Канта Ибрагимов - Седой Кавказ Страница 33

Глаза Арзо побежали, точнее поползли, облизывая белизну кожи, вниз. Длинная гладкая шея, тонкая грудная клетка, распирающая в стороны, даже вверх, перезревшая грудь и, контрастно с талией, мощные удлиненные бедра с едва обозначившейся женственной крутизной. На ногах поношенные тапочки. Могло показаться, что услащенные взглядом Арзо части тела девушки резко разнятся габаритами, но на самом деле они вписывались в такую соблазнительную гармонию, что экономист невольно облизал пересохшие губы, глотнул с сожалением слюну. Только руки, жилистые, раздавленные трудом руки выдавали образ жизни Байтемировой. Чувствуя это, девушка спрятала их за спину. От этого движения Арзо заморгал, вернулся в реальность.

– Садись, пожалуйста, -только теперь он встал.

Полла благодарно улыбнулась, и на ее упругих, сочно-румяных щеках выступили сладкие ямочки.

– Куда ты собираешься поступать?

– В Краснодарский мединститут, – полубоком села девушка напротив стола.

– А почему так далеко?

– А в ближних городах только денежные проходят.

– А у нас в Грозном не хочешь поступать, или только мединститут тебя устраивает?

– Хочу стать врачом.

– А почему именно врачом? – не унимался Самбиев.

– А кем еще может стать женщина? – защищалась Полла.

– Ну, скажем, учителем, – серьезно советовал экономист.

– А может, дояркой? – Полла улыбнулась, и озорная искорка мелькнула в ее глубоких темно-синих глазах.

Самбиев потупился, бросил исподлобья тяжелый взгляд.

– При чем тут доярки? – выпалил он.

– Да я так, к слову, – вновь смутилась девушка. – Просто я дала себе слово, если с трех раз в мединститут не поступлю, то пойду в доярки… Сейчас вторая попытка.

Арзо глубоко вздохнул.

– Только не в доярки, – посоветовал он.

– А почему бы и нет, кому-то ведь и доярки нравятся? – вновь лукавая усмешка промелькнула в глазах девушки.

Наступила долгая, неловкая пауза, нарушил ее Арзо.

– А ты бесстыжая.

– Прости… Село маленькое. Одни сплетни… А если честно, мои отец и мать, как односельчане, гордятся твоими поступками.

Вновь пауза. Осанка экономиста выпрямилась, стала важной.

– А ты?

– Ха-ха-ха, а я не всеми!

– Странная ты девушка, – рассердился экономист.

– Так ты, может, так и напишешь в характеристике – «странная», «бесстыжая», – смеялась Полла, искоса поглядывая на Самбиева, потом вдруг стала серьезней. – Прости меня. Просто твоя мать и сестра каждый день на прополке только о тебе и говорят, и я многое знаю, и мне интересно.

– И что они болтают про меня? – вскипел Арзо.

– Они не болтают, а восхваляют… И я верю, – ирония мелькнула вновь в ее голосе.

– Слушай, я не ожидал, что есть такие разболтанные девушки у нас в селе.

– Ну, это серьезный упрек, – резко отреагировала Полла, – я могу тоже обидеться.

Они посмотрели в разные стороны, надулись.

– Ну ладно, перейдем к делу… – Самбиев взял ручку, чистый листок. – С какого ты года?

– Разве в характеристике год рождения обозначают?

– Раз ты такая грамотная, могла бы и сама написать.

– Спасибо. Я так и сделаю… До свидания. Извини.

Арзо был сражен, такой наглости и откровенности в первую же встречу от чеченской девушки, в глухом Ники-Хита, он не ожидал.

В тот же день вечером сестра Деши говорила брату:

– Полла просила у тебя прощения… А вообще она никому спуску не дает, за словом в карман не полезет…Ей-богу, молодец. И, кажется мне, нравишься ты ей, не зря мать ей все уши прожужжала.

– И ты тоже, – ухмыльнулся Арзо.

– Да, и я тоже. Да знал бы ты ее, это она с виду бойкая. А так очень уязвимая. В поле последние свои тапки бережет, босой ходит, а потом по ночам ноги отпаривает, трет их до посинения камнями… На учебу мечтает заработать. Да все мы одинаковые, нищие… Но она одержимая, упрямая, как вол, пашет одна.

А Арзо о своем думал.

– Слушай Деши, а как это она, как и вы, в поле, а белизну сохранила?

– Ха-ха-ха, так она вся окутана, в шароварах ходит, только кисти, ступни и глаза на виду. Красивые у нее глаза, да, Арзо!?

– Да и не только глаза.

– Бессовестный, я расскажу маме.

– Что ты расскажешь?

– Что ты девок рассматриваешь.

– Так, ну ладно, не о том ты болтаешь. Маленькая еще.

На следующее утро Самбиев выдумал себе задание – объезд бригад колхоза с проверкой. В полдень оказался у свекловичного поля. От жары многие в поле не вышли. В лесополосе, окаймлявшей стогектарное поле, в густых посадках дикой акации и тополя нашел мать и сестру.

