Андрей Матвеев - Indileto[роман в 22 уровнях] Страница 35

Лапидус улыбнулся и уснул, а проснулся от того, что его разбудил телевизор.

В это время ровно сутки назад он уже вышел из дома. Или собрался выходить? Лапидус не помнил, да сейчас ему это было все равно. Это вчера он сел не в тот троллейбус, а сегодня он просто проснулся не в своей постели. Лапидус подумал, что он вышел из зоны неудач, отчего–то опять улыбнулся и выбрался из–под одеяла.

Пол был теплым, сквозь штору пробивалось солнце. «Третье июня!» — вспомнил Лапидус и пошел в душ.

В ванной все пахло Эвелиной, в ванной еще было влажно, в ванной висело мокрое полотенце. Лапидус залез в ванну и включил душ, горячая вода, холодная вода, горячая вода, холодная вода, Лапидус взял флакон с жидким мылом и брызнул себе в ладонь. Мыло пахло то ли клубникой, то ли ежевикой, а значит, что мыло тоже пахло Эвелиной. Лапидус опять улыбнулся. Третье июня начиналось совсем не так, как второе. Лапидус взял мокрое полотенце, накинул его на себя и вышел из ванной.

Телевизор по–прежнему работал, девушка по–прежнему что–то говорила юноше.

— Эй! — говорила девушка. — Какое приятное утро, ты не находишь?

Юноша рассмеялся в ответ и сказал: — В такое утро хочется совершить что–то грандиозное, согласна?

— Согласна, — отвечала девушка, — но что?

— Сейчас нам опять позвонят и скажут, — говорил юноша, — вот сейчас, слышишь, звонок!

Лапидус взял трубку.

— Привет, — сказала ему Эвелина, — ты проснулся?

— Проснулся, — почти промурлыкал Лапидус.

— Все хорошо? — спросила Эвелина.

— Отлично! — сказал Лапидус. — Только я вытерся твоим полотенцем!

— Мухлик! — нежно сказала Эвелина и добавила: — Кажется, я люблю тебя!

Лапидус промолчал.

— Включи компьютер, — сказала Эвелина.

— Включу! — ответил Лапидус.

— И делай все, как надо, ладно?

— Ладно, — ничего не поняв, сказал Лапидус.

— Целую! — сказала Эвелина, в трубке послышались короткие гудки.

— Прекрасная новость! — сказала девушка.

— Восхитительное утро! — добавил юноша.

Лапидус подошел к компьютеру и включил его в сеть.

— А уже девятый час, — раздался за его спиной девичий голос.

— Восемь часов десять минут! — откликнулся юноша.

«Войди в систему!» — прочитал Лапидус надпись, появившуюся на мониторе.

Лапидус ткнул клавишу «enter» и вошел в систему.

На экране появилась Эвелина.

— Еще раз привет! — сказала она ему.

— Привет, — ответил Лапидус и скинул с себя полотенце.

— Ты голый! — сказала Эвелина.

— Голый! — согласился Лапидус.

— Оденься! — велела Эвелина.

— Погода сегодня замечательная, — раздался все тот же девичий голос из телевизора, — это вчера на нас обрушились дожди, да не дожди — грозы…

— Грозы, грозы, грозы… — пропел юноша.

— Вот я и говорю, — сказала девушка, — это вчера были грозы, а сегодня их не будет, только солнце, с самого утра и до позднего вечера!

— Я тебя смущаю? — спросил Лапидус.

— Нам некогда, — сказала Эвелина, — нам надо уезжать.

— Куда? — удивился Лапидус.

— Тебе нравится этот город? — ответила вопросом на вопрос Эвелина.

— Нет, — сказал Лапидус и поморщился.

— Тогда одевайся, чем быстрее — тем лучше!

Лапидус послушно начал одеваться.

— Они одеваются! — говорила девушка юноше. — Они одеваются и сейчас пойдут на улицу…

— Кто куда, — подхватил юноша, — кто на работу, кто — в поисках работы…

Лапидус опять поморщился. Он был уже в штанах и рубашке с короткими рукавами, оставалось застегнуть на рубашке пуговицы.

— Отлично, — сказала Эвелина, — теперь — пакет.

— Какой? — удивился Лапидус.

— Тот самый! — сказала Эвелина.

— Его нет! — сказал Лапидус.

— Он в столе, — сказала Эвелина и подмигнула, — открой второй ящик сверху.

Лапидус застегнул последнюю пуговицу и наклонился к столу. Четыре ящика, первый, второй, третий, четвертый, второй сверху идет сразу после первого. Лапидус открыл ящик и обнаружил, что он забит старыми журналами и какими–то папками с бумагами.

— На самом дне, — сказала Эвелина, — сразу найдешь.

— Может, нам всем поехать за город? — спросила девушка.

