Александр Щёголев - Главный враг Страница 4

Перед тем, как испытать оружие, я посмотрел в лицо врага. Гигантские глаза светились разумом. То, что я сейчас сделаю, было им безразлично. Я направил психогенный излучатель в сторону этих глаз, зажмурился и нажал на спуск.

Пока дезинфицирующие струи смывали с него грязь, он постепенно приходил в себя. Наваждение расплывалось неясными образами, оставляя ощущение порядка в делах и уверенности в мыслях. Шлюзовая камера была тесной клетушкой с клепаными металлическими стенами. На овальной двери висела табличка: «Выход только по сигналу!», рассеянный свет лился из оконца в потолке. Человек подождал, пока дезинфекция закончится, повесил автомат на плечо, поправил сумку за спиной и нетвердым шагом вышел.

В кабинете за дорическим письменным столом царски восседал оплывший жиром манекен. Рука манекена вместо скипетра сжимала фломастер. Он сидел, не шевелясь, а глаза его внимательно рассматривали что-то на стене. Их Величество директор по кадрам… Когда человек вошел, лицо манекена продолжало хранить державное спокойствие, только взгляд медленно переместился на гостя. Этот взгляд ощупал вошедшего с макушки до кончиков сапог и остановился где-то на животе. Гость вытянулся в струнку, отрапортовал:

— Испытуемый программу закончил!

Директор добродушно улыбнулся:

— Присаживайтесь.

Испытуемый с наслаждением провалился в кресло. Бездонная мягкость. Автомат он положил на колени.

— Молодец! — сказал директор по кадрам. Зачем-то открыл коробку с сигарами, поразмыслил, глянул на гостя и закрыл.

— Я… — пробормотал испытуемый.

— Ну-ну, не робейте. Вы действительно молодец.

— Я старался, — скромно сказал испытуемый. Радоваться было рано: похвала манекена — мертвая похвала.

— Работали вы отменно. Скорее всего мы заключим с вами контракт. Принять вас пока мы сможем, конечно, только на низшую должность.

Испытуемый закрыл на миг глаза. Боже мой… Неужели?

— Рука у вас твердая, не дрогнет, когда нужно. Глаз точный. И воинская смекалка есть, как же без смекалки? Инструкция имеет, естественно, первостепенное значение, но, сами понимаете, она писана не для всех случаев, не способна она предусмотреть все случаи…

Манекен ожил. Только что сидел недвижим, и вот — задвигался, глазки разгорелись, даже румянец появился. Очевидно, набрел на любимую тему.

— …А вам придется еще тренироваться. Тренироваться и тренироваться! Предупреждаю, будет тяжело, но наши сотрудники всегда должны быть в боевой готовности…

Испытуемый обмяк в кресле, смакуя льющиеся из холеных уст речи. Наконец-то можно было стать самим собой. Все позади. Принят. Милые мои, родные, гордитесь.

— Испытание прошло успешно, — подвел итог директор по кадрам. — Управление Внеземных Исследований заинтересовано в таких сотрудниках, как вы.

Человек вскочил, вытянулся по стойке «смирно», изображая, как умел, преданность и служебное рвение. Хотелось что-нибудь запеть. Даже военный марш. Хозяин кабинета одобрительно кивнул:

— Вольно. Думаю, мы сработаемся. Из вас получится достойный специалист по контактам с братьями по разуму, — он вдруг рыкнул и часто заколыхался, мгновенно покраснев. Вероятно, смеялся. Успокоившись, пояснил: — Проблема контакта? Для вас больше нет проблемы!

Испытуемый все еще стоял навытяжку.

— Сядьте, — приказал бывший манекен. — Сядьте.

Тот исполнил.

— Ну? Как вам понравился наш тренажер?

— Я…

— Смелее.

— Удивительная штука, — севшим от волнения голосом сказал испытуемый. — Всё из башки вылетело — где я, что я… Нейроиндукция, да? Я слышал про нейроиндукцию, когда учился на невропатолога.

— Знаю, — оборвал директор, — смотрел ваше досье. Можете не рассказывать о себе.

— Я… Не предполагал, что такое возможно. Такая степень достоверности…

Манекен обрадовался.

— Все удивляются! А разгадка дешева, как в оперетте. Эти сведения совершенно секретны, но… Сейчас, думаю, вам можно сказать правду — как своему, сами понимаете. Дело в том, что это не тренажер.

Испытуемый потрясенно посмотрел на будущего начальника.

— Не…

И заткнулся. Директор вбил:

— Да.

Будто гвоздь.

— Виноват, не понимаю, — заявил испытуемый твердо.

