Кэти Летт - Мальчик, который упал на Землю Страница 35

– Ну тогда, похоже, надо с ним залечь и все выяснить, – предложила Фиби с улыбкой в полголовы.

И поздно вечером, когда Арчи кончиками пальцев провел мне по загривку, внутри у меня расползся юркий жар желания. Я будто скользнула в горячую ванну этого мига. Мы легли на кровать, и его тепло озарило меня. Тихая завороженная ночь наложила на нас свои чары, и совсем скоро мы радостно обливались потом в полной наготе.

Когда я открыла глаза, Арчи смотрел на меня, приподнявшись на локте. Его улыбка окатила меня, как высокая волна прибрежные скалы.

– Хей-хо! – воскликнул он и с почтением прикрыл глаза. – Вот так заезд! – Он откинулся на подушки. – Я на тебя ставки буду делать на Больших Национальных.

– Кто б говорил! Эти твои сексуальные приемчики не для новичков. Людям нельзя пробовать это в домашних условиях самостоятельно, – ошеломленно выговорила я, неохотно натягивая трусы. – Играй ты на бильярде, дул бы сейчас на свой метафорический кий.

– Я на свой рецепт подал патентную заявку: семьдесят три минуты на остроумную беседу, шестнадцать – на слоновьих размеров комплименты, ноль ремарок о футболе и спортивных машинах и немного кропотливой, проверенной в лабораторных условиях работы языком, которую я пока не могу рассекретить. Но у меня, кажется, есть один соперник – в Бразилии. – И он ответил на комплимент: – Да и ты, Люс, в постели такая, что даже соседей тянет покурить.

Уже через пару секунд мы увлеклись заново: меня прижали к кровати, кружева слетели на щиколотки, а щиколотки взлетели к его ушам. Похоже, теперь закуривали и домашние питомцы соседей. Вот так примерно мы и провели остаток выходных.

В субботу к вечеру Мерлин прибыл из музея раньше обычного и вломился ко мне в спальню. Лицо ему перекосило от изумления, будто его кувалдой огрели.

– Поразительно!

Я натянула на себя одеяло и вся подобралась, ожидая нокаута.

– Я был в музее, и тут до меня дошло. С помощью времени вселенная делает так, чтобы все не случалось разом! – От изумления он заломил руки и театрально вздохнул. – А еще я понял, что когда человек улыбается, это у него мысль проявляется на лице, да, мам? Очень не терпелось тебе сообщить. Ох, – вздохнул он еще раз, – беда со всеми этими фактоидами – слишком уж их много.

Он забрался к нам в постель и просиял:

– Ну, чем займемся?

От облегчения я расхихикалась, а вслед за мной загоготал и Арчи. И настроение это как-то растянулось на несколько дней. Наш дом превратился в уютный кокон любви и смеха, Мерлин и Арчи резвились вовсю, и вдоволь нам было и жаркого с овощами, и дуракавалятельных балаганных экспромтов. У нашего счастливого кавардака был и саундтрек: Арчи бренчал и пел всякое китчевое кантри. Песни делались еще смешнее, когда приходилось растолковывать Мерлину смысл текстов. Объяснить значение «Меня бесит в тебе все, кроме меня»[84] оказалось очень непросто. Равно как и «Ни разу не ложился спать с уродкой, но просыпаться приходилось мне с такой»[85]. И вот еще: «Как целовать в ночи мне рот, что срал мне в уши целый день?»[86] Я неумолимо впадала в восторг, наблюдая, как Мерлин расцветает в домашнем тепле и уютном панибратстве. Меня больше не прибивало к земле грузом жизненных трудностей и невозможностей. Наоборот – меня распирало оптимизмом.

– Если в барах есть «счастливый час», значит, должен быть и «несчастный»? – спросил меня Мерлин на полном серьезе, когда я целовала его на ночь под занавес нашего уик-энда. – Американская конституция говорит, что каждый должен искать свое счастье. А как узнать, что ты его уже нашел?

И правда – как? В упоительном сплетении тел глубокой ночью меня охватила дрожь чистой радости. Я даже не сразу опознала это чувство. Может, и впрямь это чудище лесное, эта человеческая руина сумеет выжать из меня всю мою горечь и заполнить счастьем полости в моих костях? Мог ли он и впрямь взять и облечь серую прозу моей жизни в пурпур? Роман «Цвет пурпурный»[87] уже был издан, и это единственное, что удерживало меня от его написания.

