Робер Мерль - Уик-энд на берегу океана Страница 34

Внезапно труп подпрыгнул и вырвался из рук Майа, по инерции он прогромыхал вниз по ступенькам, пошатнулся, но успел схватиться за перила; сердце его билось как бешеное. С минуту он простоял неподвижно, навалившись на перила и чувствуя в груди глухие удары; он совсем ошалел и тупо старался вспомнить, что он здесь делает, где он, уж не приснилось ли ему все это. Он оглянулся. Но нет, труп был в двух шагах от него. Просто, когда Майа свернул с одного марша на другой, расположенный под углом, рука трупа попала между двух балясин и балясина пришлась ему под мышку; рука свисала прямо в лестничную клетку, и казалось, что это шел пьяница, упал и только чудом не покатился вниз по ступенькам. Майа вернулся, встал на колени, чтобы высвободить свисавшую руку. Нагнувшись, он невольно приблизил свое лицо к лицу покойника, и когда с силой потянул его за руку, безжизненная голова беззвучно перекатилась к нему и уткнулась в его плечо каким-то удивительно нежным и беспомощным движением. Майа пригляделся к нему. Лицо было безвольное, довольно красивое, с мелкими правильными чертами. Теперь в нем не было ничего злобного или порочного. Теперь он выглядел трогательно слабым, почти ребенком, возможно, из-за круглых щек, полуоткрытых припухлых губ. Майа почувствовал, как все его тело с головы до ног покрылось испариной.

Вытащив свою ношу на тротуар, Майа прислонился к стене, стараясь отдышаться. Улица была почти совсем пустынная. Поток солдат миновал ее. Даже сейчас, хотя большинство вилл разбомбили, она казалась спокойной, типично курортной улицей. Все то же жаркое солнце летних каникул, все то же небо сияло над головой Майа. Жизнь, как и вчера, шла своим чередом.

Мимо проехал на велосипеде какой-то солдат. Майа окликнул его:

– Скажи, ты знаешь, где тут похоронная машина?

Солдат затормозил велосипед и уставился на

Майа, разинув рот. Глаза у него были белесые, навыкате.

– Какая машина?

– Ну, грузовик, он подбирает трупы после бомбежки.

– В первый раз такое слышу, – сказал велосипедист. – Похоронная машина? Значит, по-твоему, жмуриков в грузовиках возят? Может, раньше так и впрямь было. Значит, жмуриков на машинах развозят, а мы, живые, шлепай себе по дорогам пешедралом? Нет, видать, свет перевернулся!

– А ты бы предпочел, чтобы наоборот?

– А как же! – без улыбки сказал велосипедист. – А как же? Конечно, предпочел бы! Это ты о нем хлопочешь? – добавил он, указывая на тело.

– Да.

– Это твой дружок?

Майа заметил, что даже когда велосипедист молчит, он все равно держит рот открытым.

– Нет. Не мой.

– Тогда какого же хрена тебе грузовики подавай? Оставь его здесь, раз он не твой дружок.

– Нет, – сказал Майа.

– Непонятно что-то, – сказал велосипедист. – Если он не твой дружок, оставь его здесь. Впрочем, это твое дело. Стараешься словно для себя самого. Пока!

Он сел на велосипед и в мгновение ока исчез за углом. «Тоже мне!» – процедил сквозь зубы Майа. Потом сошел с тротуара и встал посреди мостовой. Улица по-прежнему была пустынна. С минуту он стоял в нерешительности.

– Эй, старик! – раздался чей-то голос.

Майа обернулся. Кричал тот самый велосипедист. Он подрулил поближе, уперся одной ногой в землю и, не слезая с седла, взволнованно уставился на Майа.

– Я его видел, – сказал он.

– Кого видел?

– Грузовик для перевозки мертвых. Я думал было, что ты, старик, шутишь, а представь, видел! Даже не грузовик, а вроде бы огромная платформа, и на ней навалом лежат трупы. Он стоит метрах в трехстах за углом. Нет, скажи, разве не смешно – жмуриков у нас возят на машинах, а мы, живые, пешедралом топаем. Ей-богу, весь мир перевернулся!

– А при грузовике были люди?

– Были – четверо. Трое в кабине, а один, чернявый, залез на крышу кабины. Они как раз закусывают, и знаешь, вот по какому куску колбасы и хлеб тоже! У, сволочи! Такие небось не жрут консервов.

– Значит, ты велел им сюда заехать? – спросил Майа.

– Нет, – удивленно сказал велосипедист, – с чего это я буду им велеть?

– Да чтобы увезти этого.

– А-а, – протянул велосипедист, – но ты же мне ничего не сказал.

– Ну ладно, ладно, – сказал Майа. – Что ты сейчас собираешься делать? Обратно едешь? В том же самом направлении?

– Да.

