Антон Сорокко - Aprositus (Ненайденный) Страница 4

– Да, вроде так и было, командир рассказывал, – подтвердил Герман.

– Проспал я всё, короче, – недовольно буркнул толстяк, – а видимость хорошая, всю дорогу можно было в окно смотреть.

– Да, видно всё было здорово, я весь полет по карте проследил.

– Жалко, будем надеяться, что назад мы так же полетим. Но вообще, маршрут необычный.

– У меня сегодня с самого утра как-то всё необычно, – отозвался Герман, но развить эту мысль не успел. Стюардесса объявляла о том, что самолёт подлетал к Тенерифе и начинал снижаться. Всех просили занять места, пристегнуться, а сумки убрать под сиденье.

– Так, компьютер я под сидение класть не буду, – сказал Андрей, и обхватил руками черную сумку с эмблемкой «тошибы».

– Растрясут ещё чего.

– А зачем ноутбук с собой возишь?

– Фотки скидываю с камеры, карты тут у меня всякие, с интернета много чего наскачивал, пригодится всё, а то если всё распечатывать, то бумаг на отдельный чемодан наберется. Так что с компьютером удобней.

Андреева соседка всё ещё спала.

– Подруга твоя как крепко спит.

– Да это не подруга. По крайней мере, пока. – Он снова улыбнулся. – Мы на регистрации рейса вместе стояли. Я один лечу! Кстати, а её будить или нет? – Андрей задумчиво оглядел свою спутницу. – Давай-ка я её пристегну, пусть так спит. Минут десять ещё лететь, а потом к терминалу ещё рулить. – И негромким щелчком осторожно сомкнул на талии тяжелые замки самолетного ремня безопасности.

Для Германа это был последний звук его тихой и размеренной жизни.

Щелчок застегивающегося ремня совпал с оглушительным грохотом слева за бортом. Было ощущение, что от хлопка лопнут перепонки. Иллюминатор слева от него озарился ярчайшей вспышкой и самолет тряхнуло так, что с полотка отвалился плафон, а стоявшую в проходе стюардессу подбросило к потолку и швырнуло на пол. Самолет как будто провалился в яму и затем вынырнул на поверхность. От скачка потемнело в глазах.

«Что это?» – пронеслось у Германа в голове.

– А-а-а-а-а! – закричали со всех сторон.

Не успевших пристегнуться людей выбросило из кресел, ударило о ставшие вдруг опасными углы и швырнуло вниз, где Герману их было уже не разглядеть.

– Взорвался! Двигатель горит! – кричали люди.

Людские крики не смогли перекрыть ещё один хлопок. Там же слева по борту. Этот взрыв был чуть слабее первого. Самолет ещё раз сильно тряхнуло, а затем с какой-то потусторонней силой бросило вперёд и вниз. В салоне полностью погас свет, и человеческий крик превратился в жуткий вой какого-то гигантского стада животных, застигнутых врасплох и загнанных в угол чудовищным зверем.

«Не дай Бог… Не дай Бог… Не дай Бог… – единственное, что со скоростью тридцать фраз в секунду, проносилось у Германа в мозгу. – Не дай Бог…. Не дай Бог!!!!»

Вслед за тем самолет получил мощнейший пинок сзади и, заваливаясь на левый бок, начал стремительно падать вниз. Давление сдавленным желудком подступило Герману к горлу и заложило без того оглохшие уши. Из глаз полились слёзы, а в нос и рот забивался серый с пластмассовым запахом удушающий дым.

Дитер Ленгинг припарковал взятый на прокат «ситроен С-3» рядом с Туфелькой Королевы. Это горное образование, действительно по форме напоминавшее женскую туфлю, было одним из самых известных на вулкане Тейде и непременно привлекало к себе массу туристов.

С этого ракурса выгодно выглядел и сам вулкан, поднимавшийся перед ним величественной громадиной, с широким, непоколебимым основанием и узенькой светло-желтой треугольной вершиной – остатком наслоившейся во время последнего извержении серы.

– Фантастиш, – удовлетворенно причмокнул Ленгинг, и стал настраивать свой зеркальный полуавтоматический «кэнон».

«Хорошей камерой снимать – одно удовольствие», – думал он, устанавливая штатив и привинчивая новый фотоаппарат специальным винтом. Денег, конечно, отдал за него немало, но, учитывая цены на подобную технику дома, в Германии, а также срочную необходимость приобретения такого аппарата для предстоящей поездки, сделка казалась ему неплохой.

Фотоаппарат он купил за день до того у одного индуса, которых на Тенерифе, похоже, было не меньше, чем самих немцев. По крайней мере, все магазинчики, торгующие на острове электроникой, принадлежали индусам. Чувствовали они здесь себя превосходно: очень бойко тараторили по-испански, а в Пуэрто Крузе – настоящей немецкой столице Тенерифе – даже вели торг на сносном немецком. Видимо, для их бизнеса это было принципиально: в городе живёт сорок тысяч человек, добрая четверть которых – выходцы из немецкоязычных стран. Да и большинство туристов в Пуэрто Круз привозят сюда голубые автобусы немецких ТУИ и Неккерманн.

