Канта Ибрагимов - Седой Кавказ Страница 31

Высидевший огромное количество различных лекций, семинаров, конференций, Самбиев быстро определил, что главный коммунист района далеко не оратор, и его лексикон больше соответствует вечернему застолью, нежели серьезному собранию. Однако мало кто мог понять это из присутствующих, да и какая разница, в любом случае «первый» всегда и везде тамада в районе, и все, что он говорит, правдиво и умно.

Оратор начал речь, как положено, с сообщения о доблестных достижениях страны, республики и, конечно, вверенного ему района. Пару раз его вступительная часть речи прерывалась аплодисментами. Когда первый секретарь медленно и степенно перечислял революционные начинания района, кто-то в зале (скорее всего Моллаев) будто бы нечаянно бросил реплику:

– Да если бы не Вы, Иван Николаевич!

После чего оратор, явно смущаясь, не мог скрыть улыбку умиления, откашливался или просто отпивал ввиду ответственности момента глоток минеральной воды. В помещении было жарко, надышало, сперто. Всем хотелось пить, но оратор, проявляя солидарность с жаждущими, делал только глоток, хотя мог выпить и весь стакан!

Потом голос стал басистее, грубее, жестче. Оказывается, в то же время есть в районе не в ногу шагающие, и как это ни прискорбно и ни печально – это их колхоз. А какое имя носит – «Путь коммунизма»! А потом выяснилось, что виноваты в отставании соцсоревнования не колхозники и не все руководство, а кое-кто… И в конце речи: «…Видимо, Шахидов еще не совсем созрел для руководства таким большим хозяйством. Я думаю, что он был, есть и будет хорошим, и даже отличным, главным агрономом. И главное, мне кажется, что эта работа ему по душе, он лучший специалист по растениеводству в районе. И я думаю, мы неправильно, необдуманно поступили, поддержав Шахидова на должность председателя колхоза, мы отвлекли от агрономии такого профессионала, мы буквально оголили отрасль. И Шахидов вместо того, чтобы заниматься любимым делом, так сказать, вынужден заниматься черт знает чем… Конечно, это и моя вина… Но вы понимаете, за всем не уследишь. Главное, что мы вовремя спохватились, и еще главнее, что сам Шахидов поддержал эту инициативу колхоза».

После доклада первого начались прения. Установка дана, жертва определена, свора с цепей спущена. Вначале, мягко прощупывая почву партийного болота, рыскали борзые коммунизма. Искали поддержки не в зале, а в глазах президиума, а потом вконец особачились, оборзели и выяснилось, что Шахидов не годен как председатель, но даже и как главный агроном не сгодится, так как психологически станет в противодействие к новому руководителю.

– Нет, нет, нет, – перебил очередного поддакивающего первый секретарь, – это не по теме собрания. Давайте по существу. Я думаю, что вы с новым руководством сами определитесь кто нужен, а кто нет… А как главный агроном – Шахидов на месте… Вот кто сумеет вытащить колхоз из убытков? Это вопрос.

И тут кто-то из президиума в виде реплики произнес фамилию бывшего главного зоотехника. Как камень в болото кинули, вмиг прекратилось кваканье, только мелкая рябь волны от места падения понеслась кругами по водоему. Дошла волна до окраин, всколыхнула умолкшие тела жаб, удивленно заморгали потревоженные твари, только чуть-чуть призадумались, а потом о животе вспомнили. Раз камень на дно пошел – туда ему и дорога. Главное, чтобы поверхность была гладкой, мошкара обильной, а похоть востребованной.

– Зоотехник был сила!

– Да. Такого специалиста в мире не было!

– Сюда его.

– Да он вор!

– Разрешите мне выступить! – поднял высоко руку Самбиев.

– Нет, – вскочил секретарь парткома, – вы не записаны.

– Я хочу сказать от имени молодежи колхоза в продолжение темы, затронутой уважаемым Иваном Николаевичем, – уже стоял в полный рост Арзо.

Все взгляды устремились на учетчика. Только секретарь парткома уставился на указующий лик Корноухова. Первый секретарь едва заметно кивнул.

– Говори, – сжалился над Арзо секретарь парткома, – только коротко… С места, с места, – крикнул он, но Самбиев прокладывал путь к трибуне.

Абсолютно не обращая внимания на мимику и жесты секретаря парткома, Самбиев властным взором окинул зал.

– Уважаемый президиум, дорогие товарищи колхозники – земляки!

Самбиев сделал многозначительную паузу.

Еще обучаясь в университете, строго выполняя наказ отца и просьбы матери, он, в отличие от его сокурсников, посещал многие бесплатные курсы, семинары и кружки – от водительских и машинописи до ораторского мастерства и бальных танцев. Теперь знания претворялись в жизнь.

