Джонатан Коу - Какое надувательство! Страница 38

— Не очень похоже на воскресный лагерь, а? — произнес Родди.

— А других зданий здесь нет?

— Есть деревушка милях в пяти, по ту сторону холма. Вроде бы это все.

— Зачем кому-то понадобилось селиться в таком заброшенном месте?

— Бог знает. Говорят, главный корпус построили в 1625 году. Мое семейство завладело им только лет через пятьдесят. Поместье купил один из моих предков, Александр, из каких-то своих соображений, а потом начал достраивать. Потому от первоначальной кладки мало что сохранилось. Теперь вот этот якобы утиный пруд, — Родди ткнул в окно, ибо дорога шла параллельно урезу воды, — известен под именем «ледниковое озеро Кавендиш». Никакое оно, конечно, не ледниковое, потому что его выкопали. А Кавендиш Уиншоу был моим прапрадядей, он-то и приказал его вырыть и наполнить водой лет сто двадцать назад. Наверное, хотел проводить долгие счастливые часы, катаясь на лодке и вылавливая форель. И вот теперь — посмотрите только на него. Тут на берегу пять минут постоишь — и уже можно от пневмонии умереть. Я всегда подозревал, что Кавендиш — да и сам Александр, если вдуматься, — должно быть, принадлежали к… в общем, к эксцентричной ветви семейства.

— А что это означает?

— О, вы разве не слышали? У семейства Уиншоу — долгая и почетная история душевных заболеваний. Длится и поныне.

— Поразительно. Обо всех вас книгу бы написать.

В этом замечании прозвучало всепонимающее лукавство, которое слушатель более искушенный, нежели Родди, засек бы немедленно.

— Так о нас и писали, раз уж об этом зашла речь, — в блаженном неведении отозвался Родди. — Я даже встречался с автором — несколько лет назад давал ему интервью. Настырный такой малый, должен сказать. Но тогда все прошло тихо-мирно. Он хорошо поработал.

Они подъехали к главной аллее. Родди свернул, и машина нырнула в темный тоннель под кронами деревьев. Во дни давно прошедшие аллея, должно быть, еще могла пропустить приличных размеров экипаж, но теперь крыша и ветровое стекло встретили упорное сопротивление лоз, плюща, лиан, низких ветвей и всевозможных сучьев. Когда машина все же вырвалась на свет угасавшего дня, со всех сторон предстало точно такое же запустение: лужайки сплошь заросли сорняками, о клумбах и дорожках можно было лишь догадываться, надворные постройки, казалось, готовы развалиться — окна выбиты, кирпич осыпается, двери висят на ржавых петлях. На Родди, судя по всему, впечатления это не произвело — с несгибаемой решимостью он подогнал машину по гравию к самой парадной двери.

Они вышли, и Фиби огляделась. Немую робость ей внушало не столько благоговение, сколько странное и непривычное дурное предчувствие. Теперь она поняла, что Родди удалось заманить ее в такое место, где она будет себя чувствовать особенно одиноко и уязвимо. Ее охватила дрожь. А пока он вытаскивал из багажника вещи, она окинула взглядом второй этаж поместья и за средником одного окна уловила какое-то движение. Мимолетное: бледное, изможденное и перекошенное лицо глянуло из дикой путаницы седых волос на прибывших с такой безумной злобой, что от одного этого взгляда в жилах застыла кровь.

Родди рухнул на кровать и шелковым платком промокнул лицо, цветом теперь напоминавшее свеклу.

— Фу… Должен признаться, я этого не ожидал.

— Я же предлагала помочь, — сказала Фиби, подходя к эркерному окну.

Продолжительные звонки и стук кулаками в парадную дверь не вызвали никакой реакции, поэтому Родди пришлось воспользоваться собственными ключами. Затем он настоял на том, чтобы единолично втащить наверх чемоданы, а папку Фиби осторожно придерживал локтем под мышкой. Сама Фиби молча шла за ним — ее потряс дух мрака и тления, пропитавший дом. Гобелены на стенах обтрепались и истерлись до самой основы; тяжелые бархатные шторы на площадках уже кто-то задернул, и умиравший солнечный свет внутрь не проникал; два комплекта рыцарских лат, шатко стоявшие в нишах друг против друга, казалось, проржавели насквозь; и даже головы разнообразных охотничьих трофеев, закончивших свою жизнь украшениями на стенах поместья, смотрели с выражением крайнего уныния.

— Гимор где-то здесь, но он уже наверняка в стельку пьян, — объяснил Родди, отдуваясь. — О, давайте-ка проверим, получится или нет.

Он уцепился за шнурок колокольчика, свисавший над кроватью, и шесть или семь раз неистово дернул. Из утробы здания донеслось треньканье.

— Должно получиться, — задышливо произнес Родди, растягиваясь на кровати.

