Ивлин Во - Офицеры и джентльмены Страница 36

– Нет. Это маловероятно. Слишком светский человек. Но возникает вопрос: что мне следует теперь предпринять?

– Ничего.

– Но это же дело принципа. Несмотря на то что он мой прямой начальник, прав пользоваться моим химическим туалетом у него не больше, чем прав носить мои ботинки.

– Да-а. Но я, например, дал бы бригадиру свои ботинки, если бы они понадобились ему.

– Возможно. Но в таком случае, извини меня за откровенность, ты не очень-то заботишься о своих ботинках, не так ли, старина? Так или иначе, но ты, стало быть, считаешь, что я должен покориться без каких-либо возражений?

– По-моему, ты поступишь невероятно глупо, если не покоришься.

– Все это надо хорошенько взвесить. Как, по-твоему, следует ли мне обратиться по этому вопросу к начальнику штаба?

– Нет, не следует.

– Возможно, ты и прав.

На следующий день Эпторп доложил:

– Дело приняло еще худший оборот.

Гай так много думал об эпторповском химическом клозете, что сразу же догадался, что именно имеет в виду Эпторп.

– Новые незваные посетители?

– Нет, не это. Сегодня утром, когда я выходил из сарайчика, бригадир шел в него. Он посмотрел на меня очень странно. Ты, наверное, заметил, что иногда у него очень пристальный и неприятный взгляд. Так вот, он посмотрел на меня так, как будто хотел сказать: «Тебе здесь нечего делать».

– Он человек дела, – сказал Гай, – поэтому тебе долго ждать не придется. Тем или иным образом, но он даст тебе знать, каково его мнение на этот счет.

Весь день Эпторп был не в своей тарелке. Его ответы на вопросы по тактике были необдуманными, решения по возникавшим проблемам – нелепыми. День выдался очень холодный. Всякий, даже самый короткий, перерыв в занятиях он использовал для дежурства поблизости от сарайчика. Он пропустил чай и возвратился только тогда, когда до вечерней лекции оставалось десять минут. Нос у него покраснел, щеки посинели.

– Ты заболеешь, если дело и дальше пойдет так, – сказал Гай.

– Оно не может пойти дальше, – возразил Эпторп. – Произошло самое худшее.

– Что именно?

– Пойдем посмотрим. Я ни за что не поверил бы, если бы не видел все собственными глазами.

Они вышли в вечернюю темноту.

– Это случилось всего пять минут назад, – продолжал Эпторп. – Я начал дежурить здесь сразу после чая и промерз до самых костей, поэтому под конец начал прохаживаться. Мимо меня Прошел бригадир. Я поприветствовал его. Он ничего не ответил. Потом он воспользовался «гром-боксом» прямо на моих глазах. Потом он снова прошел мимо меня, я опять поприветствовал его, а он, я это хорошо видел, улыбнулся. И ты знаешь, Краучбек, это была сатанинская улыбка.

Они подошли к сарайчику. Гай заметил на двери что-то большое и белое. Эпторп направил на дверь луч карманного фонарика, а Гай увидел аккуратно выведенную надпись: «Всем чинам ниже бригадира вход запрещен».

– Он, наверное, специально заказывал эту надпись одному из писарей, – гневно проговорил Эпторп.

– Да, это ставит тебя в весьма затруднительное положение, правда? – сказал Гай.

– Я подам в отставку.

– По-моему, в военное время это невозможно.

– Тогда попрошу перевести меня в другой полк.

– Мне будет скучно без тебя, Эпторп, намного больше, чем ты, возможно, предполагаешь. Так или иначе, но через две минуты – лекция. Давай пойдем.

Лекцию читал сам бригадир. Мины-сюрпризы, оказывается, занимали все более важное место в действиях дозоров на Западном фронте. Бригадир рассказал о натяжных проволоках взрывателей и о самих взрывателях противопехотных мин, подробно описал, как однажды придумал привязать мину-сюрприз к козе и отправить ее в лагерь бедуинов. Он редко бывал энергичнее и словоохотливее, чем на этой лекции.

Вечер этого дня был одним из тех, на которые не планировалось ни дискуссий, ни ночных занятий, когда желающие могли поэтому обедать вне пределов школы.

– Давай пойдем в «Гарибальди», – предложил Эпторп. – Я не хочу сидеть за одним столом с этим человеком. А ты пообедаешь со мной как мой гость.

В «Гарибальди» лицо Эпторпа, овеваемое парами густого супа из риса и овощей, обрело более жизненный цвет, а когда он еще и подкрепился несколькими рюмками бароло, отчаяние совсем пропало и Эпторп сделался необычно храбрым. Пелеччи наклонился очень низко, когда Эпторп пересказывал историю о нарушении его законных прав. Разговор для Пелеччи был малопонятным. «Гром-бокс» – изобретение этого способного офицера, незаконно присвоенное старшим офицером, было явно каким-то новым важным оружием.