– О, привет, братишка, – вскочила Деши. – Ты что это к нам пожаловал?

– С проверкой объезжаю бригады, – устало заявил Арзо, вытирая рукой пот с лица, присаживаясь рядом. – Как жарко… Могли бы сегодня и дома посидеть.

Отцвела акация, вместо снежно-розовых воздушных кистей появились рогообразные зеленовато-бурые бобы. Из-за засухи опавшие цветки акации и на земле не потеряли формы, яркости, пьянящего запаха. Кучкуясь, они, как отвергнутые невесты, ютились в расщелинах и у корневищ трав. В отличие от цветков акации, тополиный пух, с готовностью праздных девок, лип к траве, восседал на открытых участках почвы, готовый от случайного веяния улететь в любую даль.

– Что-то раньше ты к нам не заезжал, – ехидно затараторила сестра, – видно, не к нам, а к Полле приехал.

– Прекрати, – рубанула Кемса. – Что это ты разболталась? Лучше бы как она работала, а то до утра на вечеринке, а днем мотыги поднять не может, к лесополосе тянешься, ждешь когда закат наступит… За Поллу некому горбатить, вот и носится она, как угорелая, а ты за нашими спинами мечтаешь приютиться.

– Перестань, мама, – тронул за руку Кемсы Арзо. – Деши у нас тоже работящая.

– Да чуть что, я во всем виновата, – обиделась девушка. – Вечно нет покоя, все я делаю, и все равно никто не ценит.

– Я сказал, перестаньте, – возвысил голос Арзо и, чуть погодя, примиряя, спросил: – Вода есть у вас?

– Конечно, есть, – встала мать. – Вот Поллу жалко, и почему она не возвращается? Вот так весь день прополку делает, быстрее нас двоих работает.

– А где она? – не выдержал сын.

– Вон, в поле, одна-одинешенька, под самым палевом.

Арзо встал, козырьком руки прикрыл глаза. На горизонте волнилось знойное марево испарений, и далеко-далеко еле виднелся белый бугорок.

– Так это она? Одна? В такую жару на солнцепеке? – удивился он.

– Да, она, – рядом стояла мать, также прикрывая глаза. – Может, ты ей воды отнесешь?

– Так она ведь в своем костюме! – вскрикнула испуганно Деши. – Она сейчас придет или лучше я понесу.

– Не лезь, – злобно фыркнула Кемса на дочь. – Не голая… Помоги Арзо девушке, напои ее. Мы бы пошли, да больно уж жарко. Постарайся привести ее, пусть отдохнет маленько. – И уже вслед уходящему сыну крикнула: – Ты помягче с ней, она как необъезженная кобылица, норовистая, но породистая. Обуздаешь, счастлив будешь.

От этих напутственных сравнений Арзо засмеялся, обернулся.

– Нана, этой лошадью ты меня хочешь стреножить!…

– Хорошая жена – опора, плохая – обуза… Дай бог нам такую сноху, как Полла. Иди, мать сыну плохое не посоветует… И помни, помягче, – уже кричала она вслед.

Шагов пятьдесят оставалось Арзо до цели, когда Полла вдруг тяжело выпрямилась, потирая рукой поясницу и, видимо, мечтая о тени и воде, обернулась в сторону лесополосы. Увидев Самбиева, чуть не потеряла равновесие.

– Арзо, это ты? – вскрикнула она, в удивлении всплеснув руками. – Не подходи. Уходи, пожалуйста.

– Я с проверкой объезжаю поля, – пытаясь быть как можно серьезнее ответил экономист. – А здесь – чтобы дать тебе объективную характеристику.

– Я прошу тебя, не подходи. Я не в том виде, – взмолилась Полла.

– А разве можно быть на колхозном поле «не в том виде»? – улыбнулся Самбиев. – Вроде ты одета, даже более того – вся окутана…К сожалению,- последнее он выговорил с усмешкой.

Они сблизились вплотную. На Полле был странный костюм в виде комбинезона с капюшоном из грубого льняного материала, скрывавшего все тело, кроме кистей, босых ног и глаз. От пота ткань прилипла и четко обрисовывала красивое тело.

– Я тебе воду принес, – протянул он фляжку.

Девушка ловко развязала «паранджу», жадно прилипла к горлышку.

– Костюм кто сшил? – поедая глазами облепленную мокрой тканью грудь, спросил Самбиев.

– Сама, – ненадолго оторвалась Полла от емкости и вновь прильнула к фляге.

– Зачем ты себя так мучаешь? – сжалился экономист.

Полла напилась, лицо ее расщедрилось улыбкой.

– Спасибо за воду. Хочу сегодня или хотя бы до завтрашнего обеда закончить. Мне повторить биологию еще надо.

Вдруг лицо ее посуровело.

– Уходи, – резко сказала она, прикрывая грудь. – У тебя такой взгляд…

– Какой?

– Бесстыдный, даже похабный.

– Ты ошибаешься, – усмехнулся Арзо, глаза его от солнца совсем зажмурились, образуя на коже вокруг глаз многочисленные лучики морщин. – Взгляд изучающий, для написания достоверной, полной характеристики.