Томас Пинчон - Винляндия Страница 36

Начав в глубинах корпоративного охвата «Жизни и He-Жизни Вавадзумэ», в вышине над тёмно-лиловым излучением города, призрачными сумерками Маруноути он помышлял отъединиться и освободиться, работать бы ронином, сиречь самураем без хозяина, пойти вольным ландскнехтом в опасный мир. К тому времени, как жизнь привела его сюда, в вонючий зверский отпечаток, к красным, зелёным и жёлтым огням в дымке и полосатым барьерам, к возне в грязи и дожде ради тайны, что в конце может оказаться простой, как обычная алчность, стал по крайней мере независимым, хотя Профессор Вавадзумэ по-прежнему подбрасывал ему много работы, но на лацкане пиджака нет больше корпоративного значка, лишь неукрашенная петлица, без повелителя, единственный постоянный адрес теперь — клетушка во внешнем Уэно, за которую он платил вскладчину, содержащая бронированный конторский шкаф, телефон да подписанное фото Профессора в рамке, подаренное им же, когда он пустился в путь сам по себе (увеличенный снимок работы папараццо, Профессор смотрится придурочнее обычного, кидаясь вслед за известной красоткой в золотом ламе, со вздыбленной причёской и двухсантиметровыми ресницами возле бара в Синдзюку, а в одном углу его рта начинается светящаяся нитка слюней), Такэси уже долго был кочевником по пустыне небес, снова и снова отбывал в керосиновых парах в поисках очередного связника в очередном тихоокеанском порту, кивал лицам, которые последний раз видел на выходе из здания «Ят-Фат» на Де-Вё-роуд, приглядывался к корпусу стюардессы и тому, что можно увидеть в иллюминатор из корпуса самолёта, и наконец, когда пошли на взлёт, вверял себя богам небес. Однако несмотря на миллионы пассажирских миль, он ни разу не мог припомнить, что оказывался в их царстве, а вместо этого лишь стонал, трудился, над самыми паутинами линий высокого напряжения, чуть ли не делясь своей ячейкой на скоростной автостраде, совершая бесчисленные короткие скачки между местными взлётными полями, местами, о которых Такэси и не слыхал никогда, невидимыми под промышленным дымом и выхлопом транспорта, засунутыми подальше от всех обещаний дикого синего далека.

Вот он прибыл на дно странного кратера, намного ниже уровня моря, после долгих обходов и ощущения, что время потеряно навсегда… Публика из техвзвода, с которой он пытался поговорить, вся, покамест, держалась уклончиво. Я так и знал! понял он. Я покупал мало выпивки! Дождевые тучи упрочились. Задрав голову, Такэси уже не мог разглядеть гребня, с которого спустился. Группа Техов поблизости принялась сердито орать друг на друга, лучи их фар на касках метались и пересекались. Такэси приметил знакомца — Минору, эксперта правительственного сапёрного отряда. Не совсем гений, скорее idiot savant[69] с рентгеновским зрением. Когда дискуссия переместилась, Минору остался, разглядывая что-то в чаше ладоней.

— Довольно странно сегодня, Минору-сан!

— Странно! Да вы только поглядите!

Знакомо.

— Восточный блок, нэ?

— Э. Но вот — смотрите! — Минору повернул фрагмент.

— Хэн на![70] — Но идентифицировать модификацию он позволил Минору.

— Южная Африка!

— Мотто хэн на![71]

Наконец Минору махнул рукой и пошёл прочь.

— Никогда в такой дыре не бывал. Не нравится!

— Пойдёмте выпьем! — крикнул ему вслед Такэси.

Что бы Минору ни ответил ему, оно потерялось вдруг в обвале грохота, ужасающего рёва вполне себе близко в тумане. Все, кого видел Такэси, привстали или пригнулись, глядя вверх, не вполне изготовившись делать ноги — куда вообще в этой смертельной грязевой ловушке можно сбежать? — но расслабившись, беспомощные под неким неотвратимым, невообразимым спуском… да и что это вообще, возникает из прикрытия туч, вызывает рефлекторную волну охов, охватившую парализованных зевак… что это за блестящая поверхность чёрной чешуи, каплющая морской водой и ламинарией, эти гигантские когти, изгибающиеся к земле?

— Оно вернулось! — Люди завопили и побежали. Другие, извлекши камеры, пытались фотографировать смятение, или сердито махали приближающемуся объекту счётчиками радиации и микрофонами. Когда Такэси сумел хоть как-то отреагировать, таинственный гость, мельче, нежели предполагалось вначале, косо подался к импровизированной посадочной площадке, а на ней оказался одним из эскадры громадных модифицированных пассажирских вертолётов «Чипко», чьё брюхо экипаж, олицетворение розыгрышей, известное всей фирме, в шутку замаскировал — пластиковым полотном и обтекателями соответствующей текстуры — под стопу чудовища. Всех одурачили!

