Анатолий Тосс - Фантазии мужчины средних лет Страница 40

– Потому что везде одни мужики. Во всем искусстве. Ты телевизор включи, послушай, кто на сцене, поет, играет… про юмористов всяких я вообще не говорю.

Я кивнул, про юмористов я согласился, но она, похоже, в темноте моего немого согласия не разглядела. Поэтому пришлось ее перебить.

– Подожди, послушай, ты сама говоришь, что балетные в основном плевриты. Потому что у них фактура тела особенная, гибкость и прочее. Талант, иными словами. Но никто их за талант не упрекает, не завидует. Почему же тот факт, что мужики в юморном цехе хозяйничают, всех раздражает?

– Нашел что сравнивать – возмутилась Аркадия. – Наши балетные вкалывают до изнеможения, знаешь, какой труд тяжелый, сколько потов должно сойти, чтобы на хлеб заработать? Зря, что ли, в сорок лет на пенсию? Это тебе не анекдотики со сцены сбалтывать до старости.

В ее словах звучала ожесточенность.

– В тебе ожесточенности много. Откуда? Когда появилась? – удивился я.

– Ты не представляешь. – Она чуть сбавила напор. – Я каждый день жалобы слышу в нашем комитете. Я от каждой плев…

– Постой, – перебил я ее, я даже приподнялся на подушках от удивления. – В каком комитете?

Она замялась, сбилась.

– Ну, в общем, я не должна говорить… Это пока секрет… Но тебе, так и быть, скажу. Мы организовали комитет по защите прав плеврит. Ведь кругом несправедливости. Ты только посмотри. Вы, мужики, заполонили искусство, науку, бизнес, телевидение, газеты и прочее остальное. Практически все заполнили. Паучки, те, ясное дело, – государственные органы власти. Ты сам подумай, они всем распоряжаются. Силовые структуры тоже под их контролем. А возьми пчелок. Они где? Они вкалывают, тяжелым трудом занимаются. Именно, как пчелки. Хотя нас, плеврит, они тоже не любят, потому что завидуют сильно. Но они же тупые, потому что пчелки. А релятивисты… У них, знаешь, на буравчиков какие обиды? А огородники… А психи…

– А что психи?! – воскликнул я, уже сам с трудом сдерживаясь. – Психам-то чего? Им-то на что жаловаться!

– Да вот, видать, есть на что, – отмахнулась от меня Аркадия.

– Получается, что ты нас, мужиков, ненавидишь? Всех? – выдохнул я с ужасом.

Она помолчала, потом ее контуры приблизились, очертились.

– Почему всех? Не всех. Тебя, например, я люблю. Ты же мой, родной, любимый мужичонка. Мой собственный, мой хороший. И запомни, если что-нибудь начнет происходить плохое… ну, там, с остальными мужиками, я тебя в обиду не дам. Никому не дам. Ты же знаешь, у меня много возможностей. – Контуры приближались, потом склонились надо мной. – Хотя остальные мужики, конечно, душегубы и кровопийцы. Пока они мир под контролем держат, справедливости не жди.

– Значит, ты думаешь, что беды избежать не удастся? – переспросил я.

– Сейчас тебе не удастся избежать совсем другого… Сейчас тебе не избежать энергазма. – Она придвинулась совсем близко, я снова ощутил прохладу. – Я тебя сейчас так плотно оплевричу… ты все на свете позабудешь. Тебе неделю отходить придется. – И она сомкнулась надо мной.

Но обещаний своих Аркадия не сдержала. Энергазм получился слабенький, никудышный, я едва в него погрузился – я и не подозревал, что с плевритами может быть настолько безразлично и пустынно. А еще я не мог позабыть всего того, что она мне сегодня наговорила.

На следующий день я заглянул на «Вершину». Мы сели у Ч1 в кабинете, он отменил все встречи, даже телефон отключил. Я заранее его предупредил, что дело экстренное и чрезвычайно важное.

– Слушай, – начал я без всякого вступления, – ты знаешь, что наше общество дезинтегрируется? Что люди объединяются по половым свойствам и разъединяются по человеческим? Что началось размежевание? Которое грозит всем нам…

Как ни странно, Ч1 не удивился. Более того, довольная улыбка появилась на его лице.

– А как же? Мы для того и государство, чтобы нам было все известно. Для этого у нас соответствующие структуры имеются. С хорошими, крепкими традициями. Они нас не только информируют своевременно, но через них мы стараемся управлять процессом. А иногда и организовываем его.

Я не мог поверить своим ушам.

– То есть ты не только знаешь… но и управляешь этим, как ты говоришь, процессом?

– Управляем, контролируем, создаем, организуем – все как полагается.

– Зачем? – Наверное, в моем голосе звучала растерянность, недоумение. Ч1 опять усмехнулся, опять довольно.

