Mike Lebedev - 94, или Охота на спящего Единокрыла Страница 34

Я повторно внимательно перелистал блокнот с самого первого трудового дня девятого марта. Роберт Аронович в списках по-прежнему не значился. Немного смущало лишь то, что данный мне номер явно не совпадал с расположением Радиостанции, а имел, судя по всему, своей диспозицией диаметрально противоположную нам рабочую окраину. «Ну, ничего, — успокоил я сам себя, — это просто означает, что Роберт Аронович звонил с домашнего. Учитывая тонкость и некоторую даже конфиденциальность вопроса — это вполне объяснимо и где-то даже логично!» И, едва не затоптав мать, я кинулся к аппарату, буквально на лету вонзая пальцы в отверстия диска…

— Ты куда? — ошарашено спросила та, — Времени давно девятый час, а он просил до семи звонить. Или завтра уже, после десяти…

«После десяти? — озадачился я, — Значит, телефон этот все-таки рабочий… Тогда как объяснить тот факт, что…» Впрочем, искать новых объяснений сил уже не было. Настроение автора вновь летело по привычной уже синусоиде со всё нарастающей амплитудой: «Глубоко девятый час… завтра после десяти… значит, вновь как всегда: впереди тринадцать с небольшим бессонных часов…»

Ровно в 10.01 следующего дня я остервенело накрутил заветные семь цифр. Последовало несколько мучительно длинных, практически бесконечных гудков, вслед за чем раздался наконец-то заветный щелчок снимаемой трубки.

— Добвый день, я вас вниматевьно свушаю!

— Добрый день! — произнес я срывающимся голосом, — Могу я услышать Роберта Ароновича?!

— Это я, — раздалось в ответ (ну, кто бы сомневался — прим. авт.) — Свушаю, гововите…

— Роберт Аронович, это Михаил, Вы звонили мне вчера, — затараторил я.

— А, Михаил… — последовала пауза, сравнимая лишь со временем, прошедшим от Большого Взрыва Вселенной до появления в ней Человека Разумного. Ну, или мне так показалось… — Ах, Михаил, да, конечно! Миша, мы вазговавивали с Вами вчева, и мне показавось интевесным то, что вы вассказали… (показательно, что почти девяносто восемь процентов корреспондентов, вне зависимости от формы представления, уже со второго обращения начинают называть автора «Миша». Ранее, конечно, это можно было списать на разницу в возрасте в «большую», так сказать, сторону. Но теперь, когда очень часто и в «меньшую»… видно, все-таки есть в авторе что-то такое… обаятельное, что ли? — прим. ред.)

«Разговаривали??? — трясясь от нетерпения подумал я, — Хотя… в некотором роде можно считать, что и «разговаривали»…»

— …вазговавивали, и ваш вассказ о вашей газете показався мне очень интевесным…

«О газете???» — оторопело подумал я… и вспомнил. Точно, было вчера дело, как раз из «наработок» Курбского… то-то я смотрю (вернее, слышу) голос будто знакомый… И представляться этот Роберт Аронович, несмотря на мой прямой позыв к этому, не стал, мол, не пришло еще время, а если придет — я сам вам перезвоню и представлюсь… точно. Порыв автора, преодолевая точку верхнего экстремума, на мгновение задержался — и стремительно понесся вниз. «Значит, это не с Радио… а всего лишь очередной, как бы это помягче выразиться, «клиент», коих было у нас уже несметные тысячи… с другой стороны, это первый, во всяком случае у меня, кто удостоил сеанса обратной связи…»

— …понимаете, Миша, у нас очень специфический товав, и мне бы хотевось как-то расшивить сфеву нашего пвисутствия на вынке. Не могли бы пвямо сегодня подвезти мне экземплявчик вашей газеты, чтобы я ознакомився чуть бовее подвобно. Мне действительно интевесно ваше пведвожение…

Автор тяжко призадумался. С одной стороны, мысль «расшивить сфеву» при помощи рекламы в газете «Москоу Став» была сама по себе очень и очень неплохой. Но с другой, именно сегодня предполагалось навестить «войну», где автор в вопросе посещаемости, учитывая бурные события прошедшего месяца и выражаясь футбольным языком, ощутимо «висел на карточке». Жестокая, бескомпромиссная борьба между чувством и долгом исказила прекрасные черты его лица…

— А прямо сегодня нужно? — хмуро осведомился я, вспоминая, что вдобавок, как назло, именно сейчас ни единого «экземплявчика» под рукою не имеется.

— Да, мне бы не хотевось отквадывать дево в довгий ящик!

— Хорошо, — выдохнул я.

— Миша, тогда записывайте адвес. Вы на машине поедете? Миша слегка приободрился. До сего момента никто еще

не высказывал столь смелой, в полном смысле слова раздвигающей горизонты гипотезы, опровергать которую не было ни малейшего желания, и за которую одну уже следовало сказать Роберту Ароновичу большое человеческое спасибо.