Чуть погодя, услышав, как кто-то нашептывает сердечные признания – и среди них прозвучало слово «обожаю», – я осознала, пока Арчи чиркал языком по моему соску, что это шепчу я. Свет надежды робким гостем замаячил у меня перед глазами. Может, я и правда еще способна влюбляться? Я на цыпочках двинулась навстречу этой мысли, словно боялась ее разбудить. Может, жизнь все-таки решила мне воздать? Может, старый рокер – неожиданный счастливый поворот в мучительной истории? С годами я превратилась в тяжкий том таких историй. Но что-то в этом человеке заставляло меня ослабить оборону. Кто бы мог подумать, что Арчи и будет тем рыцарем, который переплывет ров и проломит мои стены?

Под окнами прокатился джип, из его динамиков по улице прогрохотало басовое «умца-умца», но я едва обратила внимание. На почве беспробудного счастья я стала вдруг благосклонна к брендовой одежде, кольцам в носу, западным женщинам-мусульманкам, пирсингу, ботоксу, корпоративному арго и личным тренерам. Люди, знаменитые лишь собственной знаменитостью, больше не раздражали меня – равно как и интонирование вверх, неправильная грамматика, конаны-грамотеи, пользовательские инструкции, пневмосдуватели для листвы, а также дурацкие имена типа Поэма, Тиса, Венера, Стелла, Мелодия или Кассия. Я, похоже, перенесла брюзгаэктомию.

Арчи накатился на меня. Я вгляделась в его лучистое улыбчивое лицо, и любовь к нему показалась мне вдруг не такой уж странной.

Когда утром в понедельник меня вынул из постели стук в дверь, пришлось вытягивать себя из объятий Арчи, будто он весь целиком был сшит из «липучки». Хрустальное осеннее утро шелестело позолоченными листьями, и я топала вниз по лестнице в полном блаженстве.

Если бы все это снимали в кино, вода в вазах должна была бы заколыхаться, как бы предостерегая: сейчас случится нечто монументальное. Я же в полном неведении добралась до входной двери, вся взъерошенная и насквозь пропахшая густым кисло-сладким духом любовных игр. Распахнула дверь, облаченная лишь в Арчину рубашку и довольную улыбку, – и обнаружила на пороге бывшего мужа. В его руках громоздилась охапка цветов.

– Люси. Прости, что я тебя бросил. На самом деле я люблю тебя. И никогда не переставал любить. И Мерлина. И я хочу посвятить остаток своих дней тому, чтобы загладить все, что я наделал. Я хочу вернуть тебя, любимая. Отчаянно хочу.

Часть третья

Джереми

Глава 14

Перерожденное созданье

Я удостоверилась, что трусов не обмочила, так что, в общем, удар с гордостью выдержала. В ушах у меня стучала кровь. Я смотрела на своего бывшего мужа целую безмолвную вечность: двадцать секунд? десять лет? Кто знает? Передо мной был тот же Джереми – те же острые скулы, сжатые челюсти, глаза такой голубизны, что можно утонуть, и ослепительная улыбка игрока, ставящего по-крупному. Дизайнерская рубашка, черные брюки, обязательный «ролекс» – да, все на месте, за исключением болтов, торчащих из шеи. Пришлось напомнить себе, что он – то самое чудовище, которое меня бросило много лет назад. Оторвав от него взгляд, я попыталась заговорить, но губы словно накачали новокаином.

Выкрутиться удалось бы, только применив мою технику выживания – вернувшись к дефолтной установке «язвительная дерзость».

– Можно было догадаться, что ты где-то поблизости: соседские собаки места себе не находят, – произнесла я наконец, хотя сердце под рубашкой Арчи барабанило как сумасшедшее. – Чего тебе надо? – Я уже собралась окончательно и приготовилась к любому удару.

– Я вел себя отвратительно, – произнес Джереми замогильным голосом, будто ему только что диагностировали рак яичек. Тот же голос, странно знакомый и незнакомо странный.

Мы пялились друг на друга через пропасть. И тут Джереми приступил к заранее приготовленной речи:

– Мужчин нужно принуждать к подписанию брачного соглашения об эмоциях. Молодоженов обычно беспокоят финансы, а что же чувства?.. Чувства – вот долгосрочный вклад женщины. Все могло бы получиться как надо, если бы ты заставила меня подписать такой контракт: Я обещаю стараться тебя веселить. Я обещаю смеяться над твоими шутками... Я обещаю говорить тебе обо всем, что я в тебе люблю, каждый день, начиная с твоего чудесного смеха... Я обещаю никогда не оставлять тебя в час нужды... Я обещаю быть хорошим отцом.

Лицо мне свело от изумления. Я закатила глаза практически до кромки волос.

– И ты думаешь, я во все это поверю? Что после всех этих лет ты вдруг изменился?

У Джереми лоб сморщился, как корка на остывающем крем-брюле.

– Я правда изменился. У меня в голове не укладывается, что я натворил с тобой. Мне нужно было увидеться с тобой и рассказать тебе, что я чувствую.