Эльчин Сафарли - Сладкая соль Босфора Страница 35

Честно говоря, хотелось бы организовать яркий вечер с десятком гостей, искрящимися фейверками, зажигающей музыкой. Желание именинницы — закон. Ограничимся спокойным мероприятием. В принципе я, Зейнеп, Айдынлыг — не самая скучная компания… Праздник без вкусной еды на Востоке не праздник. Как всегда, заранее обдумываем праздничное меню. От высококалорийных блюд бесполезно бежать. Жаль, предлетняя диета сорвется. Хотя ничего страшного. Отработаем калории одного дня в бассейне. Вспоминаем обожаемые продукты Гюльбен. Если не изменяет память, подруга без ума от дыни, курятины, баклажанов, грецких орехов, капусты, сливок, семги, всяких фруктовых десертов. Набор продуктов не самый легкий. Что приготовить вкусненького из перечисленного? Листаем наши кулинарные альбомы, рыскаем в интернете, просматриваем прошлогодние выпуски «Софры»… Вроде с горячим, холодными закусками определились. Осталось выбрать салатик. Оригинального в периодике не находим. Последняя надежда на Ши-най. Настоящая палочка-выручалочка. Богиня вкусностей советует пикантный дынный салат. Торт заказываем в кондитерской. Приступаем к святому действу. Нам с Зейнеп только дай повод повозиться на кухне…

Обращаемся к азербайджанской кухне. Капустно-ореховая долма. В качестве горячего. Блюдо готовится без мяса. Получается насыщенным. Зейнеп занялась начинкой. Очищенные грецкие орехи, стакан вареных очищенных каштанов и пару головок репчатого лука пропускает через мясорубку. В смесь добавляет четыре столовые ложки риса, нашинкованный базилик, подсолнечное масло, куркуму. Соль с перцем по вкусу. Тщательно перемешивает. Затем я по одной столовой ложке приготовленного фарша заворачиваю в капустные листья. Выкладываю в кастрюле слоями. «Закупориваю» многослойку дольками айвы, черносливом без косточек. Заливаю двумя стаканами воды. Тушится на среднем огне до выкипания жидкости…

Пока готовится долма, приступаем к готовке холодных закусок. Одна из них — хяв-тя-бяджяр из баклажанов. С приходом лета его часто готовила моя прабабушка Пярзад. Помню, как чернели ее руки, пока отчищала от кожуры толстые фиолетовые овощи. В виду приобретенного опыта занимаюсь хявтя-бяджяром собственноручно. Мою овощи — баклажаны, помидоры, лук репчатый, сладкий перец. Нарубаю маленькими кубиками. Залив водой, тушу в глубокой сковороде. Пока вода не выпарится. Затем вливаю масло и немного поджариваю овощи, посыпая массу четырьмя измельченными зубчиками чеснока. Хяфтя-бяджяр можно хранить в холодильнике до трех дней…

Салат приятно удивил. Не удержались, чтобы попробовать. Солнечный вкус лета. Благодаря дыне, винограду, ананасу. По словам Шинай, рецепт из Италии… Мякоть дыни нарезаем кубиками, зеленые виноградины разрезаем пополам. К ним подмешиваем накрошенного ананаса, нарезанную куриную грудку, предварительно поджаренную. Все ингредиенты заливаем соусом, приготовленным из взбитых сливок. К ним добавляем майонеза, щепотку порошка карри, пол столовой ложки сахарного песка. Салат получается особенно вкусным после двухчасовой пропитки в холодильнике.

…Увидев накрытый стол с горящими свечами, Гюльбен заплакала. Переполняющие эмоции. Обняла нас. Утерев слезы, быстро начиркала в своем желтом блокнотике несколько фраз. Навсегда запечатлелись в памяти. «Сегодня самый счастливый день… Спасибо вам… Как думаете, сейчас мама с нами?» Беру ручку из дрожащих пальцев, пишу на следующей страничке: «Она с тобой, именинница!» Сентиментальная Зейнеп не сдерживает слез. Включаю любимую песню Гюльбен. «Baş harfi ben» Кенана Догулу. Сложно что-то сказать. За нас говорит музыка.

…Праздновали до поздней ночи. Сытые, развалились на ковре в гостиной. Вино дурманило, Зейнеп рассказывала о первом поцелуе. Мы с Гюльбен безмолвно вспоминали Чамлыджу. Великий холм, некогда соединивший два затерявшихся дружеских сердца.

Глава 33

…Преодоление определенного этапа жизни приближает к постижению смысла бытия. Возникает уверенность в завтрашнем дне. Приобретаешь то, что, казалось бы, приобрести невозможно. Спокойствие. Бесценно. Исходит из нутра сердца. Вознаграждение за выстоянные трудности…

После Стамбула перестал бояться самолетов. Теперь для меня они средство передвижения, а не путеводители в угнетающую реальность. Когда-то боялся покидать Стамбул. Опасался вероятности не вернуться. Сейчас страх исчез. В море города души брошены якоря горячо любимых людей. Крепко держат за руку, сжимают ладонь. Не отпустят. Теперь Стамбул — неотъемлемые главы восточной реальности. Главы, составляющие целый сюжет толстенной книги…

За прожитые годы в городе души многое простил, отпустил. Во многое поверил заново. Фотографии с эпизодами нынешней жизни яркие. Серых тонов нет. Поверхности холодильника не видно под мультяшными магнитками. Ими закреплены десятки снимков — живые комиксы моей повседневности… В Стамбуле перевернул страницу, поменяв образ жизни. Завел собаку, отыскал половинку. Почти оплатил кредит за квартиру, полную солнечного света. На моей тумбочке лежат симпатичные томики Памука в мягкой обложке. В кухонном шкафу со стеклянными дверями сложены в ряд кофейные кружки. Каждая из них — частичка домашнего уюта. Накупил десятки комплектов постельного белья. Мягкий, хрустящий хлопок радужных цветов. Ложишься спать в понуром настроении, просыпаешься — в бодром… Зейнеп подарила раритетный дубовый стол. Когда-то принадлежал одному турецкому поэту. Три месяца находился на реставрации. Получил «второе дыхание». Теперь пробуждает во мне желание творить. Вечно завален исписанными листами бумаги, фантиками шоколадных конфет, засохшими шкурками апельсинов. Запах цитрусов впитался в мертвую пластмассовую оболочку лэптопа, на котором пишу статьи для турецких газет…

В Стамбуле научился жить так, как хотел. Вне преград, осуждений, опасений допустить ошибку. Совершаю шаги, не взвешивая сутками напролет «за», «против». Экспромт приносит удачу, если он осознанный. Перед прыжком долго не думаю. Доверяюсь внутреннему порыву. Пока не подводил… Недавно захотелось перекрасить стены прихожей в бирюзовый цвет. Отказался от консультаций с дизайнерами. Поступаю по велению души. Срочно вызываю знакомого маляра, плачу за оперативность. Наутро прихожая становится весенней.

…До переезда в город души сомневался в силе возможностей. Услышал бы историю о себе сегодняшнем — принял бы за небылицу. Направить русло жизни в желаемом направлении?! Сказки, подобное не реально. Москва с Баку казались засасывающим болотом, выбраться из которого сложнее сложного. Верил в мимолетность Стамбула в жизни. Не верил, что город души может приютить в себе очередного приезжего. Слишком недоступно-огромным казался Константинополь… После кратковременных поездок впечатление в корне изменилось. Почувствовал теплоту объятий великого города. Вдохнул силу притягивающего Босфора. Стамбул звал к себе. Убежал к нему от самого себя…

Забылось незабываемое. Корочки на ранах отсохли, боль медленно вытекла из вен, слезы грусти сменились слезами счастья. Прошлое есть. Теперь оно задвинуто тяжелой велюровой занавесью. О прошедшем спектакле напоминает пыльная афиша среди заросших паутиной реквизитов…

…Зейнеп говорит, что я счастлив. «Человек, сумевший сделать счастливым ближнего, сам является счастливым». Познакомила с творчеством Туве Янссон.

Читает великую писательницу вслух. Для меня. Новеллу «White lady» на русском языке. Бархатный голос, смешной акцент, растянутое произношение «я». «Не смейся… Вот выучу русский на идеальном уровне, начну тебя исправлять». «Это улыбка восхищения. Когда ты читаешь Янссон, ее проза выглядят более выпуклой… Ты тот самый муми-тролльчик, долго разыскиваемый мною». Смущенно опускает голову, переводит тему. «Познакомилась с творчеством Туве в 1998 году. На английском. После первой же книги влюбилась в эту женщину. Решила съездить в Хельсинки, хотя бы одним глазком увидеть Туве. Родители удержали… Когда узнала о ее кончине, моя мечта разбилась вдребезги. Неужели, добрые волшебницы умирают?» — «К сожалению, малыш. Суровая реальность… Давай в следующем году съездим на могилу Туве. Поднакопим денег, купим билеты… Что нам мешает? Хочу подарить тебе кусочек мечты». Решено. Зейнеп продолжает читать «White lady». Любимый голос убаюкивает. Спустя пять минут засыпаю. Вижу во сне Финляндию, заснеженные улицы, замерзшую восточную пару…

…Жизнь поддается корректировке. Внести изменения проще простого. Стоит захотеть. Безусловно, без жертв не обойтись. Придется. Жертвы — это осадок на дне кружки с шикарным кофе… Конечно, проще отказаться от мечты. Жить в бессмысленном потоке. Ждать зеленого цвета светофора, стоя на тротуаре. Сколько пройдет времени в ожидании? Неизвестно… Жизнь — как пух из распоротой подушки. Тысяча возможностей поймать. 999 из них — пустые.