— На реку, — подхватил юноша, — давайте–ка, все поедем сегодня за город, на реку…

— Сегодня среда, — сказала девушка, — рабочий день…

— Ну и что? — сказал юноша. — Среда — почти то же, что суббота, так же начинается на «с»

Лапидус засунул руку под эту кипу журналов и папок и нащупал что–то твердое и продолговатое, упакованное в картон.

— Верно, — сказала Эвелина, — это он!

Лапидус достал пакет из ящика. Даже не пакет — что–то в картонной коробке, похожей на коробку из–под видеокассеты. Заклеенный клейкой лентой коричневый картон, никаких надписей.

— В полдевятого будь на улице, — сказала Эвелина, — я заберу тебя на машине и мы сразу поедем, понял?

Лапидус посмотрел на экран монитора. Тот мерцал странным глубоким светом, никакой Эвелины на нем не было.

— Эй! — сказал Лапидус.

— Что — эй? — спросили его из телевизора.

— Вы мне надоели! — сказал Лапидус.

— Выключи! — посоветовала ему девушка.

Лапидус ничего не ответил, он крутил в руках пакет и пытался понять, как тот оказался у него в руках.

— Открой, — сказал юноша.

— Зачем? — спросил Лапидус.

— Интересно, — сказала девушка и добавила: — А тебе интересно?

Лапидус опять посмотрел на монитор компьютера. Тот стал черным, изредка по нему пролетали звездочки.

— Время, — сказал Лапидус, — сколько сейчас времени?

— Восемь пятнадцать, — сказала девушка, — тебя ждут через пятнадцать минут.

— Успею? — спросил Лапидус.

— Успеешь! — сказал юноша.

Лапидус крутил пакет в руках и думал, как его открыть. Пакет был плотно обклеен лентой, так плотно, что Лапидус не мог ее отодрать руками.

— Ножницы, — сказала девушка, — посмотри в столе ножницы.

— Где? — переспросил Лапидус.

— В верхнем ящике, — посоветовал юноша, — скорее всего они там!

Лапидус открыл верхний ящик стола и достал ножницы. Надрезал край пакета и положил ножницы обратно. В пакете лежала видеокассета. Простая бытовая видеокассета, которую Лапидус достал из пакета. Из пакета выпала видеокассета, выпорхнула, вывалилась, вылетела.

На бумажном ярлычке от руки, фломастером, было нацарапано: «Indileto».

— Боже, — сказал Лапидус и ему опять стало тошно.

Утро второго июня напомнило о себе утром третьего июня.

— Не бойся, — сказала девушка, — и торопись!

— Восемь двадцать, — сказал юноша, тебе скоро выходить!

— Я вас выключу! — сказал Лапидус.

— Конечно, — сказала девушка, — только посмей!

— Вы меня достали! — сказал Лапидус.

— Мы его достали! — тем же тоном передразнил его юноша.

Лапидус вставил кассету в видеомагнитофон и переключил телевизор на видео.

У него оставалось десять минут, через десять минут Эвелина должна подъехать за ним на машине. Скорее всего, той самой, большой и синего цвета. И они уедут из Бурга, может быть, что навсегда.

Лапидус нажал «play», пошло черно–белое изображение, будто снятое скрытой камерой.

Троллейбусная остановка, судя по всему, утро. Среднее утро, то есть в районе восьми часов. Не раннее, не позднее, а именно, что среднее. На остановке стоят люди, среди них Лапидус увидел Лапидуса. Лапидус стоял на остановке и готовился сесть в троллейбус. Вот троллейбус появился, вот он начал притормаживать. Лапидус смотрел на то, как Лапидус на экране садится не в тот троллейбус. Лапидусу захотелось взять в руки пулемет и разнести вдребезги телевизор.

Но пулемета под рукой не было, как не было ни автомата, ни маленького эвелининого пистолета, ни даже подводного ружья.

Лапидус представил, как он стреляет в телевизор из подводного ружья. Длинной металлической стрелой из хорошей, качественной стали. Может быть, что титановой. Стрела дзинькает и вонзается в центр экрана. Как раз в самом центре экрана Лапидус сейчас заходит в двери троллейбуса. Стрела попадает в Лапидуса, экран с грохотом разлетается, из телевизора валят искры и дым.

Лапидус смотрел, как двери троллейбуса закрылись и троллейбус отъехал от остановки. Камера переместилась внутрь троллейбуса и Лапидус увидел, как Лапидус пробирается по проходу, увертываясь от очередного рюкзака очередного дачника. А затем Лапидус увидел двух одинаковых мужчин, которые пристально смотрели на Лапидуса.

И тогда Лапидус выстрелил в телевизор.

Экран разлетелся вдребезги, Лапидус облегченно вздохнул.

Все это было вчера, но сейчас все уже по–другому. Лапидус опять подумал, что он выбрался из зоны неудач, а значит, что его Бог про него не забыл. И вообще — пора на улицу, уже почти восемь тридцать.