Минут через пять в коридоре раздались шаги — нестойкие и невероятно медленные, причем поступь одной ноги звучала гораздо тяжелее другой. По мере приближения можно было расслышать, что их сопровождает кошмарный хрип. Шаги резко замерли, хрип не умолкал, а через несколько секунд в дверь громко постучали.

— Войдите! — крикнул Родди, и дверь со скрипом приоткрылась.

В щели обозначилась потрепанная фигура, сильно смахивающая на покойника; глаза, мерцая из-под нависающих бровей, подозрительно заметались по всей комнате, пока не остановились на Фиби, которая сидела в эркере и в изумлении разглядывала; это явление. Запах алкоголя сшибал с ног. Фиби подумала, что опьянеть можно от одного вдоха.

— Молодой хозяин Уиншоу, — просипел дворецкий голосом хриплым и лишенным всякого выражения; взгляд его не отрывался от гостьи. — Какое удовольствие видеть вас с нами снова.

— Насколько я понимаю, вы получили мое сообщение?

— Так точно, сэр. Комнату вам приготовили еще утром. Однако я не был осведомлен… то есть я не припоминаю, чтобы меня информировали… что с вами прибудет… — Он сухо откашлялся и облизал губы, — …спутница.

Родди сел на кровати.

— Это мисс Бартон, Гимор, молодая художница, которую, как я надеюсь, в ближайшем будущем мне выпадет честь профессионально представлять. Она останется на день или два. Я подумал, что в этой комнате ей будет удобнее всего.

— Как пожелаете, сэр. Я спущусь и отдам распоряжения кухарке, чтобы ужин подавали на четыре персоны.

— Четыре? Почему — кто еще приезжает?

— Сегодня днем я получил телефонограмму, сэр, от мисс Хилари. Судя по всему, она прилетает вечером и также намеревается прибыть в сопровождении… — Он снова прочистил горло и облизал морщинистые уголки рта, — …спутника.

— Понятно. — Казалось, Родди не очень доволен известием. — Ну, в таком случае нас, разумеется, будет пятеро. Я полагаю, отец отужинает с нами?

— Боюсь, что нет, сэр. Днем ваш отец перенес легкий несчастный случай и уже отправился на покой. Врач порекомендовал ему сегодня больше не утомлять себя.

— Несчастный случай? Что за несчастный случай?

— Весьма прискорбное происшествие, сэр. Целиком и полностью по моей вине. Я вывозил его на дневной моцион и — самым непростительным образом — потерял управление его креслом, отчего оно понеслось до самого подножия холма, где и разбилось. О курятник.

— Господи, а… травмы?..

— Одной курице снесло голову, сэр.

Родди пристально посмотрел на него, словно желая удостовериться, что это не шутка.

— Хорошо, Гимор, — наконец произнес он. — Я уверен, что мисс Бартон захочется немного отдохнуть с дороги. Ступайте скажите кухарке, что к ужину нас будет четверо.

— Будет исполнено, сэр, — ответил дворецкий, шаркая к двери.

— А что на ужин, кстати?

— Курица, — не оборачиваясь, ответил он. Фиби и Родди снова остались одни. Повисла неловкая пауза, затем со смущенным хохотком Родди выдавил:

— Его в самом деле уже давно пора выгнать на вольные хлеба. Я вот только не знаю, кого еще они найдут приглядывать за таким местом.

— Мне стоит осмотреть вашего отца, как вы считаете? Я, наверное, смогу что-то сделать.

— Нет-нет, об этом врач наверняка уже позаботился. Лучше не вмешиваться.

— Ваш дворецкий, кажется, сильно хромает.

— Да, бедолага. — Родди поднялся с кровати и принялся бесцельно расхаживать по комнате. — Уже лет десять — пятнадцать, здесь тогда еще жил мой дядя Лоренс. В то время им не давали покоя браконьеры, поэтому повсюду установили капканы. И похоже, старина Гимор сам в один попался, — насколько я понимаю, поздно вечером. А нашли беднягу только утром, — должно быть, от боли он потерял сознание. После того случая, видать, и стал прикладываться к бутылке. Говорят даже, от этого… понимаете, да? он немного повредился. Умом, я имею в виду. Стал таким странноватым.

Фиби ничего не ответила.

— Я ведь предупреждал вас, что это за место.

— К ужину я должна переодеться? — спросила она.

— Да боже упаси. Только не ради меня и уж точно — не ради моей дорогой сестрицы и ее так называемого спутника. Хорошо, что вспомнил, кстати, — надо бы спуститься и выставить им посадочные огни. Гимор наверняка забыл. Давайте я зайду за вами минут через десять и покажу усадьбу, пока совсем не стемнело?

— А как же ваш отец?

В улыбке Родди не отразилось ничего.