– Тогда, будь любезен, скажи по пути этим типам, чтобы заехали сюда.

– Извиняюсь, – сказал велосипедист, – если тебе интересно возиться с этим малым, хоть он тебе и не друг-приятель, – твое дело, я уж говорил, словно для себя стараешься, а меня уволь, я в такие дела мешаться не намерен.

– Почему?

– Нипочему, – ответил велосипедист, – не хочу, и все тут.

– Ты пойми, – сказал Майа, – этот тип не мой товарищ, но я его знал, понятно!

– А-а, знал, – протянул велосипедист. – Сразу бы так и говорил, что знал. Если знал – дело другое. Ладно, выполню твое поручение.

– Спасибо.

Велосипедист поставил педаль вертикально и нажал на нее ногой.

– Смешно все-таки, ей-богу, в этой хреновой армии мертвых на машинах развозят.

– А мы, живые, – сказал Майа, – мотаемся пешедралом по дорогам. Мир перевернулся.

– Это ты верно сказал, – удовлетворенно улыбнулся велосипедист, – весь мир перевернулся.

Он исчез за углом. Майа по-прежнему стоял в одиночестве посреди мостовой. Через несколько минут из-за угла показался грузовик, подрулил к нему. Майа сделал знак остановиться. На крыше кабины действительно устроился невысокий чернявый парень, коренастый, видать, весельчак; он возвышался над платформой, где лежали трупы в одежде защитного цвета.

– Привет, браток! – крикнул он, взмахнув куском колбасы.

– Привет! – сказал Майа.

Из кабины вылезли двое. Оба жирные, с лоснящимися физиономиями, в их благополучном обличии чувствовалось что-то нечистое.

– Это твой дружок? – спросил один из них.

– Нет, не мой.

Оба подошли к телу. Подошли вразвалку, не торопясь. И молча уставились на труп. Майа почему-то показалось, что его присутствие их стесняет.

– Грязная у нас работенка, – извиняющимся тоном сказал один, тот, что отозвался первым.

– Ишь как заговорил! Подсоби лучше, – авось не уморишься! – весело крикнул чернявенький. – Ведь сам же напросился на эту грязную работенку. Никто тебя силком не тянул. Ведь добровольно пошел, а?

– Ну ладно, – недовольно сказал первый.

Из кабины вышел шофер и, прислонившись к капоту машины, стал раскуривать сигарету. Был он высокий, хорошо сложенный, с пошлой физиономией, а под носом у него в виде запятой чернели усики. Он скрестил ноги в кожаных крагах и стал смотреть перед собой отсутствующим взглядом.

Те двое подняли тело, один за плечи, другой за ноги, и потащили к грузовику.

– Входите, входите, господа и дамы! – кричал чернявенький. – Чья очередь? Места еще есть!

– Вот ведь, ей-богу, – сказал один из солдат, бросив быстрый взгляд на Майа, – ничего святого у него нет.

Оба остановились примерно в метре от грузовика параллельно платформе и стали раскачивать тело.

– Раз, два – взяли! – кричал чернявенький. – Раз, два – взяли.

Грузчики одним движением подбросили тело. Оно перевернулось в воздухе и с мягким стуком шлепнулось о платформу.

– Раз, два – взяли! – кричал чернявенький. – Все заполнено, мест больше нету! Полный комплект до следующего жмурика. Дзинь-дзинь-дзинь!

Правой рукой он несколько раз дернул воображаемую веревку от звонка.

– Ты уж хватил через край, Жюль, – сказал один из могильщиков, искоса взглянув на Майа.

– Там есть еще один, – сказал Майа, – на втором этаже, но он слишком тяжелый, и я с ним сам не справлюсь, если даже буду волоком волочить. Кто-нибудь из вас мне не подсобит?

– Это в нашу работу не входит, – возразил все тот же могильщик. – Наше дело подбирать трупы на улице, а не по домам ходить их собирать. На эту работу другие парни выделены.

– Неужели вы не можете оказать мне услугу? – спросил Майа.

– Нет и нет, – сказал грузчик, – и еще раз нет.

– Ну а ты?

– Я? – сказал второй. – И я как он…

– А ты? – обратился Майа к шоферу. – Не поможешь ли ты мне?

– Я шофер, – ответил тот.

Он выпустил струйку дыма прямо перед собой и медленно переставил ноги.

– Ладно, я пойду, – крикнул чернявенький со своего насеста, – я пойду, если дашь сигарету.

– Хоть две.

– Иду, – весело крикнул чернявый.

Он аккуратно положил колбасу и хлеб на крышу кабины, потом как гимнаст спрыгнул на платформу. Раздался мягкий стук.

– Простите великодушно, господа-дамы! – сказал чернявый. – Извиняюсь, если я вам слегка ноги отдавлю.

Опершись ладонью о край платформы, он все так же весело спрыгнул на тротуар.