, которое, можно выкинуть на помойку! А можно взять, почистить и убить из него медведя!»

— Ты Валериан, наверное, что-то должен мне сказать? — Скрябина достала пачку сигарет. Не спеша, вытащила тонкую темно-коричневую палочку и, закурив, медленно села на табуретку. Она села так, что бы он, видел ее лицо. Что бы не смог увернуться от ее взгляда.

— Да, я давно уже хочу тебе сказать. Ты не заслуживаешь жизни!

— Что? — Лидия сначала опешила от такого заявления. Но потом пришла в себя и рассмеялась. Теперь она хохотала от души. Она резвилась, дергаясь на табуретке. Била себя по коленям ладонями и хохотала, хохотала, хохотала. Скрябин молчал и ждал.

— Знаешь дорогой, почему-то все в последнее время хотят, что бы я умерла! Это очень странно.

— Нет, наверное, просто тебе надо задуматься. Возможно дело в тебе. Возможно, ты стала причинять людям боль вот поэтому они и хотят, что бы исчезла, — спокойным тоном сказал Валериан. Он, взяв тряпку, принялся вытирать со стола разлитый по столу чай. Бурые лужицы ему немного напомнили человеческую кровь.

— Погоди, погоди и это говоришь ты? Это я то всем мешаю, в том числе и тебе? — взвизгнула Лидия.

— Хм, как не странно, но это выходит так, — вздохнул Скрябин.

— Ах, вот оно что! Я мешаю! Я проблема для всех! Скажите, пожалуйста! — Лидия поняла, ей удается играть первым номером.

Она почувствовала, что перехватила инициативу, уйдя от туполобого обвинения ее же в измене. «Сейчас я устрою тебе зачистку совести!» — злорадно подумала женщина.

— А ты на себя-то посмотри! А? Что, что ты без меня? А? Я ради тебя все делаю! Тебя жалею! Тебе все стараюсь угодить! А ты вот так меня списал!

— Мне угодить говоришь, хотела? А как же Вилор Щукин? Ему ты угодить не хотела? Выходит, ты врала и ему? Или ты врешь сейчас мне? А может, ты врешь сейчас себе? Ты уж определись!

Лидия глубоко затянулась. Спокойный тон мужа ее озадачил. Она растерялась. Она не знала, что ему ответить. В его словах прозвучала правда.

— Лидия. Нам надо с тобой развестись, — спокойно сказал Скрябин. — Просто взять и завестись и забыть друг друга.

— Что? — не поверила своим ушам женщина.

— Да, я все обдумал. Я все решил. Я не буду закатывать тебе сцен! Не хочу! Ты мне просто противна! Лидия давилась табачным дымом. Такого она не ожидала. Это должна была сказать она, а не он! Она это думает! А говорит он! «Нет, он, что-то задумал! Он не может так отступить! Он что-то задумал».

— Лидия, я много думал. Я все анализировал. Мы бездарно прожили с тобой жизнь. У нас нет детей. У нас ничего нет. У нас с тобой даже нет ничего общего кроме постели. Да и в ней ты мне чужая.

— Валериан! Ты сам виноват! Сам! — Лидия заплакала. Она рыдала, обхватив голову руками. Он злорадно ухмыльнулся. Ему вдруг стало легче. Он видел, как жена мучается и, это доставило ему удовольствие.

— Валериан! Ты мерзкий гнусный тип! Ты, это ты растоптал половину моей жизни!

— Лидия размазывала туш по лицу. Черная краска растеклась по щекам. Женщина посмотрела на мужа и вдруг поняла, ему не жалко ее.

— Ты говоришь, развестись хочешь? А ты о себе-то подумал? Как ты жить-то будешь? А?

— Спокойно. Я буду не жить, а доживать. Основную часть жизни ты уже убила.

— Надо же! А сам-то ты, что делал в этой жизни! Ты, всегда считал себя талантливым! Ты всегда говорил, что ты будешь известным, а в итоге? Ты скатился до низости! Стал попросту критиковать чужой труд и чужой талант! Сам, не отвечая ни за что! Даже за свои слова! Ты сам ничего не сделал, а судишь других! Валериан посмотри на себя! Посмотри! Ты ничтожество! Ничтожество причем неблагодарное!

Валериан сидел молча и слушал это истеричный монолог. Он удивлялся, как быстро они поменялись местами.

— Валериан, пойми, ты останешься ни с чем. У тебя нет ничего. Нет квартиры, нет машины, нет работы. Ты сам существуешь только для себя. И главное у тебя нет друзей. Кому ты нужен, ты же пропадешь! Скрябин грустно усмехнулся:

— Поэтому ты мне так долго врала? Ты изменяла мне и давала повод надеяться тому, тоже ничтожному человеку, а сама просто жалела меня? Нет, ты жалела себя!