— Я-я-я… — замычал автор в поисках наиболее корректной формулировки, — Вы же в районе метро (…) находитесь? Я-я-я… как бы не очень хорошо знаю этот район… может, проще будет на метро?

— Миша, совевшенно вевно. Мы пвямо вядом с (…). Там надо выйти, свевнуть напваво… (тут в трубке что-то зашипело, после чего к нам присоединилась еще пара беседующих)… Авё, Миша, вы меня свышите?! Напваво и войти под вывеску «Обувдон-Ассуви»!!!, свышите???

— Да! — заорал я, — Абурдон-Иссури???

— Совевшенно вевно, жду вас как можно сковее!!!

«Абурдон-Иссури»… самочувствие автора прекратило ухудшаться и застыло в положении хрупкого динамического равновесия. За названием «Абурдон-Иссури» маячило нечто восточное, цветасто-раскидистое. Не исключено, что это и какой-нибудь новомодный «бизнес-центр», наподобие «Патиссон-Европейской» или «Афанасия Никитина»… «Иссури», ишь… в конце концов, один мой старший товарищ, имевший в те дни небольшое касательство к нефтегазовому комплексу, одного из его лидеров, прославленный концерн « Halliburton », называл запросто — «Халибуртон ». Так что… возможно, это тоже какой-нибудь «халибуртон» и есть. Особенно в сочетании с сообщением о «специфичности товава» — так что все это внушало некое подобие надежды…

— Еду, — сказал я.

Путь до диаметрально противоположной конечной станции метро, особенно с заездом в «Патиссон» за «экземплявчиком», выдался и впрямь неблизким. На открытом участке пути автор, мрачно упершись лбом в стекло, наблюдал за кипевшей снаружи весной, параллельно в самых отвратительных деталях представляя имевший место в тридцати верстах от него процесс переклички на «войне»: «Лебедев… Лебедев!!! Так, опять, что ли, нету? Ну-ну. В принципе, военная подготовка — дело добровольное, как вы все прекрасно помните, товарищи курсанты. Так что годик в «сапогах» по окончании, думаю, для студента Лебедева будет в самый раз. Обратите внимание, что я называю его «студент Лебедев», а не «курсант»…» и так далее. Наконец, двери распахнулись — и я принял тактичное предложение механического голоса освободить вагоны.

На улице по-прежнему бушевала весна. Солнце отчаянно слепило глаза, после опостылевших снега и грязи ветер наконец-то весело гнал по асфальту первую пыль, заодно задувая под укорачивавшиеся день ото дня юбки барышень. Впрочем, всё это ликование природы было не по душу автора. Выйдя из метро, он выполнил предписанный ему поворот направо, краем глаза успев отметить, что зданий, хотя бы отдаленно напоминающих «бизнес-центр», поблизости нет и не предвидится. Если не считать, конечно, павильона диспетчерской конечной станции автобусов со скромной вывеской «Мосгортранс. АСУ-Рейс» над дверью…

В который раз кляня, что позволил втянуть себя в радиальную систему координат шагов и поворотов, а заодно и испытывая тягостное предчувствие, я вернулся к метро и снял трубку таксофона.

— Алло, Роберт Аронович! Это Михаил… Я уже вышел, только никакого «Абурдон-Иссури» что-то не вижу… Будка есть конечной, на ней «АСУ-Рейс» какой-то…

— Миша, так это он и есть! — радостно возопил Роберт Аронович, — Я же вам так свазу и сказав!!! Заходите, и втовая двевьсвева!!!

— Твою ма-а-ать, — протянул я, даже не заботясь, опущена ли уже трубка на рычаг, — Вот тебе и «Абурдон »… вот же черт картавый, а?! Иссури… Оставалось выяснить теперь лишь насчет «специфического товара», и воображение уже любезно рисовало мне самые прекрасные варианты развития событий.

Водилы, рубившиеся в домино за каким-то колченогим столом, взглянули на меня с явным любопытством. Очевидно, столь интеллигентные молодые чемоданы были в данном месте не самыми частыми гостями. Пискнув им на всякий случай нечто вроде «Здрасссь…», я мышкой прошмыгнул к указанной мне двери, распахнул ее, решительно шагнул внутрь помещения и…

Выглядело место сильно. Напоминая то ли подвал какого-нибудь банка после удавшегося «ограбления века», то ли жилище помешавшегося на почве сохранности нажитого имущества подпольного миллионера. Все четыре стены до самого потолка были заставлены сейфами самого разнообразного калибра, двери многих были маняще полуоткрыты. От удивления я даже присвистнул. И тут же откуда-то из дальнего полумрака вынырнул и сам хозяин всего этого отливающего сталью великолепия.