– Я, как молодой специалист, выступаю от имени и по поручению многочисленной молодежи и комсомольцев колхоза, – зная, что ему терять нечего, Самбиев держался уверенно, даже чуточку вызывающе, только кровь бросилась ему в лицо, да нервно сжимались пальцы. – Во-первых, прежде чем делать выводы, давайте проанализируем ситуацию. Всего несколько месяцев работает председателем Шахидов. А сколько он сделал? То, что он сильный специалист в растениеводстве, отметил даже уважаемый Иван Николаевич. А что же в животноводстве? За период работы председателем Шахидова я, как учетчик МТФ-3 сообщаю: надои молока выросли на 15 %, жирность составила 3,4% вместо 2,4%, привес КРС превысил 120%, приплод – 99%, падежа в принципе нет.

Точных цифр Самбиев не знал, все бралось с потолка, но опровергнуть статистику по одной ферме никто не мог, тем более в ходе собрания.

– И все это, – продолжал учетчик, – в жестких условиях весны, когда фуража мало, силоса мало, комбикормов нет. Мы знаем, какой запас кормов оставили нам прежние руководители, в том числе и упомянутый здесь главный зоотехник… Во-вторых, в социальной сфере. На фермах обустроены красные уголки, налажены питание и транспорт, вывешены транспаранты и наглядная агитация, улучшены быт и досуг, – бросал в зал общие, но весьма убедительные фразы учетчик. – И наконец, третье, Шахидов – наш земляк. Это возлагает на него необъятный груз ответственности. Он не временщик, как прежние руководители, и всей душой радеет за судьбу колхоза. Посмотрите, как мы живем? Оглядитесь, пожалуйста! Посмотрите, что нам оставили прежние председатели? Дорог – нет, питьевой воды – нет, угля и дров для топки – нет, о газе мы и не мечтаем. На весь колхоз два телефона. Чтобы дозвониться даже до райцентра, надо совершить подвиг… Уважаемый Иван Николаевич, мы знаем и видим, как вы загружены, как вы денно и нощно служите на благо района. Разумеется, вы не можете за всем углядеть, и нам кажется, это вас неправильно информируют о положении дел в нашем колхозе. Дайте, пожалуйста, нашему председателю проработать хотя бы год, а там, если не справится, примите нужное решение. А в данный момент мы целиком и полностью поддерживаем товарища Шахидова, и я даже не знаю, какую совесть надо иметь нашему бывшему главному зоотехнику, чтобы встать перед нашим коллективом, – колхозники вспомнили драку с Арзо и дружно засмеялись. – И последнее. Я заканчиваю. Мы знаем, какие в стране идут перемены. Они возлагают ответственность не только на первого секретаря, но и на простого учетчика. Поэтому мы думаем, что не надо принимать скоропалительных решений, тем более вопреки воле коллектива колхоза. И я от имени всей комсомольской организации колхоза «Путь коммунизма» заявляю, что мы с нашим председателем Шахидовым не опозорим высокое название. Спасибо!

Раздались одобрительные возгласы.

Мнение в зале переменилось. Вслед за учетчиком проявили смелость еще несколько односельчан-колхозников. Оценив ситуацию, президиум сменил тему дискуссии, быстро завершил собрание.

За все выступление Самбиев ни разу не глянул в сторону председателя. А поздно ночью пьяный Шахидов в том же кабинете обнимал учетчика, целовал, обещал любую должность. Вплоть до заместителя. Наутро эта щедрость угасла, но сверхштатным бухгалтером Самбиев стал, а еще через месяц его назначили старшим, но не главным, экономистом по труду и зарплате с окладом в сто девяносто рублей в месяц. Это был существенный рост, и не только в зарплате.

Повезло с новым начальником Самбиеву Арзо. Главный экономист колхоза – Гехаев – мужчина средних лет, неамбициозный, через женщин в родстве, грамотный, внимательный. Порциями стал Гехаев выдавать Самбиеву всю информацию о деятельности колхоза. Ознакомился Арзо с цифрами, потом с утвержденными Правительством СССР нормами и расценками социалистического труда и долго не мог их понять. Такой эксплуатации никто не мог себе представить, но это был закон, от которого нельзя было отойти ни на шаг в учетной документации, в противном случае – арест.

Так, по положению, на конно-ручных и механизированных работах в сельском хозяйстве были определены шесть тарифных разрядов. Первого не было вовсе. Второй разряд – подметание территории, площадь 200 квадратных метров, норма времени – 7 часов, тариф – 2 рубля 95 копеек. Итого уборщица может получать в месяц не более 74 рублей. Самый высокий шестой разряд может применяться только на поливе. Парадоксально, но это была самая легкая работа. Пятый разряд присваивается только высококлассному механизатору с разрешения районной комиссии. В основном использовались третий и четвертый разряды.