Лидия осеклась. Нет, не это она ожидала. Она не хотела такого разрыва. Слишком трагичный конец их брака. Люди не должны расставаться в такой злобе. Нет. Это не правильно! Они могут навредить себе и друг другу, если все произойдет вот так резко и неотвратимо. Но с другой стороны, не этого ли она добивалась? Не к этому ли стремилась. К свободе! Внутренней свободе, физической свободе! Не прятаться и не врать! Просыпаться рано утром с любимым человеком и не бояться! «Вилор! Он теперь так близок! Он открыт для меня! Вилор любимый!» — мысли крутились в голове. Скрябина не могла разобраться с собой. Это страшно. Когда человек в сомнениях к самому себе! Нет, надо искать выход! Выход есть всегда! Лидия встала, свысока посмотрев на мужа, неожиданно спросила:

— Валериан, что с нами? Мы стали не те! Он с удивлением посмотрел ей в глаза.

— Мы не должна так расставаться. Все должно быть красиво. Даже наш развод. Опомнись! Не делай глупостей! Ты заставляешь меня быть жестокой!

— Хм, я ничего не делал! Я просто сказал правду!

— Прости! Прости меня! Я сорвалась! Я не хотела! Прости!

— Ты о чем, об измене? Лидия задумалась. Она говорит не о том.

— Лидия мы не можем быть вместе. По крайней мере, в ближайшее время. Я не хочу тебя видеть. Прости. Лидия улыбнулась. Она вновь заплакала. Сквозь слезы тихо спросила:

— Ты намекаешь, что мне надо уйти? Скрябин покосился на нее.

— Я говорю, что кто-то из нас должен уйти. Хочешь, уйду я. Просто я бы не хотел, что бы ты сюда привела его! Я не хочу, что бы он спал на моей кровати. Просто не хочу! Может, ты выполнишь мое последнее желание? Лидия кивнула головой. Она не верила в то, что происходит. Она так боялась этого момента и так его хотела и вот теперь! Нет, они не должны расстаться врагами иначе эта ненависть может помешать им с Вилором!

— Хорошо, Валериан! Я уйду сама! Но сначала мне надо знать, куда мне уходить!

— Хм, что он может еще тебя и не принять? Странная у вас любовь!

— Прошу тебя не надо! — оборвала Скрябина Лидия. — Он просто живет не один.

Мне нужно хотя бы спросить из вежливости. Вот и все. И прошу тебя, не лезь в эти отношения. Будь благороден! Скрябин не ответил. Он молча вышел из кухни. Впервые за много дней после той страшной сцены в редакции, его потянуло писать. Валериан зашел в комнату, закрыв за собой дверь, уселся за клавиатуру.

Белое солнце. Белые облака и совершенно, нежно-голубое бездонное небо! Он уже видел когда-то эту картину. Он уже видел ее! Да, да, этот белый свет, совсем яркий, но глаза от него не устают. Пелена без границ. Просто свет. Движение вперед. Он видел это уже! Движение навстречу этому загадочному свету, охватившему все вокруг. Все! Нет ничего больше! Движение и свет! Откуда это повторение. Тогда, тогда там, в тюремной больнице. Он опять видит это, эта же картина. Туман мягкий и обволакивающий. Но ветра не чувствуется. Воздух не бьет по щекам. Какие-то расплывчатые контуры. Предметы проплывают рядом. Длинный коридор. Очень длинный. Он похож на туннель, но стены сделаны как из стекла, матового стекла… Как хочется здесь остаться, как хочется. Нет, это не может быть реальностью. Нет. Если он мыслит, значит, это не может, быть реальность. И вдруг, противный писк. Вернее попискивание. Такое методичное и нудное. Пик. Пик. Пик. Время, это время. Оно считает. Интересно, что время считает долг. Почему оно считает? Почему оно решило, что дает в долг? Человек ничего не просил у времени. И ничего не занимал. А время ему постоянно считает. Свой долг. Вернее долг человека перед временем. Как странно. Долг за то чего никогда не брал! А может это Бог дает человеку кредит временем? А потом считает долги? Нет. Бог не может этого делать. Бог не ростовщик. Он добрый. Пик. Пик. Пик. Не куда не уйти от этого счета. Пик. Пик. Шорох. Еще, какое-то движение. И опять пик. Пик, Пик. Это конец. Раз нет ничего больше, это конец. Все. Больше ничего не будет. Стоп. Кто-то говорит. Откуда этот голос?