Араминта Холл - Всё и ничто / А. Холл ; [пер. с англ. Т. П. Матц] Страница 33

— Мне уже лучше. Но я и подумать не могу о метро и остальном. Да, вы ведь знаете, что к ленчу приедут мои родители.

— Я не сообразила, что они приезжают сегодня.

Агата направилась к чайнику, чтобы хоть как-то скрыть свое огорчение. Господи, это же немыслимо, быть такой забывчивой и откровенно глупой, как Рут. Еще в начале недели они обсуждали приезд родителей Рут, и Агата очень любезно, как она сама считала, предложила, чтобы те ночевали в ее комнате, а не в тесной комнатенке под лестницей. Она рассчитывала, что они приедут в субботу и останутся только на одну ночь. Теперь ей придется собирать все свои вещи и при этом не вызвать подозрение о побеге, и все это в ближайшие четыре часа. Не говоря уже о том, что предстояло сделать для праздника.

— Извините, — теперь говорила Рут, — я уверена, что упоминала об этом. Тем более что мама на редкость хороший организатор, она совсем не такая, как я, она вам здорово поможет.

При этой новой информации на глазах Агаты появились жгучие слезы. Суетливая бабушка плюс к бесполезной матери — и ее идеальный план идет к черту. Сверху позвал Хэл, и она было пошла к нему, но Рут положила ей руку на плечо:

— Не беспокойтесь, Эгги. Я сама. Нечасто мне удается накормить детей завтраком.

Агата хватала воздух ртом, как вытащенная из воды рыба. Но что она могла сделать?

Рут поднималась наверх на голос сына. Ей с трудом удавалось делать веселый вид, и она сомневалась, что сможет продержаться весь день. Она взглянула на часы: только начало восьмого. Почему Эгги уже встала? Но вероятно, та всегда вставала в это время, сообразила Рут. Ведь когда она влетала в кухню в половине восьмого, стол уже был аккуратно накрыт, Бетти ела, чай ждал в чайнике. Как быстро она к этому привыкла. Она никогда не просила Эгги поднимать детей и готовить завтрак, но каким-то образом так вышло, что та делала это каждый день. Рут запаниковала, сообразив, насколько легко она позволила Эгги забрать у нее такую важную часть дня. Или, может быть, все ровно наоборот, может быть, это Рут настолько легко отдала все Эгги.

В комнате Хэла было темно из-за закрытых жалюзи. Он сидел в своей кроватке, волосы во все стороны, и выкрикивал какое-то неразборчивое слово.

— Привет, зайка, ты хорошо спал?

Хэл оторопело смотрел на нее. Снова закричал, но она все никак не могла разобрать. Она попыталась взять его на руки, но он ее оттолкнул. То, что он кричал, было похоже на «Ги», но затем она четко расслышала, как он сказал «мама».

— Я здесь, радость моя, — сказала она, почувствовав, как чаще забилось сердце. Она всегда беспокоилась, что как-нибудь Хэл проснется и его странности придется признать.

Он все еще отталкивал ее:

— Мама!

— Хэл, — сказала она, держа его за плечи. — Это я, я здесь, мама здесь.

В дверь просунул голову Кристиан:

— Что тут у вас происходит?

— Не знаю, мне кажется, у него какой-то припадок. Он зовет меня, но одновременно вроде меня не видит.

Кристиан подошел и пощупал голову Хэла:

— Не горячий. — Он наклонился: — В чем дело, приятель? Мама здесь.

Хэл лягнул Кристиана, попав ему прямо в лицо:

— Уходи. Хочу маму.

— Давай отнесем его вниз, — предложил Кристиан. — Может, это его разбудит. — Он взял брыкающегося и орущего ребенка и пошел с ним вниз, в кухню.

Эгги намазывала тост маслом, лицо напряженное, как натянутое полотно. Как только Хэл ее увидел, он изо всех сил оттолкнул Кристиана.

— Мама! — принялся кричать он снова и снова, звук отлетал от стен и бился об их головы. Эгги подошла к нему, двигаясь осторожно, как в замедленной съемке, и он прыгнул ей на руки, прижался к плечу, зарылся головой в шею и заплакал.

— Шшш… — говорила Эгги, — зачем так кричать, глупышка?

Рут трясло. Она не понимала, что она только что видела, и не знала, как на это реагировать.

— Он называет вас мамой? — спросила она как можно спокойнее.

Эгги подняла голову:

— Нет, разве? Я ничего не слышала. — Но она побледнела, и Рут была уверена, что она лжет.

— Я слышала, — заявила Бетти, — он сказал «мама».

— Он раньше так говорил, Бетти? — спросила Рут.

Бетти выложила ложку каши на стол и сказала:

— Не знаю. Он глупый, все путает. — Взрослые не обратили на это заявление внимания. Рут посмотрела прямо на Эгги и поняла, что тут ей встретилось что-то похуже Сары.