– Я не думаю, что обращение в армейский совет приведет к каким-нибудь положительным результатам, – сказал Эпторп. – А как, по-твоему?

– По-моему, не приведет.

– В таком деле, как это, полной непредубежденности от них ожидать нельзя. Я не утверждаю, что будет иметь место безусловная предвзятость, но ведь в конечном итоге они бесспорно заинтересованы в том, чтобы поддержать авторитет старших, если это в их силах. Стоит им только обнаружить малейшую возможность, малейшую зацепку…

– А ты считаешь, что в твоем деле есть такие зацепки?

– Откровенно говоря, старина, считаю, что есть. В офицерском Суде чести дело, конечно, было бы истолкованно по-другому, но нельзя не признать вполне законным то обстоятельство, что бригадир имеет право запретить вход в любые предоставленные бригаде помещения или постройки. Нельзя опровергнуть и тот факт, что я установил свой «гром-бокс» в сарайчике без разрешения. Именно за это и может уцепиться армейский совет.

– Конечно, это вопрос спорный, – согласился Гай. – Поскольку «гром-бокс» предназначен теперь для бригадирского чина, прикасаться к нему не имеет права никто, кроме бригадира.

– Ты совершенно прав, Краучбек. Попал в самую точку. – Эпторп с искренним восхищением посмотрел на Гая вытаращенными глазами. – Ты знаешь, бывают такие моменты, когда решение проблемы буквально крутится в голове. Я долго обдумывал это дело, прикидывал его и так и сяк, пока не почувствовал, что заболел от умственного напряжения. Вот тогда-то я и понял, что мне необходимо мнение постороннего человека, необходимо мнение человека, который лично не вовлечен в это дело. Я не сомневаюсь, что рано или поздно я и сам пришел бы к такому же решению, но мне, возможно, пришлось бы мучительно размышлять над проблемой добрую половину ночи. Я очень признателен тебе и в большом долгу перед тобой, старина.

Им принесли новые блюда и поставили новые бутылки вина. Джузеппе Пелеччи находился в полной растерянности. «Гром-бокс», как ему теперь казалось, – это кодовое имя какого-то важного политика, не имеющего военного чина и пребывающего в данном районе скрытно. Пелеччи передаст эту информацию в таком виде, в каком получил ее сам: за что купил, за то и продаст. Более просвещенные и пытливые руководители должны будут разобраться и понять что к чему. Сам же Пелеччи вовсе не претендует ни на какое повышение. Ему вполне достаточно выгоды, которую он извлекает из ресторана. Он сам создал хорошую репутацию своему заведению. Заниматься решением политических проблем ему надоело, а уж о сражениях и говорить нечего – он просто боялся их. Он и приехал-то сюда главным образом для того, чтобы уклониться от военной службы.

– А потом специальный zabaglione[19], джентльмены.

– Да, да, давайте, – согласился Эпторп. – Давайте все, что у вас есть. – И, повернувшись к Гаю, добавил: – Имей в виду, что я угощаю тебя – обед за мой счет.

Гай имел это в виду с самого начала. «Это напоминание, – подумал он, – было не чем иным, как бестактным выражением признательности». В действительности это была хитрая просьба об оказании дальнейших услуг.

– Я считаю, что в юридических аспектах дела мы разобрались очень хорошо, – продолжал Эпторп. – Но теперь встает вопрос о том, как действовать. Каким путем нам изъять «гром-бокс» из сарайчика?

– Таким же, каким ты внес его туда, по-моему.

– Это не так просто, старина. Мы имеем дело с переплетением всяких осложнений. В сарайчик его внесли алебардист Крок и я. Как же мы можем вынести его оттуда, не нарушив запрещения? Не могу же я приказать солдату совершить незаконное действие. Об этом нельзя забывать. К тому же мне просто не хотелось бы просить его. Он участвовал во всем этом деле с явной неохотой.

– А нельзя ли заарканить этот твой «гром-бокс» через открытую дверь?

– Очень рискованно, старина. Да и аркан-то мой где-то среди других вещей у командора.

– А нельзя ли вытянуть его оттуда магнитом?

– Ты что, Краучбек, пытаешься превратить все в шутку?

– Я просто высказал предложение.

– Не очень-то практичное, позволь тебе заметить. Нет. Кто-то должен войти в сарайчик и вынести его оттуда.

– Несмотря на то, что вход воспрещен?

– Кто-нибудь из тех, кому это запрещение неизвестно, или по крайней мере тот, об осведомленности которого о том, что вход в сарайчик воспрещен, бригадиру неизвестно. Если его и застанут на месте, он может сказать, что в темноте надписи не заметил.