Вертолёт прилетел эвакуировать всех из ямы, немедленно, согласно объявлению через его динамики. Ещё одна шутка?

— Какая разница? — вслух пробормотал Такэси, — я готов. Хватит уже на сегодня работы!

— Я услышал, — сказал Минору, забираясь с ним на борт. — Вы серьёзно — насчёт выпивки?

— Ещё бы. — У него что-то на уме — что же?

— Мы не могли бы взять — «сингапурских слингов»?

Когда оторвались от земли, поползли вверх вдоль грязевых утёсов, что уже крошились вниз тёмными ревущими обвалами, Такэси вспомнил о своей машине, по-прежнему на парковке. Получится ли прийти в прокатную контору и снова сослаться на форс-мажорные обстоятельства, хоть эта отговорка уже и выдохлась? Они поднялись в глубокие тучи и летели при нулевой видимости, возможно, час или больше. Пассажиры, преимущественно Техи и военные, читали бульварные газетки и журналы комиксов, слушали в наушниках карманные радио, играли в карты или го. Такэси и Минору направились в корму, к маленькому бару с прейскурантом, который чрезмерностью своей компенсировал недостаток разнообразия. «Сингапурских слингов» у них не было, поэтому пили пиво. По мере того как накапливалась пустая тара, вибрировавшая вдоль стойки от боя лопастей, Минору становился всё загадочней и лукавей.

— Тут, наверху, мне нравится… оно мне как туалет — окончательное, уединённое место.

— А — вы много летаете?

— Дела — по большей части нынче за рубежом. В прошлом году провёл в небе — больше, чем на земле!

Такэси напомнил себе, что всякий раз, когда его компаньон вообще-то собственноручно не разбирал незнакомые бомбы, он необратимо приказывал это делать другим.

— Вместе мы не летали, — продолжал Минору, злобно сияя, — со Лхасского Международного, старого доброго «Эл-эйч-экс»!

— Ай. Знал, что вы про это вспомните.

— Из ума не шло — особенно сегодня! Возможно, угадаете, почему!

Вертолёт вынырнул на среднеполуденный свет. Летели они над какой-то обширной жёлто-серой промышленной резервацией, полной зданий, чья единственная задача была прикрывать деятельность внутри от зрителей над ними. Кроме того, имелись участки, выделенные под парки, и нечто похожее на торговые и развлекательные центры. Ожила ГС[72].

— Мы приближаемся к знаменитому «Городу технологии» компании «Чипко», родине «Чака» — самого невидимого на свете робота. — Такэси и Минору попробовали заказать ещё два пива, но бар закрывался. — Насколько невидим, — продолжал голос, — можете поинтересоваться вы, «Чак»? Что ж, он ходил среди вас, весь наш полёт! Да, и сейчас может быть рядом с вами — и-или вами! — Начали снижаться, зажглись табло, Минору вздохнул.

— Лучше б я тут остался! — ГС начала декламировать железнодорожную информацию. У «Чипко» была своя станция «Токайдо Синкансэн», с которой путь до Токио займёт чуть меньше трёх часов.

В поезде они вернулись к гималайской проделке. Сходства имелись — нападение на неодушевлённое, чешское происхождение как взрывателя, так и взрывчатки, «Семтекса»… и подложная мотивация.

— Значит, — сказал Такэси, — вы не считаете, что это самострел.

— Кто выписал плавающий полис?

— Сам Профессор Вавадзумэ. — Как и в гималайском инциденте. Они переглянулись, два усталых матёрых профи, как обычно, чувствующие себя туземцами из джунглей, что идут следом за лесным пожаром, собирая жёлтую медь по пенни за тонну. Над ними в вышине уже много лет шла какая-то всепланетная борьба, накапливалась власть, жизни стоили меньше, заменялся персонал, по-прежнему управляемый законами бандитских разборок и родовой вражды, хотя всё уже намного переросло их в масштабах. «Чипко» увязла по самые уши, и выглядело так, что Профессор запросто мог впитывать часть боевых действий. Ни Такэси, ни Минору теперь уже ничего не удивляло в игре, где повседневными пешками были пиратские корабли стратосферы, а в заложники брали Гималаи.

— Вот же ж Гималаи! — предавался воспоминаниям Такэси. — И в наихудшей части, вдруг налетает эта вьюга…

— … и мы сбились с пути — всё бело! Не могли перевал отыскать! Секунды — тикали!