– Рано или поздно все равно к размежеванию придем. Ты что, истории не изучал, человеческая натура неизлечима… Перед нами неизбежная динамика… И лучше, чтобы под нашим контролем, чем стихийно. – Он развел руками, мол, что здесь непонятного?

Я выдержал паузу, постарался взять себя в руки.

– А почему ты мне ничего об этом не говорил?

– Зачем тебя тревожить? Я же говорю, мы отлично справляемся. К тому же ты, как известно, «Отец-Преобразователь», «Отец-Идентификатор», зачем тебя расстраивать? Ты же идеалист, а тут дело… – он помялся, – …ну, если не грязное, то в любом случае не для твоих чистых рук. Отец-Идентификатор должен оставаться непогрешим. Как жена цезаря. – Ч1 по-дружески усмехнулся.

– Ладно тебе, – махнул я рукой. – Не такой уж я идеалист. Вполне могу принять реальность и справиться с ней. Давай, рассказывай, какова общая картина, только не приукрашивай ничего, рассказывай как есть.

Он потер руки сдержанным движением, тоже довольным.

– В целом, ничего плохого пока не произошло, каждый пол занял в обществе свою роль, именно ту, которая ему больше всего подходит. Например, пчелки, как ты знаешь, – работяги. Плевриты – артисты, балетные, всякие гимнасты, циркачи. Про вас, мужиков, и так понятно. Биг-бэны в армии в основном, отличные солдаты. Из лунатиков хорошие спортсмены получаются. Релятивисты – бухгалтеры и кабинетные работники. Женщины – в медицине: сиделки, сестры, еще в библиотеках их много. Буравчики – менеджеры среднего звена. В общем, более-менее все себя нашли. А мы, паучки, сам понимаешь, контролирующие органы составляем, государственный аппарат и другие ответственные инстанции. С данной точки зрения все как раз хорошо.

– Ну да, как в муравейнике, – скептически добавил я. – Каждый в своем отряде. Ладно, если это хорошо, то что тогда плохо?

– Ничего особенно плохого нет. Так, разные издержки, которые всегда присутствуют. Например, пчелки сильно недовольны своим положением, создали тайную организацию.

– Тайную? – зачем-то повторил я.

– И не только они. Остальные тоже создали. Мы первые, конечно. Впрочем, она у нас всегда существовала, сам понимаешь.

– Не понимал, но теперь начинаю, – кивнул я.

– Только у вас, у мужиков, пока никакой организации нет. Но это потому, что вы слишком самоуверенные, жизнью не наученные. Всегда были самоуверенными, а это нехорошее качество, от реальности отвлекает. Вам бы на землю спуститься.

– Так, так, – кивнул я. – И что еще происходит?

– Да много чего, – покачал головой Ч1. – Пчелки объединились с релятивистами. Психи с энергетиками, троглодиты с огородниками… ну, в общем, всего я тебе за полчаса не доложу. Но ты не волнуйся, мы ситуацию контролируем, ввели во все эти тайные общества своих людей, они тоже паучки, конечно, мы другим не доверяем. Но они специальное обучение прошли, так что легко под всяких химиков и лунатиков косят. И вообще, под кого угодно. Они внедрились, зачастую процессом руководят. Ведь что главное? Главное, чтобы процесс не забурлил и не выплеснулся наружу. Потому что если бесконтрольно, то он вполне может выплеснуться. Ч1 замолчал. Молчал и я.

– Может, в шахматы? – предложил он. Я отрицательно покачал головой. – Тут вот какое дело… – Он помялся, покачал головой. – Многие вас не любят. – И он снова замолчал.

– Кого это «вас»? – спросил я.

– Вас, мужиков. Порой крепко не любят. Да оно и понятно, все лучшие места вами заняты. И не только у нас в стране, по всему миру. Даже в Китае, где вообще одни сплошные пчелки. Так что их гнев вполне можно понять. А теперь сам посуди… с учетом этих обстоятельств, всякие эксцессы возможны. Даже мы бессильными можем оказаться.

Я почувствовал, как лоб покрывается испариной, я провел по нему рукой, он был абсолютно холодным. И вдруг до меня дошло.

– Подожди, – сказал я, – ты же говорил, что вы процесс контролируете, даже направляете. Получается, что все происходит с вашего ведома?

Похоже, он смутился, или мне показалось?

– А что нам остается? Я же говорю, если накипь не контролировать, то она на кого угодно может выплеснуться. Вообще на всех. Выходит, что кого-то надо принести в жертву. Чтобы общего катаклизма избежать. Ты сам подумай на досуге: что лучше, все потерять? Или принести небольшую жертву и все сохранить?

– Но почему именно нас в жертву?

– Да ты сам наверняка понимаешь. – Но я покачал головой, нет, я ничего не понимал. – Потому что вы, мужики, для нас опаснее всего.