С одним из этих ассимилировавшихся индусов по имени Санджей, владельцем небольшого магазинчика на приморском променаде, Ленгинг вчера и торговался. Сначала его, было, смутила свастика, красовавшаяся на обложке изрисованной непонятными индийскими иероглифами бухгалтерской книги.

«Санскрит?» – успокоил себя Ленгинг.

Перехватив его озабоченный взгляд, проворный индус успокаивающе заверил, что свастика – это символ солнца в его стране, так что пусть «майн фройнд» не пугается и спокойно выбирает себе фотоаппарат. Ленгинг, конечно, о свастике всё знал и без индуса.

Ловкий индус сбросил цену на камеру, но безбожно завышал стоимость сопутствующих аксессуаров – штатива, светофильтра, дополнительных объективов и даже сумочки. В итоге, Ленгинг выложил за комплект довольно значительную сумму. Тем не менее, он прекрасно знал, что индусы слывут лучшими продавцами в мире, поэтому в некоторой степени был даже доволен тем, что сторговал у проныры почти триста евро.

Сегодня, накануне очень важной для него поездки, новая фотокамера должна была быть опробована в действии. Опять же день позволял: была пятница – основной день заезда на Тенерифе, так что народу по дороге на вулкан Ленгинг встретил немного: все были либо в аэропорту, либо на чемоданах в холлах гостиниц. Какое счастье, когда в кадр не лезут вездесущие англичане или вредные соотечественники. Поэтому делать фотографии сегодня было приятно: на смотровой площадке у Туфельки не было абсолютно никого.

Ленгинг поймал в объектив вулкан. На фоне безоблачного неба Тейде смотрелся бесподобно. Немец видел, как по правому склону вулкана неспешно поднимался голубой вагончик канатной дороги. Навстречу ему с верхней стоянки спускался другой.

Если он правильно помнил, а в таких вещах он не ошибался никогда, в каждый вагончик помещалось тридцать пять человек. Курсировали вагончики с высоты 2.356 метров на высоту 3.555. Проезжали этот километр с небольшим всего за восемь минут, потому неспешность, с которой они двигались по склону, была, конечно же, обманчивой.

Тут чуткое ухо немца уловило какой-то шум. Шел он откуда-то сверху и напоминал отдалённые раскаты грома.

«Странно, – подумал он, – гром среди ясного неба?»

Грохот повторился. Обернувшись на звук, он увидел ужасающую картину. Над горным кряжем высоко в небе летел сияющий фюзеляжем самолет. Левое крыло самолета дымилось, и самолет оставлял за собой широкую тёмную полосу. Где-то у двигателей вырывалось пламя. Самолет явно терпел аварию.

– Катастрофе! – закричал в панике немец и лихорадочно начал доставать из кармана шортов телефон. Телефон путался в складках и никак не доставался.

Насколько мог разглядеть Ленгинг, горящий самолёт был явно пассажирским, очень похожим на «боинг», на котором два дня назад на Тенерифе прилетел он сам. Самолет кренился влево, в сторону горевшего крыла, так что скоро левое крыло немец уже не видел. Ясно было одно: в Тенерифе самолет не врежется. Его уносило в океан, в сторону соседней Ла Гомеры или Ла Пальмы – оба острова были рядом.

«Он сможет сесть на воду, – пронеслась в голове Ленгинга успокаивающая мысль. – Главное, чтобы он как можно дольше сохранял высоту и не столкнулся с островами. Вокруг вода, вода и вода, километры воды. Есть шанс, что все спасутся!»

Правой рукой он набирал на телефоне 112 – номер экстренной службы в Испании.

– Шайсе, нет покрытия, – выругался он, видя, что номер не набирается. Телефон издавал противное безнадежное пиликанье.

«Где же он упадёт, за Ла Гомерой или за Ла Пальмой? А ведь там есть ещё Эль Йерро, – вспомнил он карту Канарского архипелага, которую перед отъездом из Франкфурта выучил наизусть. – Самый западный остров. Он дальше всех. Но вроде бы он у самолёта не на пути. Да где же здесь берёт телефон?! Нужна какаянибудь возвышенность!»

Не теряя ни секунды, Ленгинг швырнул штатив с фотокамерой на заднее сиденье машины, вскочил за руль и с прокрутом колёс вырулил со стоянки в сторону канатной дороги: там мобильный телефон должен был работать. В коричневую жестяную урну из-под «ситроена» отлетел мелкий камешек гравия, издав одинокий протяжный минорный звон.