— Вы раньше слышали, чтобы он вас так называл, Эгги?

— Нет. Вы уверены, что не ослышались? В смысле, он мог сказать «Эгги», немного похоже на «мама».

— Нет, я тоже слышал, — вмешался Кристиан.

Рут взглянула на мужа, который был все еще во вчерашнем костюме и выглядел так, будто не спал вовсе, и подумала — в какое же дерьмо они вляпались? Сначала одно, но не успеваешь оглянуться, гора дерьма растет, и вот ты уже в нем по самые уши.

— Послушайте, не надо обращать внимания. Если я еще раз это от него услышу, я ему что-нибудь скажу. Но он же проводит со мной большую часть времени, к тому же он только что проснулся. Наверное, просто перепутал. — Агата переместила Хэла на бедро, и Рут поморщилась, заметив, как легко и привычно она это сделала. — Пойду их одену. Пошли, Бетти, не то в школу опоздаешь.

Рут позволила им выйти из кухни, потому что не могла сообразить, какие еще имелись варианты.

— Ну и что все это было? — спросила она у Кристиана.

— Возможно, пустяки. Полагаю, Эгги права.

— Снова принцип наименьшего сопротивления, Кристиан?

— В смысле?

— В смысле, твой сын только что назвал свою няньку мамой и завопил, когда мы попытались до него дотронуться, а ты рад замести это все под ковер, чтобы не осложнять свою жизнь.

— Тогда что ты сама по этому поводу думаешь?

— Не знаю. — Рут обессиленно села. — Наверное, ему хочется, чтобы она была его мамой, или же она сумасшедшая и заставляет их звать ее мамой, когда нас нет рядом. Я больше ничего не знаю.

Кристиан попытался положить руку ей на плечо, но она отбросила ее.

— Послушай, мы оба очень устали и эмоционально обессилены. Почему не переждать эти выходные и не поговорить с Эгги на следующей неделе? Ничего не произойдет в промежутке, ведь она не будет оставаться с ними наедине.

Рут слишком устала, чтобы плакать.

— Ладно. А теперь, пожалуйста, иди на работу. Я все еще не могу тебя видеть.

Перед глазами Агаты мелькали огни, дыхание было частым и неровным. Она наклонилась над ящиком Хэла и попыталась набрать в легкие побольше воздуха. Кто-то подошел к ней сзади, и этот кто-то собирается забрать ее. Она подскочила, едва сдержав крик. Сердце чуть не выскочило. Но это оказался всего лишь кот. Ей надо взять себя в руки, Рут может зайти в любую минуту.

Она посмотрела на Хэла, который играл со своими машинками на полу, и ей захотелось встряхнуть его и схватить на руки, все одновременно. Любовь, которую он к ней проявил, его потребность в ней, то, что он предпочел ее матери, все это было трогательно и прекрасно, но одновременно пугало ее. В любую минуту он мог их выдать, возможно, уже выдал. По лицу Рут было видно, что та знает, знает то, в чем сама себе не может признаться. Она уже видела такой взгляд раньше.

Когда ей было одиннадцать лет, Гарри уехал, причем никто не сказал ей куда. Последовали шесть блаженных месяцев, когда Агата позволила себе поверить, что он не вернется. Это напоминало штиль после бури, хотя это выражение она впервые услышала всего несколько лет назад, но сразу же узнала — именно так было тогда. Но погода меняется, и шторма обязательно приходят снова.

Она сидела в своей комнате, когда кто-то постучал в дверь, и она небрежно крикнула, чтобы входили, потому что уже отвыкла остерегаться. Но это был он, в дверях ее спальни, ухмылка от уха до уха, мерзкая, похотливая улыбка. Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь и навалился на нее своим внушительным весом, закрыв для Агаты путь к спасению. Агата видела пот на его лице, живот, натянувший футболку, грязь спереди на джинсах. Странно, что она все еще помнила все эти подробности, как и много других, причем так ясно, как будто все было освещено ослепительным светом. Вот только ее восприятие за годы изменилось. Она видела то же самое, но понимала все иначе. Она полагала, что изменения будут продолжаться, что образ Гарри и то, что он с ней творил, будут блекнуть и меняться, и ей не придется переживать это снова всю свою жизнь.

Ты скучала по мне, принцесса, спросил он, и теперь, вспоминая, она поняла, что он нервничал, но в тот день он казался таким огромным, что она боялась ему отказать. Она не ответила, а он продолжал: Господи, я так по тебе скучал, там так одиноко, а ты постоянно плясала в моей голове. После такой информации Агата отложила книгу. Все то время, когда она думала, что освободилась от него, она плясала у него в голове? Может быть, Гарри прав, она хочет этого не меньше, чем он, и любит его.