— Это полигон. Говорите, вас удивила достоверность происходящего? Наши биоинженеры конструируют всевозможные живые существа, которые затем клонируются и расселяются в специальном заповеднике. Там есть не только человекоподобные твари, с которыми вы имели дело. Фантазия биоинженеров поистине безгранична. На этом полигоне мы и проверяем наших кандидатов на вшивость, последняя, так сказать, ступень на вершину. А сказки про нейроиндукцию — чтобы простую публику не будоражить.

Живые существа!.. Огромные глаза были живыми. В них горел разум. Они все понимали…

— Что с вами? — спросил директор по кадрам.

Тяжелый грязный сапог вдавливает в песок голову. Разлетается в щепки дерево, на котором сидит дозорный. Как мыльные пузыри взрываются танки — вместе с экипажами. Черная от крови жижа во взрывной воронке…

— Что с вами? — уже настойчивее повторил хозяин кабинета. Даже привстал, ожидая ответ.

— Ничего… Нервы. Сейчас пройдет.

— Что пройдет? Что, собственно, вас так разволновало?

— Ничего.

— Вас разволновало то, что пришлось убивать по-настоящему, — жестко сказал он. — Не отпирайтесь, это уже не поможет. Вы пришли сюда не в бумажках копаться и не сопли инопланетным младенцам подтирать, вы пришли сюда для дела. НАСТОЯЩЕГО ДЕЛА! Так какого черта… Вы не воин, вы плаксивая баба.

Начальник переложил на столе безликие папки, успокаиваясь, и произнес официально:

— Испытуемый, вы не выдержали главного испытания. Мы не можем зачислить вас в штат группы «Внеземные культуры». Вам надлежит сдать снаряжение и экипировку, вытравить инструкцию, пройти глубокую санацию памяти… — Он усмехнулся и прибавил: — Кстати, дружок. Это был и вправду ментальный тренажер, нет у нас никаких полигонов. Нейроиндукция, дружок, это тебе не сказки. Лежишь себе смирно в ванне и пальцем никого не трогаешь. А снаряжение и прочие игрушки нужны для поддержания атмосферы основного испытания.

Возложив руки на живот, он улыбался. Бородавчатый подбородок решительно рассекал воздух. Равнодушно помаргивала эмблема Управления, приколотая к кителю… И вдруг выяснилось, что в кабинете очень тихо. И нестерпимо пусто. Не взяли, подумал испытуемый. С представителями чужого разума, дружок, должны общаться настоящие мужики, не ты. Выгнали пинком… Ну и что? Не в первый же раз, в конце концов. Ерунда, переживем. Начальственной перчаточкой по морде — не в первый же раз… Выходит, зря? Страшная, изнуряющая подготовка, зубреж поганой инструкции, несколько ступеней тестов. Служаки чокнутые!

Родные мои, подумал испытуемый. Опять… Видеть ваши потухшие взгляды. Молиться на каждый медяк. Как вернуться к вам теперь, прежним ничтожеством? Как я могу вернуться?.. Девиз инструкции гласит, подумал испытуемый. Он поднял голову, распрямился, ощутил сладостную покорность дрессированных мышц. Девиз. Инструкции. Гласит.

Он был бесконечно спокоен.

Рука сжала автомат, лежащий на коленях. Потянула оружие к себе, следуя вполне оформившемуся желанию. Директор по кадрам продолжал приветливо улыбаться, профессионально упаковывая отказ. Впрочем, он явно, до неприличия откровенно устал быть живым, он снова превращался в исходный коронованный манекен… Когда посетитель вскинул автомат, лицо директора по кадрам изменилось. На секунду он поднял к лицу руки, словно хотел заслониться. И тут же опомнился — вдавил палец в кнопку вызова охраны. На лбу его проступил лабиринт из старческих морщин. Глупец! Забыл, с кем имеет дело: с достойным специалистом по контактам.

Испытуемый увидел крохотные, ставшие мутными глаза. В них не было ничего, кроме страха. В них не было разума, только страх. В такие глаза легко стрелять… Это бессмысленно, подумал испытуемый, главная проверка уже закончена. Или есть еще более главная? Так что я должен. Кому? Странный вопрос. Дорогие мои, я делаю это ради вас. Понимаю, я похож на душевнобольного. Но разве не все мы в этом мире сумасшедшие?

Быстрей! Сейчас сюда ворвутся другие специалисты по контактам!

Неизвестно, заряжен ли автомат. Очевидно, нет. Тогда придется воспользоваться им, как дубиной. Однако оружие может быть и заряжено — для поддержания атмосферы основного испытания. Впрочем, мы успеем это проверить.

1977, 1984