Анатолий Тосс - Фантазии мужчины средних лет Страница 41

– Да ты сам наверняка понимаешь. – Но я покачал головой, нет, я ничего не понимал. – Потому что вы, мужики, для нас опаснее всего.

– Для кого, для вас? – на всякий случай спросил я.

– Зачем ненужные вопросы задавать? И без них очевидно. Вы же почти все захватили. Если так будет продолжаться, наступит полная доминация мужиков. А мы на это пойти не можем.

– «Мы», это паучки? – предположил я за него. Он только развел руками. Жест был красноречив.

– Значит, вы нас и подставили под удар?

– Почему, не только мы. Я же говорю, вас никто не любит. Разве только 4-дэшники. Они к вам пока еще хорошо относятся. Ну и женщины, конечно, к вам с придыханием. Но это по старой памяти, оттого что и вы, и они механические, родство душ, иными словами. Получается, что всего два пола из пятнадцати. А остальные тринадцать – к вам не очень. Я тебе больше скажу: если бы «Отец-Преобразователь» сам мужиком не был… это я тебя имею в виду, – он улыбнулся мне, я кивнул, я догадался. – Если бы не ты… все уже бы началось.

– Что началось бы? – Я старался выглядеть хладнокровным, хотя не был уверен, получается ли у меня.

– Точно мы еще не решили… Но думаем… если вас с основных позиций повышибать… если мужики постоянно светиться перестанут… то народный гнев поутихнет немного. Ты пойми, мы ради вас эти меры готовим, чтобы вас обезопасить.

Я снова кивнул. Я понял.

– Но ты не волнуйся, тебя лично данная ситуация вообще не касается. Ты наше достояние. Ты один-единственный, наша реликвия. Не только для страны, для всего прогрессивного человечества. Даже для огородников. Одно слово – «Отец-Идентификатор». Ты, кстати, сам можешь выступить, поддержать нашу программу, популярно разъяснить, что всем от нее лучше будет. Был бы очень правильный шаг. Мы тебе и речь приготовили. Ч2 с тобой свяжется, речь передаст. Помнишь Ч2?

– Конечно, – согласился я.

– И отлично. Ну что, может, все же партию в шахматы?

Звонить Рейну я не решился, не исключено, что он уже давно находился под паучковым наблюдением. Тем не менее мы встретились с ним и медленно пошли по улице; сидеть в кафе было небезопасно, кто знает, может, они и в столики вмонтировали «жучки».

Я вкратце передал ему разговор с Аркадией, но самое главное, разговор с Ч1.

– Теперь ты видишь, что иного выхода нет. Надо объединяться. Иначе покосят нас по одному под корень. К тому же они сами-то все уже объединились.

– Ты прав, надо, – согласился я. – И поскорее.

– Вообще-то все готово. Встреча назначена на следующую неделю, на выходные.

– Где назначена?

– Как где? В Женеве, в Швейцарии, конечно. Так что в среду отбываем. Отдельными рейсами. Я через Берлин. А ты через северную границу, сначала в Финляндию, затем в Швейцарию. Паспорт на другое имя мы тебе подготовили. На время станешь релятивистом.

– Когда ты успел сорганизовать? – спросил я Саню.

– Давно уже. Все делегаты оповещены. Только тебя и ждали. Без тебя конгресс достаточного веса не имел бы. А теперь, когда сам «Отец-Идентификатор» будет присутствовать, совсем другое дело. Мы тебя почетным председателем сделаем.

Не буду рассказывать, как я добирался до Швейцарии. Меня сопровождал финский рабочий по имени Рийкке Неппанен. Хотя сам он и был биг-бэном, но почему-то очень ценил мужиков и искренне поддерживал наше дело. Скажу только, что без Рийкке мне пришлось бы непросто, но так или иначе к пятнице я добрался до Женевы.

Когда Рейн привел меня в зал, в котором проходил конгресс, меня охватили противоречивые чувства. Во-первых, я никогда не видел такое количество мужиков в одном месте. Откуда только они не понаехали. Понятно, что прибывших из Штатов оказалось особенно много – из Голливуда, с Уолл-стрит, хотя попадались и всякие интеллектуалы из Гарварда и Йеля. Европа тоже была представлена широко. Но вот мужики из горных районов, например, Черногории, меня сильно поразили, я таких и не встречал никогда. Приехало несколько мужиков из Китая, как континентального, так и островного. Латинская Америка тоже не поскупилась, прислала делегатов почти из каждой страны. Присутствовали и индийские, и африканские мужики, почему-то в основном из Кении и Эфиопии, и арабские, и даже с острова Фиджи – понятия не имею, как они туда забрались? В целом, следовало признать, что Рейн проделал огромную организаторскую работу.

Первые минуты я чувствовал себя не совсем ловко – слишком много незнакомого народа, разного и по культуре, и по поведению. Но вскоре ощутил неожиданную легкость, оказалось, что это очень комфортно и приятно – находиться внутри своего собственного пола. Несмотря на явные культурные различия, нас объединяли общие интересы, общий опыт, общие заботы. Например, анекдоты… В другой компании еще подумаешь: рассказывать или нет? А здесь не существовало ни рамок, ни ограничений, мы понимали друг друга с полуслова, смеялись над одними и теми же шутками, озадачивались одними и теми же проблемами. В общем, я чувствовал себя легко и душевно.

Рейн председательствовал. Он представил меня, даже сказал маленькую речь об «Отце-Идентификаторе». Зал долго аплодировал, пока я раскланивался, потом меня выбрали в президиум и назначили почетным председателем.

Насколько я понял из выступлений докладчиков, ситуация создалась в мире угрожающая. Делегация из Йемена, например, продемонстрировала местные газеты, где карикатуры на мужиков были напечатаны практически на каждой странице. Щетинистые рожи с бесстыдно свисающими оголенными, длинными, загнутыми, словно горбатыми, фаллическими отростками… они словно укороченные слоновьи хоботы должны были (с точки зрения художников-карикатуристов) вызывать у читателя чувство омерзения. Хотя у меня лично они вызывали только чувство жалости по поводу скудных дарований йеменских газетчиков.

«Вот если бы, – пошутил я, – в редакторских креслах этих газет сидели настоящие мужики, такого низкого, желтого уровня легко удалось бы избежать».

Самое настораживающее заключалось в том, что газеты с аналогичными позорными, ущербными рисунками были продемонстрированы делегациями Венгрии, Германии, Зимбабве и даже Индонезии. Складывалось ощущение, будто издатели разных стран, словно по команде, копируют эти карикатуры друг у друга.

Конгресс продолжался три дня. Решено было запротоколировать основные выводы и решения. Вызвали стенографиста. Перед тем как начать работу, он спросил у Рейна, как озаглавить протокол.

– «Протокол мировых мужиков», – предложил Саня. Потом обернулся ко мне. – Как ты считаешь, нормальное название? Подходит?

Я поморщился немного.

– Плавности не хватает, гладкости. Думаю, слово «мировых» неудачное, ломает построение.

– Хорошо, придумай другое. Ты же писатель, в конце концов. Ты по словам мастер, – нисколько не обиделся Саня.

– Был писателем когда-то, – пожал я плечами. – Ну, ладно. Что, если: «Протокол Вселенских Мужиков».

– По-моему, здорово, – согласился Рейн и теперь обратился к стенографисту: – Так и озаглавь: «Протокол Вселенских Мужиков», пусть под этим названием войдет в историю.

Так и озаглавили. Так и вошло.

Постановлений было принято много, но я на них подробно останавливаться не буду. Если вкратце, то в основном предлагались различные меры по выживанию нашего «мужицкого» пола в случае надвигающихся репрессий. Ведь когда выживание целого пола стоит под вопросом, то любые методы хороши. Не стыдно и мимикрировать – «косить» под другие гендерные группы. Для этого потребовалось разработать целые пособия с подробными инструкциями.

Кроме того, обсуждались возможности создания альянсов с другими репрессируемыми полами. Также рассматривались пути внедрения в армии и в силовые структуры разных стран (для армий надо было уметь «косить» под биг-бэнов, а для силовых структур – все под тех же паучков).

В последний день конгресса решено было создать отряды самообороны с командным центром, расположенным в горных районах Боливии. Ими командовал человек с коротким именем «Коменданте Бэ». Если бы Рейн мне не сказал, что он истинный мужик, даже я со всем своим опытом принял бы его за биг-бэна – настолько искусно он камуфлировался под «бэнов». Видимо, именно по этой причине он и получил свое короткое имя.

В итоге конгресс оказался весьма полезным: программа была выработана, цели намечены, пути их достижения – определены. Моя роль заключалась в том, чтобы воздействовать на общественное мнение, так как я по-прежнему пользовался большим авторитетом среди многополовой мировой общественности.

Возвращался я домой без приключений. Но, к моему удивлению, в аэропорту меня встретил Ч2 в сопровождении нескольких своих коллег. Он обнял меня, как будто сильно соскучился, даже подарил букет цветов, сопровождающие тоже держались крайне доброжелательно. Уже в машине я поинтересовался, откуда они знали, что я приезжаю именно этим рейсом? Я, кроме Аркадии, никому о своем прибытии не сообщал. Ч2 только развел руками, затем ответил: